Наталья Ручей - К черту! Но если ты сделала все эти глупости…
Настоящее, напомнила себе.
И будущее, которое выбрала.
— Хорошо, — император поднялся, показывая, что утренняя беседа окончена.
— Ты согласен?
Она тут же прикусила язык: ну, какое ей дело, согласен он или нет. Но по довольному лицу императора было заметно: ему вопрос понравился. Он мягко провел рукой по ее волосам, уложенным горничной в замысловатую прическу из кос, приподнял лицо за подбородок, удерживая взгляд.
— Если это то, о чем ты мечтала, я сам тебя сделаю легал.
— Ты?! Но герцогиня…
— Я — император, — напомнил мягко и вышел из комнаты.
Она действительно забывала, кто рядом с ней. Забывала, даже обращаясь по титулу. Он был прост, доступен, открыт для нее и, казалось, прилагал все усилия, чтобы и она открылась.
— Император… — прошептала, глядя на дверь, за которой он скрылся, и тут же попробовала на языке еще одно слово: — Папа…
Первое подходило ему больше, второе казалось правильней. Как говорил Самаэль: надо смириться, что у папы статус выше, чем у шута, как она считала? Наверное, это проще, чем если бы сталось наоборот: думать всю жизнь, что отец император и узнать, что он — королевский шут.
Сменив расшитое бисером утреннее платье на джинсы и майку, а туфельки на кроссовки, Вилла вышла из замка. Первое ее появление в таком одеянии вызвало шок: слуги приросли к месту кто с тряпкой, кто с подносом, кто с чем; мачеха, нервно хихикнув, спрятала лицо в острый кулачок, а братец холодно поинтересовался, не считает ли она нужным немедленно подняться в комнату и переодеться.
Одежда была ношеной, той, в которой она прибыла из ГЗЖ, но Виллу так и подмывало сказать Лэйтону, что она в действительности считает о его вычурных нарядах с разноцветными шарфами, скрывающими шею почти до глаз, но заклятье… эх, заставило собраться с мыслями и ответить не по-хамски, но весьма категорично:
— Благодарю, императорское высочество, но нет.
Уже к вечеру ей доставили коробки с парой джинсов, грудой маек и рубашек, кроссовками, балетками, кедами, мокасинами и, — о, чудо! — носками. Правда, «к вечеру» — это условное выражение, в Ристет день состоял только из светового дня. Ни сумерек с прохладой и срывающимся ветром, ни ночи, обволакивающей тишиной и плотной тенью, ни утра, подкрадывающегося к ресницам, тревожа от сна.
Она привыкла к этой особенности, так же, как горожане привыкли к ее. Ну, ходит дочь императора, как подросток — кому какое дело? Их же не удивляли одежды Лэйтона? И сам император, простите, не выхаживал в длинной мантии и со скипетром. Только его жена придерживалась строгой официальности: длинные платья, застывшее надменной маской лицо, все конечности в драгоценностях и корона, которая, казалось, запуталась в роскошных пшеничных волосах.
Вот и сейчас, заметив Виллу в таком одеянии, она с кислым видом прошла мимо, глаза не выражали ничего. И кого расстроила ее реакция? Вилла обернулась — лицо мачехи едва не трескалось от высокомерия. И кто ей придумал такое имя? Уна — Голод. Наверное, какой-то маг постарался, угадать так точно нереально.
Мимо, визжа и оглядываясь, пробежала группа мальчишек. Эта картинка воспроизвела в памяти другую: девочка и догоняющий ее мальчик. Она, смеясь, несется по старому району Анидат, мимо школы, закрытой до утра, мимо пустующего ангара. Устав, прячется за деревянным забором, сдерживает тяжелое дыхание и смотрит в проем, высматривая мальчика. И вдруг…
— Ух! — прожужжало где-то снизу, ударив по ногам. Неожиданное падение резко выдернуло из прошлого. Напротив нее, протягивая чумазую ладошку, стоял темноволосый мальчик.
— С тобой все в порядке? А? Высочество? С тобой все хорошо, да?
Другой ладошкой он сжимал длинный черный шарф, которым усиленно тер глаза, щурясь от солнца. По тропинке, грозно что-то выкрикивая, спешил мужчина.
— Твой отец? — Вилла вернулась в вертикальное положение, отряхнула джинсы.
— Ага, — поморщился мальчик.
— В догонялки с друзьями играли?
— Ага, — он рассмеялся, и тут же расстроился. — Ох, и попадет же мне за тебя, высочество!
— Почему?
— Ну, мы же играли! А тут ты! И как раз мне под ноги! У моего отца моих братьев еще четверо, а ты у императора одна. Прощай, высочество! — Он смело сделал шаг навстречу наказанию. — Не поминай лихом, несколько дней моей заднице и так будет невесело. И почему он не в кузнице? Невезуха. Отряхнулись бы и разошлись, я же тоже чуть не упал.
Мужчина, приблизившись, с опаской посмотрел на Виллу, перевел строгий взгляд на мальчика, снова на Виллу.
— С вами все в порядке?
— Один-два синяка я переживу.
— Ну, а ты так легко не отделаешься, — мужчина сделал вид, что хмурится, но его добродушные усы отказывались притворяться. — Я так за тебя возьмусь, что…
— Что его заднице будет не до веселья несколько дней?
Вилла обменялась улыбкой с мальчиком.
— Не сомневайтесь, — кивнул мужчина.
Мальчик громко вздохнул, с надеждой посмотрел на Виллу.
— Как вас зовут? — спросила она мужчину.
— Гилберт.
— А тебя? — спросила мальчика.
— Как в анекдоте, — буркнул тот.
— Такое длинное имя?
Но шутка прошла мимо, мальчик угрюмо взирал на нее и чуть встревожено — на отца.
— Как в анекдоте, говорю, — продолжил бурчать, — когда туземцы тащат пленника, разводят костер, подвешивают над ним и спрашивают имя. Когда он удивляется, зачем уже это знакомство, они мягко, как и ты, высочество, поясняют, что для меню. Меня зовут Джой, но какая разница? Все равно ведь накажут.
И хитрый взгляд в ее сторону.
— Не сомневайся, — повторил его отец.
— А, может быть, — Вилла улыбнулась мужчине, — обойдется?
Он помолчал, не сводя сурового взгляда с заговорщиков, махнул добродушно рукой и сказал, что если бы не личная просьба принцессы, кто-то забыл бы как сидеть на целую неделю.
— Ты, надеюсь, извинился? — так, поворчал для приличия.
— А она тоже виновата! — весело рассмеялся мальчик и пока отец не передумал, убежал куда-то по тропинке.
— Простите его, — мужчина обернулся вслед пострельцу.
— Пустяки.
— Э, нет, хорошо, что Джой не слышит, а то в следующий раз двумя синяками дело не ограничится.
Вилла рассмеялась.
— Я — кузнец, единственный, но не поэтому лучший в городе. Если что понадобится, наш домик крайний вон у той тропинки. Запомнили?
Вилла проследила взглядом в указанном направлении. В этом городе сложно потеряться — не густонаселен и все как на ладони.
— Запомнила. Домик с зеленой крышей.
— Заходите, если что?
— Зайду.
Мужчина, попрощавшись, ушел, а на душе тепло осталось. И вдруг подумалось, что вот такого, проказливого и шустрого, она бы хотела сына, но вряд ли он у нее будет. Да и вообще странные мысли для той, у кого еще и мужчины не было.
