Арина Свобода - Заступник. Твари третьего круга
– Пап!
Ивар вздрогнул и оторвался от разложенных на столе бумаг:
– Аля! Я не слышал, как ты вошла.
Ланка устроилась на твердых коленях, обвила руками шею отца, прижалась щекой к щетине на подбородке. Ивар погладил ее по спине и счастливо вздохнул:
– Ну что ты, как маленькая. Раздавишь отца-то…
– Пап… Папочка… Ты у меня самый лучший!
– Та-а-ак… – протянул Ивар. – В чем дело? Что опять натворила?
– Ну почему сразу натворила? – притворно обиделась Ланка. – Нельзя уже сказать, что я тебя люблю?
– Не юли! – строго произнес Ивар. – Выкладывай!
– Ну… Пап, помнишь, ты говорил, что Грай хороший? Ведь говорил?
– И что?
– Пап, мы… В общем мы с ним…
Она спрятала запылавшее лицо в папино плечо. Ивар помолчал. Потом вздохнул и произнес:
– Ну что ж… Ты уже взрослая девочка. Я не могу решать за тебя. Я буду рад, если у вас все получится. Вы уже расписались?
– Пап, – Ланка вынырнула из своего убежища и уставилась на отца широко распахнутыми глазами. – Ты правда не против? Правда-правда?
– Конечно нет, детка, – он слабо улыбнулся. – Это же твоя жизнь.
– Спасибо, папочка! Ты у меня действительно самый-пресамый лучший!
– Но предупредить отца можно было бы и заранее, – с напускной строгостью заявил Ивар.
– Я сама не знала, пап, – заторопилась Ланка. – Это все Грай! Представляешь, я думала, мы просто гуляем, а он меня вдруг привел туда и…
– Туда – это куда? – поинтересовался Ивар.
– Ну, к храму. Там так красиво, пап, я его обязательно нарисую, только…
Она замолчала. По лицу Ивара медленно разливалась белизна. Глаза – две мертвые черные дыры – смотрели сквозь Ланку. Губы беззвучно шевелились.
– Что?! Пап, что?! Тебе плохо?
– К храму… – безжизненным голосом повторил Ивар.
…Дверь была чуть приоткрыта – словно приглашала. Ланка помедлила, не решаясь нарушить нетронутую белизну присыпанной снегом дорожки.
– Ты чего? – Грай посмотрел недоуменно.
– Так красиво… – прошептала она. – Так… чисто.
Внутри было пусто и гулко. Рассеянный свет струился широкими полотнищами сквозь большие стрельчатые окна. В центре круглого зала – ни скамеек, ни столов, ни канделябров, только строгие плиты пола и лужи света на них, – в центре стоял камень. Неровный, грубо обтесанный обелиск, похожий на сплюснутое с боков яйцо.
– День добрый, господа, – тихий голос раздался откуда-то из-за спины, но Ланка не испугалась – здесь нечего было бояться.
Молодой мужчина в просторном сером одеянии неслышно приблизился к ним и взглянул без улыбки:
– Вы пришли совершить обряд? Или просто решили полюбопытствовать?
– Мы… кхм… – Грай закашлялся.
Служитель терпеливо ждал.
– Да, мы… Нам хотелось бы… Это же храм сна?
– Да, – коротко ответил служитель.
– Вот… Ну и мы пришли, чтобы… Здесь же можно… пройти обряд? Прямо сейчас. Если можно.
Грай окончательно смутился и замолчал. Мужчина перевел взгляд с него на Ланку и спросил:
– Ты тоже этого хочешь?
Ланка испуганно кивнула.
– Что ж… Храм открыт для всех, – произнес служитель, низко склонив голову. – Правда, немногие приходят сюда, чтобы соединить свои судьбы. А из тех, кто приходит, мало кто осознает, что он собирается сделать! Вы понимаете, чего хотите?
– Конечно! – Грай упрямо прищурился. – Мы готовы!
– Д-да, – неуверенно ответила Ланка на вопросительный взгляд служителя.
– Тогда подойдите к вершителю. Сердце подскажет, что нужно делать. Вечный Отец направит ваши души. Первоматерь поможет вашим судьбам сплестись в одну. Идите…
– Как ты могла?! Ну как ты могла?! За что мне это?! Алана, как же теперь…
– Пап, ты чего так? Ну ничего же не случилось, – жалобно сказала Ланка. – Ну, подумаешь, обряд. Я же не знала, что ты так…
– Не знала?! А что ты знала? Ты же теперь навсегда – понимаешь, навсегда! – связана с этим человеком?! Любовь – ладно! Хотите жить вместе – пожалуйста! Детишек рожать – сколько угодно! Но зачем было… Это же…
– Пап, – Ланка смотрела в сторону. – Я никогда больше не попаду в Темный.
Ивар вздрогнул.
– Видишь, я не боюсь называть его. Потому что мне он больше не угрожает! Потому что Грай… Он… Если со мной что-то случится, он заберет мой сон.
– А если что-то случится с ним? – задушенным шепотом спросил Ивар.
…Шершавая поверхность камня была теплой. Ладонь слегка покалывало, будто несильными электрическими разрядами. Ланка не видела Грая, стоящего с другой стороны обелиска, но слышала его дыхание – неровное и частое.
Ничего не происходило. Ланка беспомощно оглянулась – где же служитель? Разве не его обязанность помогать пришедшим в храм? Круглый зал был пуст, только редкие снежинки кружили возле распахнутой настежь двери.
Ланка помедлила и прижала к странной, шелковистой на ощупь поверхности вторую ладонь. Ничего. Глупость какая-то! Она вдруг почувствовала себя героиней дешевой мелодрамы – все это долгое утро с прогулкой по сказочному белому городу, с объяснением в любви и таким нелепым предложением руки и сердца только так и могло закончиться. Торжественным, но абсолютно бессмысленным ритуалом. Может, надо сказать что-то вроде: «Я, такая-то, навеки объединяю свою судьбу…» Брр!
В этот момент Грай со своей стороны прижал руки к камню, и Ланка увидела его. Обелиск еще больше нагрелся – теперь он напоминал не остывающий после солнечного дня валун, а включенный обогреватель. Серая неровная поверхность слегка завибрировала – Ланка ощутила эту дрожь всем телом – и окуталась голубоватой дымкой. Ланка отчетливо видела Грая, не глазами, нет, – чем-то другим. Душой? Он стоял, широко расставив ноги и играя желваками на скулах. От его раскрытых ладоней к ее рукам тянулись тонкие бесчисленные нити, похожие на светящиеся голубоватые волосы. Такие же нити, только нежно-зеленого цвета, росли в обратную сторону – от нее к нему. И когда они встретились и сплелись, прорастая друг в друга, он и она стали одним целым…
– Иди к себе, Аля, – ломким голосом произнес Ивар. – Иди…
Ланка сморгнула слезы и села – упала – на табуретку. Произошла какая-то ошибка – ужасная, страшная, непоправимая беда, – а она не понимала, в чем дело! Разве отцу не нравился Грай? Разве он не сказал только что: «Это твоя жизнь»? Тогда почему кажется, что вот-вот разорвется сердце?
