Павел Клименко - Оплот и Пустота
Юс умостился подле жены, губы его что-то шептали. Мия улыбалась, иногда так же тихо отвечала, зарывшись пальцами в белокурые волосы супруга. Ноги их переплелись под шерстяным одеялом, и вскоре пара погрузилась в сон.
Мастер перелистывал страницу за страницей, иногда морща лоб, будто силился вспомнить нечто забытое, но очень важное. Сон в итоге добрался и до него, заставив поплотнее запахнуть плащ и завернуться в одеяло.
Юнец давно задремал, прижав колени к подбородку и иногда шмыгая носом, тёплая ткань прикрывала его от ночной прохлады.
Перекатывая во рту порцию вина, Капитан растянулся на одеяле и заложил руки за голову. Вскоре он почувствовал, как хмель окутал разум, веки начали слипаться. Тряхнув головой, он отложил изрядно опустевший мех с вином.
- Я подежурю большую часть ночи... Не спорь. Мой источник тут лучше твоего.
Равнодушно кивнув, Игнис улёгся у костра и принялся изучать взглядом раскалённые угли, покрытые плёнкой золы. Странное ощущение близости пламени не покидало, и это не было обычное чувство тепла или находящегося рядом источника. Внутри зарождалось нечто новое, пыталось говорить, но слова звучали неразборчиво для разума.
Игнис с раннего детства ощущал тягу к огню, чувствовал силу даже в безобидном огоньке масляной лампы. Это получалось легко и непринуждённо, словно он родился с этим знанием. Природная близость появилась сама собой - закрыв глаза, он видел картины пламени, обволакивающего тело, шепчущего, питающего уверенностью. Сам того не сознавая, он мог ощутить жар на расстоянии, мог понять, где именно огонь наносит самый серьёзный ущерб горящему зданию, мог увидеть более холодные участки в камине или в раскалённом железе под молотом кузнеца.
Игнис лежал неподвижно, лишь изредка открывая глаза, а пальцы его играли с красными лентами костра. Он позволял языкам пламени лизать руки и согревать его. В хаотичной энергии присутствовало что-то успокаивающее, сила огня завораживала.
Что же всё-таки делать с новым ощущением?
Вместо ответа пришёл сон и наполнил разум образами капелек воды. В каждой из них легко угадывались знакомые черты Алаи. Игнис всецело отдался грёзам о том, что было и что могло бы быть, сложись всё иначе...
Капитан продолжил бодрствовать у костра, борясь с подступающей дремотой. Сухие ветки время от времени подпитывали ослабевшее пламя; и вместе с тем в ночном небе загорались всё новые и новые светила, мерцая, точно пригоршня искр, брошенных в бесконечность.
Чуткий слух Капитана уловил необычный звук, заставив его замереть и насторожиться. Звук повторился. Возможно это шалят лесные хищники? При кажущемся безмолвии, ночь наполняло многообразие звуков: неподалёку рыскали в поисках добычи лисы, шуршали грызуны и змеи, гукали совы.
Капитан поднялся на ноги и воззвал к Оплоту. В голове мгновенно прояснилось, ночной мрак частично расступился перед усиленным зрением, шорохи зверьков и шум ветра в ветвях стали хорошо различимыми и больше не сливались в один монотонный голос леса. Опасаясь предательского блеска металла в лунном свете, Капитан решил пока не вытягивать меч. Лук с готовностью прыгнул в руку, а колчан занял привычное место за спиной.
Осторожно ступая по хвойному покрову, офицер ночной стражи с каждой секундой углублялся в чащобу. Пока ни одна ветка не хрустнула под ногой и это, бесспорно, было выдающимся достижением для человека, мало хаживавшего по лесам.
Густая растительность мешала обзору, и двигаться приходилось очень медленно, от кустика к кустику, от одного ствола к другому. Капитан обогнул глубокий овраг и припал к сосне. Ладонь его легла на шелушащуюся кору, глаза прищурились, выискивая неприятеля. Он был уверен, что где-то недалеко кто-то есть.
Противник всё же почувствовал движение в свою сторону и теперь отдалялся от лагеря, забирая на восток. Один раз между деревьями мелькнул тёмный силуэт, но времени на прицеливание не хватило. Безмолвный. Только это малоизвестное племя кочевников давало миру следопытов с такими способностями. Они везде себя одинаково хорошо чувствовали, будь то степь, лес или горы. Поговаривали о способности этих бестий взять след на голых камнях или после того, как отпечатки замело снегом.
Капитану хотелось думать о себе как об охотнике, но рассуждая здраво, он прекрасно осознал, что речь идёт о противостоянии двух волков. Не будь у него полезного в таких условиях источника - давно бы лежал в кустах и глотал собственную кровь.
Офицер ночной стражи занёс ногу для очередного шага и остановился в последний миг. Сухая ветка уже готова была треснуть под сапогом. Такие звуки сейчас нужны меньше всего. Продираясь сквозь заросли, Капитан уходил всё дальше от лагеря. На ветке старого дуба примостилась сова, и пара блестящих глаз уставилась на скрючившегося за двумя гнилыми пнями человека. Голова ночного хищника пребывала в постоянном движении, таращилась птица со всё возрастающим интересом.
Через десять минут шорохи удаляющегося соперника исчезли окончательно. Капитан застыл у очередного колючего скопления веток и кустов. Вся сила Оплота обратилась в слух, но лесную тишину более не тревожили никакие посторонние звуки. Безмолвный либо ушёл совсем, либо затаился.
Капитан перелил все силы Оплота в ловкость и продолжил красться. Он всё больше смещался влево, стараясь обойти возможное укрытие противника по широкой дуге. Взгляд усиленно вычленял из ночного мрака отдельные кусочки пейзажа, и каждый из них разбирался на предмет возможного места засады неприятеля. Такое долгое, нудное и осторожное движение давалось всё тяжелее. Казалось, сама тьма вокруг затаила злобу, и лес противится присутствию человека.
Потратив уйму времени на углубление в лес, Капитан в итоге распрямился у высокого дуба с потрескавшейся корой и размял ноющую поясницу. Судя по отсутствию звуков, противник всё же ушёл назад к своим...
Внезапно слух офицера ночной стражи уловил слабые шорохи, и он резко запрокинул голову. Сверху упала тёмная фигура, и Капитан едва успел нырнуть в сторону. По кольчуге на спине проскрежетало лезвие кинжала. Лук упал на землю, ладонь сжала рукоятку меча - он рывком развернулся и прыгнул вперёд. Противник словно растворился в темноте, но в следующую секунду вокруг шеи Капитана обвилась удавка, вырывая из горла сдавленный хрип. Оба сражающихся рухнули в прелую листву и покатились.
Наполовину вытащенный клинок остался в ножнах. Пальцы ухватились за сдавливающий горло гайтан, одной ладони удалось протиснуться под удавку. Безмолвный усилил хватку, упираясь коленом в спину. Затылок Капитана обжигало горячее дыхание, лёгкие разрывались и молили хотя бы об одном глотке воздуха, перед глазами всё плыло. Он собрал остатки сил и ударил врага локтём в живот, но движение вышло слабым и смазанным. Противник в ответ врезал коленом и почки отозвались болью.
