Межавторский цикл романов "Другой мир". Компляция. Книги 1-9 (СИ) - Городецкий Иван

Через несколько часов сумасшедшего марафона мы переправились вплавь через какую-то достаточно широкую, глубокую и холодную реку. Плавать в одежде и обуви, со связанными руками и мешком на голове — это то самое, что я теперь от всей души буду желать всем тем, кому пожелать долгой мучительной смерти «не позволяет религия». Когда с меня стянули наконец мешок, я почти с благодарностью воспринял прилетевший в морду кулак.

Мне сложно понять эльфийскую эстетику, но мой внешний вид, даже после всего уже имевшего место в этот день, казался им не слишком помятым и недостаточно унылым. Поэтому над приведением меня к минимально приемлемому уровню внешней забитости и угрюмости решили поработать все диверсанты, которые всё это время мучились вопросом, почему я до сих пор жив? Как они допускают такое вопиющее нарушение правил, традиций и устава? Передохнув минут пять, за которые каждый диверсант успел пнуть меня хотя бы по разу, группа двинулась дальше, уже не прячась и не пытаясь соблюдать тишину. Это могло означать только одно: мы находились на территории Эльфары. Значит за спиной — пограничная река Эдра, отделяющая Эльфару от Мингра, Гренудии и Драуры.

Вопрос: «Нафига они меня куда-то тащат?» интересовал не только эльфов, но и меня. Надо будет, если жив останусь, добавить в карабинчик ещё плетение, которое будет заставлять всех, кто мне нафиг не сдался, тут же забывать о моём существовании… Эх, жаль такая хорошая мысль не пришла в голову, когда я его делал… Главное, чтоб карабинчик у меня не отобрали раньше времени… Вот почему этим ушастым уродам совершенно не лень меня тащить с собой? Нет, я понимаю, что в их голове есть только две допустимые альтернативы: обливаться потом, материться, но волочь меня с собой или же не говоря дурного слова полоснуть ножом по горлу и закинуть в ближайшие буераки. Вариант «отпустить на все четыре стороны», эти деятели даже гипотетически не готовы были рассматривать, как психически здоровый человек не рассматривает варианты прохождения сквозь бетонные стены.

Через час после того, как с моей головы сняли мешок, разведгруппа втянулась в окружённый частоколом лагерь, кишащий вооружёнными светлыми эльфами. Тут я начал изрядно волноваться, дёргаться и мандражировать. Для меня было совершенно очевидно, что если хочу остаться в живых, то надо срочно как-то выкручиваться и бежать. Иначе мои шансы на выживание резко пойдут вниз. Но сделать это, когда ты лишён магии и закован в кандалы, а тебя всё время куда-то волокут и постоянно пинают, оказалось несколько затруднительно. Сейчас моя жизнь целиком и полностью зависела от работоспособности маленького кусочка железа с его мизерным накопителем, прицепленного в кармане. Делая его из совершенно неподходящего материала и без какого-то запаса прочности, я даже в страшном сне не мог представить, что на этой малюсенькой финтифлюшке, фактически, зависнет над бездной моя собственная жизнь. Пока ещё он меня прекрасно защищает от скотского отношения эльфов к смертным. Но я как-то очень сомневаюсь, что он долго выдержит такую толпу, что ошивается в лагере. А ведь любой из них может полоснуть меня по горлу просто потому, что у него окажется под рукой нож и будет минутка свободного времени. Жизнь человека, а тем более пленного, у светлых идёт по цене грязи на сапогах, то есть стоит чуть меньше, чем ничего.

То, что возвращающаяся с задания разведгруппа пёрла с собой закованного в ридитовый ошейник пленника, у всех окружающих вызывало очень сильное уважение и острейшую зависть. Все встречные-поперечные эльфы были абсолютно уверены, что бравые диверсанты смогли выцепить носителя каких-то мегаважных сведений, за которые их, естественно, ждёт награда и благодарность начальства. Никому и в голову не могла придти совершенно бредовая идея, что благородные светлоликие станут с такими сложностями напрягаться и тащить через леса и реки какого-то непонятного смертного. Причём настолько непонятного, что о нём известно лишь то, что он оказался способен несколько часов бежать наравне с разведчиками. Когда встречные узнавали, что «я — никто и звать — никак», настроение менялось сначала на «и на хрена вы ЭТО до сих пор не прикопали?» в сторону «ну пристройте куда-нибудь, может и сгодится на что-то дельное…».

