Фиона Макинтош - Мост душ
— Я сожалею о такой странной форме благодарности, Ролло, — ответил Рашлин, теперь узнав пару. Женщина была повитухой и умелой сиделкой, а мужчина — надежным, опытным воином Кайлеха. Неразумно было их оскорблять.
— Прошу прощения, Кайлан, — сказал он, медленно поднимаясь на ноги. У него все еще кружилась голова. — Я, наверное, еще не полностью очнулся тогда. Приношу извинения за недопустимый поступок.
— Уйди, мразь, — потребовал мужчина.
Рашлин не удивился. Когда рядом не было Кайлеха, горцы не спешили проявлять к нему уважение, как делали это в присутствии короля.
— Поостерегись, Ролло. Я знаю, твоя дочь беременна. Мы же не хотим, чтобы с ребенком случилось что-нибудь плохое? — сказал Рашлин вполне миролюбиво.
Мужчина буквально зарычал от ярости, ринувшись к барши, но жена удержала его.
— Не надо, Ролло, — сказала она, придя в ужас от слов Рашлина и моментально забыв про разбитую губу. Гордость женщины была разорвана в клочья, а умоляющий взгляд заклинал барши оставить ее семью в покое.
«Так-то лучше», — подумал Рашлин, ухмыляясь при виде испуганного Ролло и наслаждаясь страхом в его голосе. Однажды он заставит их заплатить за свое унижение. Барши вышел из душного дома и глубоко вдохнул свежий воздух ночных гор. Дохромав до ближайшего родника и напившись прозрачной, чистой воды, прибавившей ему сил, он смог добраться до своего одинокого жилища.
Оказавшись внутри, он запер дверь и дважды проверил замки. Только тогда Рашлин почувствовал себя спокойнее. Что произошло? Он знал, такие периоды, когда он перемещался в свою другую сущность, были достаточно длительными, но не имел понятия, что это может продолжаться в течение двух дней. Раньше подобные приступы занимали не больше половины дня и тоже пугали его. Но два дня! Обычно во время этих черных периодов, как он их называл, Рашлин продолжал контролировать себя и действовал вполне осмысленно, лишь ощущал себя кем-то другим. Нельзя сказать, что ему не нравилась его другая сущность, потому что тогда он становился уверенным в себе и изобретательным. Обострялась способность к мышлению, в этот момент ему в голову приходили самые замечательные идеи. В таком состоянии он начинал чувствовать себя непобедимым. Ни одно из знакомых ему средств не могло вызвать это ни с чем не сравнимое ощущение всевластия — предвестника власти над природой, которую он однажды обретет.
Сам того не сознавая, Рашлин пришел к тому же выводу, что и его брат. Он полагал, что природа является отражением Шарра, и если он, Рашлин, получит контроль над ее существами, наверняка и сам станет подобным богу. Если Элизиус смог это сделать, сможет и он. Но когда барши был способен мыслить разумно, ему становилось понятно, что эйфория очень опасна. Пребывая в таком настроении, человек становится непредсказуемым, способным на что угодно. Рашлин охотно отдал бы ногу, чтобы иметь возможность сохранять это состояние и одновременно контролировать себя, но поток энергии вынуждал его выпускать из рук власть над своими поступками. Все это продолжалось годами. Брат заметил в нем странности первым, а чуть позже и отец. Будь они прокляты!
Но в этот раз Рашлин чувствовал себя совсем по-другому. Его тело до сих пор сотрясала дрожь. Обычно, когда заканчивался приступ, он понимал, что опять побывал в другой сущности, и выяснял, что случилось за это время. Именно так можно описать его состояние. Но в этот раз произошло нечто иное. Такое впечатление, что он просто потерял сознание. Видимо, поэтому Кайлех и приказал за ним ухаживать. Стал ли еще кто, за исключением короля и этих двух, в чьем доме он оказался, свидетелем припадка? Где все это произошло? Какой была его последняя мысль до того, как он потерял сознание?
Рашлин был голоден, но не обращал внимания на спазмы в желудке. Использовав заклинание, чтобы разжечь огонь, он поставил кипятить воду. Потом добавил туда коры веррана и горсть лепестков аркады и постарался не думать ни о чем, кроме изготовления отвара. Сделав глоток горького напитка, он почувствовал, как прояснились мысли, словно после долгой ночи наступил наконец рассвет.
Рашлин уселся около окна, глубоко вдыхая живительный воздух и потягивая горький отвар. Напиток начал действовать, сознание пришло в норму, и барши смог вспомнить, что же произошло несколько дней назад.
Он совершал прогулку верхом вместе с гренадинцем и Миртом. Ему никак не удавалось избавиться от подозрений в отношении этого чужестранца, но чтобы выяснить, что за тайна окружает парня, необходим был физический контакт. Когда король сказал, что Фарроу странно реагировал на прикосновение к шее Галапека, Рашлин испугался. Очевидно, гренадинец почувствовал присутствие в коне магических сил, а это могло означать только одно — наемник сам владел магией или каким-то образом попал под ее воздействие. Кайлех не придал случаю значения, но Рашлин не верил в простые совпадения. Король согласился уговорить Фарроу еще раз прокатиться на Галапеке, с условием, что колдун поедет вместе с ним и будет наблюдать со стороны.
Барши вспомнил, что наемник никак не отреагировал на встречу с заколдованным конем. Или же успешно держал свои эмоции под контролем. А может быть, они ошибаются, и все случившееся с Фарроу объясняется простой усталостью? И все же, Рашлина не покидала уверенность, что наемник что-то скрывает. Чужестранец выглядел настолько уверенным в себе, настолько осторожным, что, казалось, понимал — прогулка верхом на Галапеке есть своего рода проверка. Он гладко отвечал на вопросы Рашлина, сразу отступал, когда тот приближался достаточно близко, чтобы иметь возможность прикоснуться к нему. Барши никак не мог понять, что с ним случилось, но потом вдруг вспомнил приступ сильного головокружения. Он протянул руку, чтобы передать Фарроу маленький пузырек со снадобьем, чтобы облегчить головные боли, которые испытывал гренадинец, но его истинным намерением было коснуться руки наемника. Вместо этого что-то коснулось его.
Рашлин закрыл глаза и постарался вернуться к громкому ржанию коня, совпавшему с его желанием закричать от невыносимого давления, которое он ощутил во всем теле. У него тогда возникло ощущение, что кто-то тянет все части его тела в разные стороны. Боли не было, только сильнейшая тошнота… а потом он провалился в темноту. Эта женщина, Кайлан, назвала случившееся с ним припадком, значит, в бессознательном состоянии его били судороги.
— Выходит, не моя болезнь вызвала этот приступ, — пробормотал он. — Что же тогда?
— Магия, — ответил он сам себе и засмеялся, словно охваченный приступом безумия. — Мощный поток магии, — прошептал барши, сразу же все вспомнив.
