Вспомни меня (ЛП) - Бобульски Челси

— Полагаю, это твой сигнал бежать.

Я смотрю на него, не зная, что мне делать. Если я сейчас убегу в свою комнату, эта ночь закончится так же, как и все предыдущие ночи до неё. Но если я этого не сделаю, если я останусь здесь, я тоже не уверена, что это что-то изменит.

Я должна найти Алека.

Я вырываю руку из хватки Лона и делаю шаг назад.

Его лицо расплывается в слишком широкой улыбке.

— Иди, Аурелия, — говорит он. — Беги.

Я стискиваю зубы, борясь с желанием сделать так, как он говорит. Вместо этого я нахожу маму, как и много жизней назад, и говорю ей, что возвращаюсь в свою комнату пораньше из-за головной боли. Она недовольна мной, и в прошлом разочарование в её глазах вывело бы меня из себя. Но сегодня я слишком занята, запоминая её, здесь, вот такой. Живой, целой и здоровой. Такой я хочу её запомнить. Как я хочу вспомнить отца и Бенни, когда всё это закончится. Даже если это только на последние несколько минут моей жизни.

Я ещё раз встречаюсь взглядом с Лоном, молча давая ему понять, что я его не боюсь, что я не сдалась, и спокойно выхожу из бального зала.

Как только я выхожу, я скидываю туфли, подхватываю юбку и бегу к чёрному ходу. Залы в основном пусты, за исключением нескольких служащих отеля и пар в тёмных углах. Они пялятся на меня, когда я пробегаю мимо них, но мне всё равно.

Я больше не придерживаюсь этого нелепого сценария.

Я подхожу к двойным дверям и пытаюсь их открыть, но ручки даже не поворачиваются в моих руках, а двери не показывают никаких признаков того, что они сдвинулись с места. Я пытаюсь выдернуть винты из петель, но они не сдвигаются ни на сантиметр. Как будто двери были заварены, и Алек не отвечает, когда я зову его по имени. Я бегу обратно в вестибюль, мимо очень растерянного клерка за стойкой регистрации. Я пробую двери у главного входа, но они тоже плотно закрыты.

Я стучу по ним, проклиная Лона, но двери остаются закрытыми.

Через окна в дверях я вижу Алека, бегущего ко мне. Он колотит в двери с другой стороны, но, как бы мы ни старались, мы не можем их открыть.

— Я ищу вход, — кричит он мне через стекло. — Просто попытайся спрятаться от него, пока я не доберусь туда.

— Алек…

— Не смотри на меня так, — говорит он. — Не смотри на меня так, будто это прощание. Это не прощание, ты меня слышишь?

Он снова трясёт двери. Мои глаза горят при виде него, так старающегося добраться до меня. Мы оба знаем, что он не войдёт, если Лон этого не захочет.

Служащий кричит:

— Эй! Что вы там делаете?

Я вытираю слёзы со щёк и своим самым снобистским, властным голосом говорю:

— Откройте эту дверь.

Служащий хмурит брови.

— Она заперта? — спрашивает он, обходя стойку администратора.

Бестелесный голос Лона окружает меня.

— Ну, ну. Ты портишь мне веселье, Аурелия.

— Пожалуйста, поторопитесь, — говорю я служащему.

— Как насчёт того, чтобы мы отправили тебя туда, где тебе самое место, а? — спрашивает Лон.

Мир вокруг меня снова начинает расплываться.

Я поворачиваюсь к двери.

— Алек!

Последнее, что я вижу, это как Алек отчаянно пытается добраться до меня…

А потом я возвращаюсь в свою комнату, мой саквояж на кровати, бумажное кольцо Алека на моём пальце, а Лон стоит в дверях, его руки уже сжаты в кулаки.

ГЛАВА 59

НЕЛЛ

— ВОТ МЫ И СНОВА ЗДЕСЬ, — говорит Лон, крадучись приближаясь ко мне. — Ты, готова бросить меня ради нищего. Я, влюблённый жених, который этого не предвидел.

Я знаю, что должна бояться его, но мой гнев сильнее страха. Этот человек причинил мне боль и лапал меня, чтобы продемонстрировать своё превосходство, убил меня в приступе ревности, алкогольной ярости, привёл всё это в движение вместо того, чтобы просто отпустить меня, позволить мне быть счастливой, и он ещё смеет говорить, что любил меня?

— Ты никогда не был влюблен, Лон, — говорю я ему, мой голос дрожит. — Ты был ребёнком, который не хотел терять свою любимую игрушку.