Пока меня дотащили до центрального строения лагеря, мою морду украсило минимум десяток новых синяков и ссадин. Ох уж это знаменитое эльфийское гостеприимство! Каждый встречный остроухий считал своим долгом, если вступал в разговор с командиром разведчиков, хоть разок мне врезать, чтоб просто так без дела рядом не стоял. Если раньше полагал, что светлые эльфы — гнилая отрыжка мироздания, то теперь я в этом абсолютно точно уверен. Если останусь в живых, то к светлым гарантировано придёт «большой, резкий и очень полный полярный лис».

В итоге меня приковали у крыльца самого главного тутошнего начальника, где непрерывно толкаются посетители и стоит два караульных. Приковали с большой любовью к садо-мазо-играм, практически подвесили, перебросив цепь через балку и зацепив за недоступный мне крюк. Так что руками манипулировать я никак не мог. Как выкручиваться — идей не было совершенно. Будь у меня возможность хоть ненадолго войти в состояние медитации, я бы вызвал десяток своих монстров на подмогу. Но не судьба, когда тебя непрерывно пинают — не больно-то помедитируешь.

И ведь, гады, как-будто специально нашли место, где я буду являть собой максимально соблазнительное зрелище, как подвешенная в проходе боксёрская груша, мимо которой сложно пройти и не врезать. Именно так и вышло со мной. Каждый мимо-сцуко-проходящий считал себя просто обязанным или дать мне подж. ник, или засадить в печень, или ещё как то выразить своё хорошее отношение. Нет, кроме шуток, это реально было выражением хорошего, просто феноменально-нереально-гуманного отношения со стороны светлых. Я бы даже сказал — искренней симпатией к человеку в её светло-эльфийском проявлении. Мой карабинчик работал просто безупречно, до небес улучшая намерения светлых в мой адрес. Любого другого на моём месте уже давно забили бы до смерти, превратив в окровавленный кусок мяса. Либо просто зарезали-закололи. А меня только слегка попинывали, чтоб не чувствовал себя брошенным, потерянным и всеми забытым.

Через пару часов кто-то всё же решил, что раз я тут все равно болтаюсь без дела, то неплохо бы меня допросить на предмет различных тайн мироздания. В частности, вдруг я знаю что-то полезное по поводу того, что они тут так безнадёжно ищут всем кагалом. Видимо эту мысль даже донесли до большого начальника, который хоть и не находился в прямой видимости, но воздействию моего карабинчика на свои мозги исправно подвергался. Поэтому в какой-то момент мою цепь отцепили от крючка и потащили пред светлы очи местного наполеончика. Тот восседал в той самой избе, рядом которой я сушился с момента появления в этой юдоли скорби.

Комната, куда меня втолкнули представляла собой довольно просторный зал, где-то в пятьдесят квадратных метров, всё убранство которого состояло из громадного Т-образного стола для совещаний, рядом с которым стояли простые табуретки и огромное, массивное кресло во главе стола, в котором восседало местечковое остроухое божество.

— Назовись, — устало сказал «великий эльф».

Помня, что ушастым абсолютно пофиг на человеческие титулы и принадлежность к аристократии, решил слегка обезопасить себя на случай, если у светлых появились вопросы к мерлу Рисленту:

— Владимир Шумил, простолюдин. — назвался я так, как меня звали в прошлой жизни.

— Странное у тебя имя. Откуда ты?

Ещё бы не странное. Русские имена и фамилии в этом мире вообще не слишком популярны. Но ответил я так, что можно было понимать как знаешь:

— Я с северо-востока, у нас такие имена тоже встречаются.

— Как оказался в Коуре?

— Ездил по делам в Гренудийское пограничье, в форт Сбар. На обратном пути с крупной суммой денег был захвачен вашими воинами.

— Крупной, это сколько? — лицо эльфа исказила презрительная гримаса.