Ника Ракитина - Ясень
— Только за этим и пришел?
— За этим и пришел, — подтвердил он, недобро щурясь. — На тебя посмотреть. Такая, как рассказывают, или не такая.
— И что увидел? — спросила Керин, чувствуя, как напряжение спадает: когда хотят убить, много не разговаривают.
— Увидел, что глаза золотые. И смелая.
— Спасибо, — она обхватила колени руками и заглянула странному гостю прямо в глаза: — Почему ты открыто не пришел этим поинтересоваться? Прокрался, как вор, разбудил.
Он подтянул под себя ноги. Сел поудобнее, упираясь руками в пол.
— Спросонок люди настоящие. Не успевают притвориться. Наверно, поэтому предпочитают убивать сонных. Чтоб не успели стать собой.
— Ты тоже предпочитаешь?
Он будто и не расслышал вопроса.
— Вторая причина тебе уже понятна. Вспомни-ка, чьим именем ты назвала меня, проснувшись. Мы с братом слишком похожи, вот в чем беда.
Керин почувствовала, что краснеет. Этого еще не хватало! И вдруг до нее дошел смысл его последних слов.
— Ты с братом? — ошеломленно переспросила она. — Мэннор не говорил, что у него есть брат.
— Еще бы. Кому охота говорить о паршивой овце.
— Как?
Мужчина опустил голову, внимательно рассматривая свои колени.
— Мое имя Раннор. Мэннор чуток постарше, я младше. И глазами в мать. И, как положено по сказкам, непутевый сын. Наказание рода.
В его голосе звучала непритворная горечь.
— В сказках младшие сыновья добывают победу, — негромко сказала Керин.
Раннор поднял на нее сумрачный взгляд:
— Да неужто? Ну, пока я победы добьюсь, зубы выпадут.
Он помолчал, выстукивая пальцами левой руки чуть слышную дробь.
— Так что, сама понимаешь, гостем мне в твое войско являться не с руки.
— Мэннор на севере…
В глазах Раннора мелькнуло странное выражение — будто жалость.
— …А если б и был здесь, так что? Что было бы?
Раннор негромко, сухо рассмеялся.
— Братская встреча. Никогда не видела, Золотоглазая, как братья после разлуки другу друга приветствуют? Хорошо, если кулаками: у нас с ним нелюбовь крепкая — в одном месте сразу двоим быть нельзя.
— Почему?
Он опять засмеялся. Страшновато.
— Паршивая овца. Наказание рода. Это я. А он — глава рода. И дорожку мы когда-то крепко друг другу перешли. Иначе с чего бы я сейчас на чужой службе шатался?
— А ты кому-то служишь?
— Служу. Сказать, кому?
— Скажи.
— Рыцарю Горту.
— Что?! — вскрикнула Керин. — Ах, вот как…
— Именно так, — с усмешкой подтвердил Раннор. — Думаешь, зачем я сюда пришел? Мне рыцарь Горт велел за тобой «присмотреть». Известно тебе, что это означает?
— Нет, — тихо сказала Керин. — А что это означает?
Раннор резко подался вперед. Глаза его сузились.
— Что если ты не туда шагнешь, я должен тебя убить.
Керин опустила руку на меч.
— Я думала, рыцарь Горт мне друг, — выговорила она. — Не враг, по крайней мере.
Раннор насмешливо фыркнул:
— Не будь наивной. Рыцарь Горт Незримых ненавидит, верно. Но тебя еще больше: под твои знамена ратаи идут, а под его — с неохотой.
Он придвинулся ближе, снизил голос до шепота:
— Рыцарю Горту славы хочется. Спит и видит себя защитником и освободителем. Если б мог он — сам бы Золотоглазой девой прикинулся. Да великоват он для девы!
Раннор засмеялся странно, точно всхлипнул. Керин смотрела сквозь него широко раскрытыми глазами. Потом вздрогнула, очнувшись, и сказала:
— За вести спасибо. Но, коли ты меня сейчас убивать не собираешься, может, лучше тебе уйти? Утро скоро.
Раннор стремительно встал, чуть не задев головой крышу. Керин тоже поднялась и удивилась его росту: она едва доставала ему до плеча. Когда они сидели, это не было так заметно.
— Ладно, — произнес наемник с прежней недоброй усмешкой. — И впрямь пора. Но я еще наведаюсь, запомни. Либо кто другой… наведается. Скажи своим, пусть получше тебя охраняют. Ты такая беззащитная, что тебя убивать не интересно. Ну, прощай… И спасибо.
— За что? — спросила Керин едва слышно.
— За смелость. Позови ты на помощь, я б тебе рот затыкать не стал. Прощай.
Он шагнул ко входу и бесшумно, как тень, исчез за пологом. Керин некоторое время стояла неподвижно, потом вдруг, обхватив голову, со стоном опустилась на колени. Сквозь нараставшую боль она думала, что немногие, пожалуй, могут похвалиться разговором с глазу на глаз со своим убийцей, но ей от этого не легче.
"Раннор не мог соврать… Рыцарь Горт двуличен… как же так?
Стало быть, мужество — еще не защита от подлости?..
А Мэннор? Почему не сказал ей о брате?.. Что она вообще знает о Мэнноре?..
Мэннор — Раннор, будто два удара колокола…
Что же вы не поделили, братья?.."
Слово свидетеля. Встреча
Я возвращалась из разведки.
Вернее, не совсем так. Уже вторую неделю головные полки под началом Явнута медленно и упорно прокладывали путь к северу по левобережью Ставы. Торили дорогу для всего войска. В нем было сейчас больше двух тысяч пехотинцев и полтысячи конных. Просто провести такую силищу по узкому перешейку между рекой и Багнами уже было задачей. Да чтобы не измотались в пути.
Я не раз и не два спрашивала Керин, отчего она не хочет идти землями Горта, ведь позволение есть? Но она молчала.
Ушедшие вперед сейчас наводили гати и переправы через узенькие лесные речки, впадающие в Ставу и, по счастью, обмелевшие из-за жаркого лета. Охотились и ставили вдоль дороги лабазы и скирды сена и сладкого тростника для коней, окуривая дымом (чтобы отпугнуть зверя). Хотя и вепри, и лоси, и зайцы по осени сытые, нагулявшие жирок, особо не тронут.
Дичи хватало. Ходили на бобровые гоны, делали ловушки на водяных крыс. Искали и замечали пчелиные дупла. Рыбачили — славно брались и голавль, и жерех, и сом, и нежная стронга.
Остальные припасы решено было тянуть волоком по реке. Тяжело против течения, но все же легче, чем по болоту на телегах или поводных конях. Под это дело были собраны и правились сейчас под присмотром Лаймона все челны и плоскодонки, сыскавшиеся в Сарте и округе: Лаймон — лодейник от роду. Да и помощников среди бывших подвладных Мелдена сыскалось немало — всех кормила великая река.
Но здесь, ближе к Багнам, она была пуста. Разве что плавали редкие струги вдоль правого берега… Когда-то по Ставе к устью сходили даже большие корабли, но с пришествия Незримых купцы Туле и северных земель предпочитают подниматься до озера Сумрак или пересекать перешеек и, сняв с лодок колеса, сплавляться по Ясеньке — так оно кажется безопаснее. Оскудела Става…