Его глаза предупреждающе вспыхивают, но я продолжаю:

— Ты всё ещё тот ребёнок. Не в состоянии отпустить меня.

— О, нет. Сейчас всё гораздо глубже, — говорит он сквозь стиснутые зубы, придвигаясь ближе.

Я держу кувшин с водой на периферии зрения, но не осмеливаюсь смотреть прямо на него.

— Ты знаешь, каково это убить себя, Аурелия? Агония, которую я испытал в тот момент? Непреодолимая потребность в освобождении? Я не знал, где окажется моя душа — скорее всего, в аду, хотя я был уверен, что смогу оспорить свою правоту перед Богом, если понадобится, — но это казалось лучшей альтернативой, чем полное опустошение, которое я почувствовал в тот момент, когда убил тебя. Но знаешь ли ты, где я оказался вместо этого? В этом чёртовом отеле, — он колотит кулаком по стене. — Застрял в его стенах. Бесконечное чистилище. Ты действительно думаешь, что после всего этого я позволю тебе заиметь счастливый конец? — его ноздри раздуваются. — Меня бы здесь даже не было, если бы не ты.

— Ты сам сделал это с собой, Лон. Тебе больше некого винить.

— Не смей…

Он поднимает руку, но я быстрее его, хватаю кувшин вместо того, чтобы разбить окно, как он ожидает. Я обрушиваю его как можно сильнее на его голову, фарфор трескается о его череп. Он падает на край кровати, хватаясь за висок, а из раны уже начала сочиться кровь.

Я вбегаю в гостиную и несусь к двери.

Лон возникает передо мной.

— Куда-то собралась?

Я резко останавливаюсь.

Он смеётся.

— Ты можешь сопротивляться сколько хочешь, дорогая, — говорит он. — Это не изменит того, как всё закончится.

В другой жизни Алек был бы сейчас у двери, ожидая момента, чтобы сопроводить меня к нашей машине для побега. Он нашёл бы способ проникнуть в комнату и попытался бы спасти меня. Но Алека нет у двери — его даже нет в отеле — и некому спасти меня, кроме меня самой.

Я оборачиваюсь, отчаянно осматриваю комнату в поисках охотничьего ружья отца. Оно должно быть где-то здесь. Где бы ещё Лон нашёл его?

— Что-то ищешь? — спрашивает он, снова появляясь передо мной.

Я снова бегу к двери, на этот раз, добираясь туда раньше, чем он успевает меня остановить. Но когда я пытаюсь открыть дверь, она не поддается.

Лон хихикает.

— Полагаю, есть некоторые преимущества в том, чтобы застрять в этих стенах. Каждый подчиняется моей воле.

Его образ расплывается. В одну секунду он на другом конце комнаты от меня, а в следующую — прямо передо мной. Его руки сжимают моё горло, толкая меня к двери. Его глаза безумны, кровь капает с виска на ресницы, но его голос смертельно спокоен, когда он шепчет:

— Я никогда не позволю ему заполучить тебя.

Я сильно ударяю коленом ему между ног. Он наклоняется вперёд от боли, его пальцы разжимаются ровно настолько, чтобы я смогла вывернуться из его хватки.

Я врываюсь в комнату Бенни. Он всегда оставляет окна открытыми. Есть шанс, что я смогу проскользнуть через одно из них, и если я повисну на выступе, падение будет не таким сильным…

Но Лон уже там, он вцепляется в мои волосы и швыряет меня на пол. Я врезаюсь в световой короб Бенни, как всегда пылающий. Он всегда забывал задуть свечу. Световой короб катится по полу, отбрасывая на стены головокружительные круги в виде полумесяцев и Полярных звёзд.

— Ты научилась некоторым новым трюкам в этой жизни, Аурелия, — говорит он. — Отдаю тебе должное. Сейчас ты ещё больший боец, чем была тогда.

Я пытаюсь подняться, но Лон наносит мне удар ногой в рёбра, сбивая меня с ног. Раскалённая добела боль пронзает мой бок. Я сворачиваюсь калачиком в позе эмбриона, когда он снова бьёт ногой. Дым окрашивает воздух, и каким-то отстранённым образом я понимаю, насколько неуместен этот запах в отеле, где запрещено использовать открытое пламя.

«Ты должна встать, — говорю я себе. — Ты не можешь позволить ему победить. Вставай, вставай, вставай…»