Анастасия Калямина - Волшебство на грани 2
Зольтер вздохнул, скорчив усталую гримасу, и встал, громко задвинув свой стул, чуть ли не на ногу Сулитерии:
- Всё. Мне надоело! - заявил он, в первую очередь обращаясь к моему отцу.
- Так возвращайся в Листон, тебя никто здесь не держит! - сердито отозвался Прохор Платонович, который слышал подобное от Золотского впервые.
- Вообще-то, я имел ввиду не это. - Зольтер сделал вид, что не обиделся. - Да, Кари сейчас поступает глупо, но если мы будем сидеть за столом и брюзжать по этому поводу как старые маразматики, проблема от этого не решится.
- А, как, прости, она должна решиться?! - мой отец был на взводе. Мало того, что я могу быть уже мёртв, так еще Карсилина поступает безрассудно, наплевав на чужое мнение, желая меня героически спасти. - На нас должно снизойти просветление? Мы вдруг осознаем, что можем спокойно жить дальше, делая вид, что ничего не случилось? А я неожиданно забуду о том, что у меня был сын?!
- Почему сразу "был"? - насупилась Сулитерия.
- Потому что это всё не имеет смысла! - он чуть не крикнул эту фразу на весь трактир. - Ничего уже не изменишь! Они погибнут, и этого не предотвратить!
Он снова ударил кулаком по столу, накручивая себя ещё больше. Прохор Мылченко уже не мог вести себя здраво и спокойно, придавшись всепоглощающей панике. Нервно поднявшись, он опрокинул стул, на котором сидел, чувствуя желание совершить какое-нибудь самоубийственное безрассудство, думая, что больше никогда меня не увидит. Ведь, что может быть хуже для отца, чем потеря единственного сына?
Зольтер, впрочем, этого его настроения не разделял. Кто знает, может быть Декабрина права, и у Карсилины есть шанс вызволить меня из плена? Почему надо становиться категоричным, если есть и более светлые варианты в этой палитре развитий событий?
- Возьми себя в руки! - посоветовал Зольтер моему отцу. - Мы ведь можем и сами поучаствовать в событиях. Например, самим отправиться в логово к Январису!
- Мы не можем! Никто, чёрт возьми, не знает, где находится это проклятое логово! Кроме Декабрины, которая оказалась девочкой не с самым гениальным умом. - Прохор Платонович не спешил поднимать стул.
- Да что ты заладил со своим пессимизмом! Вот увидишь, они вернутся и ты еще потом извиняться будешь...
- Я и так уже извиняюсь, за то, что мы вообще отправились в этот мир! - буркнул мой отец, его трясло от злости и непонимания ситуации.
На что Золотский скептически фыркнул, скрестив руки в локтях:
- То есть, по-твоему, было бы лучше, если бы мы просто свернули расследование?
- Какое, к чёрту, расследование? - снова выругался Прохор Платонович. - Ересь несусветная, вот, что это такое!
- Ага, говорит инициатор похода... - Тут же перебил Зольтер, чувствуя, что сам перестаёт нервничать.
- Кто вообще это придумал!
- То есть, ты считаешь, что лучше бы для всех нас оставалось тайной тот факт, что Карсилина Фротгерт чудесным образом жива? - не отставал Золотский, глядя сквозь него, на картину, висящую возле окна, там изображалась озябшая девочка в ночнушке, которая стояла на улице, в центре снежного вихря и протягивала руки к небу.
- Да! Ты правильно читаешь мысли. - Кивнул отец, тыча в него пальцем. - Тогда бы Семён остался жив!
- А, толк от такой жизни? Пойми, ты не теплица, которая нянчится с каждым растением. Ты не должен думать только о себе. - Похоже, Зольтер нарывался на ссору.
- Я то как раз думаю о всех! Как будет лучше...
- Сохраняешь тепличную атмосферу! Вот, что ты делаешь. Ведёшь себя, как парник!
