Олег Авраменко - Хозяйка Источника
- А ты не мог перечить ей ни в чём. Странный ты всё-таки человек, брат. Женщины от тебя без ума, но как только они становятся твоими, то обретают над тобой невероятную власть. Ты готов потакать любым их капризам. - Я немного помедлил, колеблясь, затем спросил:
- А как это вообще получилось с вашим браком?
- Небось, тебе поведали басню о том, что якобы царь Давид подсунул мне свою дочку в роли троянского коня?
- Среди прочих я слышал и такую версию.
- Всё это бред собачий. Как, впрочем, и то, что я женился на Рахиль, чтобы досадить родственникам. Никакого злого умысла ни с чьей стороны и в помине не было. Просто однажды наши дорожки пересеклись и… - Амадис не закончил и улыбнулся той особенной улыбкой, глубокий смысл которой, очевидно, способны постичь лишь самые прожжённые ловеласы. - Ты ведь знаешь, я люблю всех хорошеньких женщин, но в Рахиль было что-то особенное; меня влекло к ней с непреодолимой силой… Честное слово, мне будет её очень не хватать.
И тут я понял, что уже вынес свой вердикт. Передо мной был прежний Амадис, которого я хорошо знал и который, несмотря на все недостатки, мне нравился. Я хотел верить в его невиновность и испытал огромное облегчение, убедившись, что действительно верю ему. Амадис ещё тот фрукт, он горазд на многое, в том числе на подлость и коварство, но расчётливо убить женщину, тем более беременную женщину, тем более беременную его ребёнком и тем более сыном - нет, это не в его стиле.
- Яблони уже зацвели? - спросил я.
Амадис внимательно посмотрел на меня. В его глазах застыл немой вопрос.
- Да, - сказал он. - Как раз в цвету.
Я встал.
- Если не возражаешь, давай прогуляемся в саду. Я так соскучился по цветущим золотым яблоням.
Это был мой ему ответ. Амадис очень любил свой яблонёвый сад, где аккуратными рядами между узенькими аллейками росли карликовые деревья, которые дважды в году приносили небольшие сочные плоды с золотистой кожурой, а в период цветения источали дивный пьянящий аромат. Как-то раз, давным-давно, мы с Александром, желая свести счёты, устроили там дуэль до первой крови (между делом замечу, что я победил); Амадис, прознав об этом, был вне себя от ярости. Он назвал свой сад островком мира и согласия в бушующем океане страстей и строжайше запретил нам приходить туда, как он выразился, «с камнем за пазухой и со злом на уме». Я запомнил его слова.
Мы вместе вышли из кабинета и направились вдоль людного коридора к дальнему его концу, по пути привлекая к себе всеобщее внимание. На меня смотрели с любопытством, а на Амадиса - с неопределённостью… Да, да, я не оговорился - именно с неопределённостью. Все понимали, что по большому счёту дальнейшая судьба Амадиса зависит от меня, и теперь, глядя на нас, гадали, к какому выводу я пришёл и, соответственно, как им надлежит относиться к человеку, который совсем недавно был их королём. Кто он - мой пленник или же член будущего дуумвирата, духовный лидер Дома Света? Впрочем, тот факт, что мы шли рука об руку и мирно разговаривали, вселял надежду, что единство в семье будет восстановлено.
В конце коридора Амадис замедлил шаг. Его внимание привлёк молодой человек среднего роста, кареглазый шатен, в чертах лица которого было что-то восточное, вернее, семитическое. Он одиноко стоял у стены и смотрел на приближавшегося Амадиса не так, как остальные. В его взгляде не было неопределённости, а было хорошо знакомое мне предчувствие дальней дороги.
- Здравствуй, Джона, - сердечно произнёс Амадис, остановившись перед парнем. - Ты хотел поговорить со мной?
- Я хотел засвидетельствовать вам своё почтение, милорд, - ответил тот, скорее с английским, чем с еврейским акцентом. - И попрощаться. Сегодня я покидаю ваш Дом.
- Возвращаешься в Израиль?
- Нет, милорд. Там я уже был.
- Тебя не приняли?
- Можно сказать, что так. Его величество отнёсся ко мне хорошо, зато другие дали мне понять, что моё присутствие в Доме нежелательно.
- И что ты думаешь делать?
Юноша, которого звали Джона, беспомощно пожал плечами.
- Пока что не знаю. Пожалуй, вернусь на родину матери, поживу там немного, потом… Ну, а потом видно будет. В конце концов, вселенная велика, где-нибудь да найдётся в ней место и для меня.
- Что ж, желаю удачи… - Амадис повернулся ко мне и сказал:
- Артур, позволь представить тебе Иону, сына Исайи Бен Гура. Его жена была приближённой Рахиль и погибла вместе с ней.
Молодой человек сдержанно поклонился.
- Моё почтение, милорд. Я много слышал о вас и хочу надеяться, что вам удастся предотвратить войну между нашими Домами.
- Я тоже хочу надеяться, - ответил я без особого энтузиазма; мои опасения, что войны не избежать росли и крепли не по дням, а по часам. - Так, стало быть, вашим отцом был Исайя Бен Гур? А я и не знал, что у него есть сын.
- Он тоже не знал. Это обнаружилось уже после его смерти. Вы были знакомы с моим отцом?
- Не очень близко. Но всегда был самого высокого мнения о нём.
- Не сомневаюсь, что мой отец был самого высокого мнения о вас.
Я непроизвольно улыбнулся в ответ на этот незамысловатый комплемент. Мои отношения с Исайей Бен Гуром, внучатым племянником царя Давида, нельзя было назвать дружественными, но и врагами мы никогда не были. А его сын сразу вызвал у меня симпатию - то ли по причине сердечного отношения к нему Амадиса, то ли просто потому, что у парня было честное лицо и прямой открытый взгляд. И ещё он желал мира между нашими Домами, несмотря даже на то, что в катастрофе погиб близкий ему человек.
- Приятно было познакомиться с вами, Иона, сын Исайи.
Он тяжело вздохнул и с грустью проговорил:
- Называйте меня Джона, милорд. Так произносили моё имя, когда я был ребёнком и юношей… К тому же теперь я просто Джона. Джона и всё. Джона-предатель… С вашего позволения, милорды, я удаляюсь. Не смею вам больше мешать.
Амадис ещё раз пожелал Джоне удачи и мы продолжили свой путь. Спускаясь по лестнице, я задумчиво произнёс:
- Видно, у парня крупные неприятности.
- Ещё бы, - отозвался мой брат. - Он стал бездомным.
- Но почему?
- По собственной глупости… или порядочности. Он был одним из тех приближённых Рахиль, которые вместе с ней дали присягу на верность Дому Света; и он оказался единственным, кто отнёсся к ней серьёзно. Одно время он был советником Рахиль… - Амадис сделал паузу, поскольку мы оказались перед небольшой дверью, ведущей наружу. Прежде чем открыть её, брат посмотрел на меня и иронично усмехнулся. - То есть, я хотел сказать, что Джона был одним из моих государственных советников. Но недолго. Вскоре он впал в немилость у Рахиль, так как позволял себе открыто критиковать её политику.
- С каких позиций?
