Камли Брайт - Рождение Зверя
«Черт…» — Разведчик не без труда подавил позыв к рвоте.
А любопытная «дамочка», между тем, приступила к исследованию его одежды. Пуговица, которую нащупали цепкие пальцы, привела Ло в полный восторг: она крутила ее до тех пор, пока не оторвала. Ральф боялся, что такая же участь ожидает и следующие, однако внимание Ло переметнулось на другие игрушки, и разведчик снова обмер, но теперь уже не от отвращения, а от страха: пробивавшиеся сквозь щели лучи солнца отразились от лезвия ножа.
— Нет! — не выдержал Ральф. — Это нельзя! Понимаешь, не-льзя…
Ло вздрогнула от звука его голоса, потом вдруг оскалила зубы, правда, на этот раз не угрожающе — должно быть, улыбнулась, — и нож мгновенно перестал для нее существовать: Ло вернулась к пуговицам, которые полетели одна за другой. Когда оторвалась последняя, Ральф только закусил губу, а Ло, издав крик удивления, начала, урча от восторга, гладить его кожу.
О чем он тогда подумал? Ах, да: нормальный хищник должен свою добычу обожать; и что-то там про кошку, которая с ней играет, а потом, кажется, про более крупных кошачьих…
О нет, только не это — девчонка потерлась щекой о его живот…
Надо было срочно что-то делать. Наскоро перебрав все возможные варианты — их оказалось, увы, немного, — разведчик назвал девушку по имени. Он прекрасно понимал, что реакция могла быть самая непредсказуемая, но все же рискнул. Ло мгновенно выпрямилась и уставилась на него, видимо, чего-то ожидая.
— Развяжи меня… Я хочу, чтобы ты освободила мне руки…
Она слушала очень внимательно, но пока ничего не предпринимала.
— Я не хочу лежать вот так — связанный. Понимаешь, мне неудобно, мне больно…
Она, конечно же, не понимала смысла его слов, но только не интонацию; и Ральф, чувствуя, что другого выхода нет, пошел ва-банк:
— Хорошая, добрая. Ты ведь очень добрая… и красивая…
В глазах Ло отразилась растерянность: она пыталась его понять и никак не находила в своей памяти хоть что-то подобное. Странный непривычный звук делал ей больно, но в то же время он будто бы гладил, и хотелось слушать еще и еще.
— Девочка моя…
Не в силах больше терпеть, Ло упала на четвереньки — и зубами, когтями стала раздирать неподатливые веревки. Ральф напрягся, как пружина. Стоп — его пальцы стиснули запястья готовой прижаться к его груди Ло.
— Нет!
Но она не хотела ничего слышать и по-прежнему тянулась к нему. Ральф покачал головой. Он бы дорого заплатил, лишь бы сейчас не видеть ее глаза. Наконец, Ло, видно, что-то поняла и, издав боевой клич, рванулась из рук разведчика. Она царапалась и кусалась, немыслимым образом изгибаясь, старалась достать до его лица и успокоилась только после того, как Ральф, навалившись всем своим весом, прижал ее к земле. Теперь бы еще как-нибудь дотянуться до веревки…
Разведчик осторожно перевел дыхание. Он прекрасно понимал, что пауза продлится недолго: Ло замерла перед решительным прыжком. Сейчас она соберется с силами… Впрочем, чего там их собирать — сил у нее было немерено. Даром, что женщина — правда, другой породы. И сейчас это особенно чувствовалось: с обычной женщиной он бы справился без проблем. Ральф в этом не сомневался, хотя никогда об этом даже и не задумывался. (Отец Небесный, сколько всего человек успевает передумать за каких-нибудь десять-пятнадцать секунд…) Вот и сейчас: Ральфу вдруг вспомнилась сказка о странствующем богатыре, который целых три дня бился с такой же странствующей богатыршей. Каждый раз, когда мать это рассказывала, маленький Михаэль думал, что богатырша на самом деле была сильнее — просто зачем-то поддалась. Но вот только зачем? Сейчас он, кажется, это понял: богатырь ей, конечно, нравился: одержи она верх, и она его потеряет.
Вот-вот, Ло так же не нуждалась ни в какой передышке — она ждала. Надеялась, давая мужчине последний шанс, и если только Ральф посмеет ее разочаровать… Сердце девушки стучало медленно и тяжело, выступивший от напряжения пот сделал запах от ее тела уже совсем непереносимым, но еще большее отвращение разведчик испытывал к себе — к тому, что собирался сделать. Собрав всю силу своего воображения, он представил совсем другую женщину: ее губы, аромат, исходящий от ее волос, от ее шеи… И когда все в нем потянулось навстречу этому чудесному видению, женщина, находившаяся под ним, неосторожно расслабилась… и вскоре уже лежала связанная, тихонько подвывая от обиды и боли…
Когда Ральф, пошатываясь, наконец выбрался из шалаша, там, снаружи уже наступило утро. До реки было меньше сотни шагов, но разведчик, прежде чем предпринять это непростое для него путешествие, несколько минут просто посидел у входа в шалаш, вдыхая аромат Тайга. То, что ему удалось, в конце концов, связать Ло, Ральф считал очередным везением, однако не испытывал от этой своей победы ни малейшего удовлетворения — наоборот, к страшной усталости примешивалось еще и чувство вины. Обмануть и расположить к себе абсолютно бесхитростное существо, конечно, не составило особого труда, да только у Ло оказалось достаточно ума, чтобы во всем разобраться. В ярости она была готова разорвать его на части и непременно бы это сделала — Ральф видел, как она, уже связанная, смотрела ему вслед.
Через силу поднявшись, разведчик побрел к реке. Что и говорить, ситуация, в которую он угодил, представлялась неразрешимой: оставить Ло связанной означало подвергнуть ее долгой мучительной смерти от голода и жажды (если, конечно, раньше шалаш не посетит какой-нибудь хищник), убить ее самому у Ральфа ни за что бы не поднялась рука; с другой стороны, если ее развязать… Нет, на это у разведчика пока не было сил.
Прохладная вода, как обычно, подействовала исцеляюще. Переодевшись и постирав грязную, рваную одежду, Ральф со вздохом направился к шалашу. Заходя, еле себя пересилил, чтобы не зажать нос. Ло лежала там же, где он ее оставил — даже не шелохнулась, — а когда разведчик начал собирать раскиданные по всему шалашу вещи, тоненько и жалобно заскулила. Ральф сделал вид, что не заметил, — девушка затихла, но ненадолго.
Закончив свои дела под этот то и дело доносившийся от дикарки писк, разведчик, наконец, подошел к ней и присел на корточки. Темные глаза выражали полную покорность. Можно было не сомневаться: то же самое было и в мыслях Ло — врать, как он, цивилизованный человек, она просто не умела. Тогда Ральф вытащил нож и перерезал веревки.
Да, он не ошибся: она не кинулась на него с когтями, а наоборот — забилась в угол; хотя разведчик, скорее, предпочел бы первое: Ло глядела на него со страхом, смешанным с великим обожанием. Теперь без его разрешения она не посмеет даже приблизиться, теперь каждое его желание — для нее закон. Такого понятия, конечно, в ее сознании не существовало, но Ло, похоже, нашла нечто вроде своего идеала, и ее сердечко то сладко замирало, то трепыхалось от ужаса, что он вдруг рассердится и прогонит… Что Ральф как раз и собирался сделать.