Тюбенций, услышав это, громко хмыкнул, а Прохор Мылченко готов был перейти к рукоприкладству, да только воспитание учтивого джентльмена не позволяло. Кроме того, Зольтер какой-никакой, но всё-таки друг.
И этот "друг" никак не желал умолкнуть и принять его позицию:
- Оберегаешь своего сына, пылинки с него сдуваешь, а толку что, если ты не хочешь понять, что у него на душе творится. - Высказался Золотский. - Да, пускай он лучше существует, чем живёт, это же гораздо гуманнее, если держать его в четырёх стенах, как собачку на привязи, изображая доброго папочку, боясь, а вдруг он поцарапается! ...
Этот спор прервал требовательный голос Тюбенция:
- Может, мы найдем, где разместиться? Я хочу спать и помыться. А еще мне нужна чистая одежда. - Он решил обратить внимание на себя.
- В этой походишь, сморчок! - Зольтеру не понравился тот тон, с каким Тюбенций к ним обратился.
- Я не...
- А мы получим номер бесплатно! - тут же воскликнул мой отец, в его глазах блеснул недобрый огонёк.
- Ты что задумал? - не понял Зольтер.
- Видишь эту компанию за передним столиком, возле двери? - Прохор Мылченко указал в сторону этих людей, увлеченно бросающих кубики, играя на деньги. - Предлагаю нам немного подзаработать!
Говорил он с таким выражением, словно они не пытались поссориться полминуты назад.
- У нас же есть деньги этого государства. Еще не закончилась пачка, выданная в ДС. - Зольтер не понимал причины, по которой в таком серьёзном человеке могла проснуться тяга к азартным играм.
- Но должны же мы попробовать получить реальные деньги, а не волшебную пародию на них! - парировал барон Мылченко, обойдя Зольтера и направившись к столику с игроками, приветливо махнув им рукой.
Зольтер, которому тоже было интересно поучаствовать в местном аналоге игре в "кости", двинулся следом. Сулитерия с Тюбенцием невольно переглянулись, им обоим было неприятно здесь находиться, да еще и в такой компании. Сулитерия побаивалась моего отца, да и Зольтера тоже, из-за репутации колдуньи "ОбГаТра" - они относились к ней предвзято.
Игроки подставили к своему столу два стула, куда тут же уселись мой отец с Зольтером. Люди эти выглядели весьма доброжелательно, по крайней мере, думалось, что подлости от них не стоит ожидать. Кто же еще сидел за этим азартным столом, пытаясь заработать? Ну, во-первых, организатор игры, хозяин этой таверны, в кожаном сюртуке и брюках, на голове у него была шляпа с широкими полями, придавая этому человеку схожесть с ковбоем. Говорят, что он сам нарисовал животных на игральных кубиках. Во-вторых, наш упоминавшийся ранее Ушастый мужичок в льняной рубашке апельсинового цвета, который до прихода Карси, Сулитерии и Тюбенция уже пытался пригласить Зольтера поиграть, но тогда это не увенчалось успехом. В-третьих, мрачного вида барышня в коричневом платье из плотной ткани, её тяжелые веки и ногти, длиной в пять сантиметров, придавали схожесть с героиней готического комикса. Так же тут наблюдался старик с заплетенными в косу седыми волосами и с козлиной бородкой, удобно устроившийся спиной к окну и постоянно поправляющий свой плохо выглаженный воротник. От этого старика сильно пахло хлебом, наверное, он был местным пекарем. Еще один мужчина, последний за игральным столом, с ярко-рыжей шевелюрой, имел прямоугольное лицо, с острыми, выделяющимися скулами, неопределённого цвета светлые глаза и нос, немного приплюснутый. Одет он был в жёлтую рубашку из ткани, напоминающей мешковину (здешняя мода, наверное) и серые штаны из овечьей шерсти. А завершали композицию резиновые галоши, в которых любят люди из нашего мира, страны Зебрландии, ходить по своим огородам, кружа вокруг дачного домика, и копать картошку.
