Наталья Бульба - Поставить мир на кон
— Конечно. — Она не стала уточнять, что именно я подразумевал своим вопросом, облегчая мою задачу. — Вилдор беспокоится лишь о безопасности моей и нашего сына, но не считает необходимым контролировать то, что этого не касается.
— В таком случае, — усмехнулся я, — остается лишь узнать, что именно он понимает под этим словом.
И вновь понимающая улыбка, словно она знает даже то, что неизвестно мне. И вновь я ловлю себя на том, что я не только сравниваю, но и… оцениваю.
С трудом, но я заставляю себя собраться и думать о чем угодно, но только не о том, что эта женщина напоминает мне Леру в первый год нашего с ней знакомства. Не о том, что я вижу в ней искрометный азарт и желание сделать все по-своему, из которых, как растущий ребенок из одежды, моя жена уже выросла. Не потеряв любопытства и интереса к жизни, но научившись соразмерять их с ответственностью матери, правительницы и той, которая сумела соединить своим именем два мира.
— Я могу вас уверить, Олейор, — она приподняла бутылку с вином, показала ее мне и, получив мое одобрение, разлила вино по бокалам, — что попытка выяснить тайны его игр к безопасности не имеет никакого отношения. Хотя бы по той причине, что он предпочитает меня в них не посвящать.
И опять, хочу я того или нет, за каждым ее словом я вижу ту, что согревала меня теплом не только своего тела, но и души. И это уже похоже на навязчивую идею, от которой не хочется избавляться.
— Вообще-то, — я ничем не показал пронзившей меня боли, — я пришел не за ними. Моя жена предпочла лишь коротко посвятить меня в то, что было на Дариане два года тому назад, но я вижу, что те события продолжают ее терзать. Потому и хотел просить помощи у вас, Тася. Ведь о большинстве из них вы знаете столько же, сколько и она.
— К сожалению — да, — в ее взгляде появилось смятение, но исчезло едва ли не быстрее, чем я успел задуматься о его причинах. — Но вряд ли я смогу чем-то вам помочь. — Она протянула мне бокал и присела в кресло напротив. — Когда Тинир проводил обряд разделения, он оставил мне лишь воспоминания, но лишил испытанных тогда чувств. Потому для меня они только череда фактов, свидетелем которых я была. Но точно таким же, как для любого из читающих летописи.
— И все же, — продолжил я настаивать на своем, — вам известно значительно больше, чем мне.
Она сделала глоток и подняла на меня взгляд. Опять, сочувствующе. Вот только слова, которые последовали за этим, противоречили тому, что было в ее глазах.
— Чтобы ответить вам, мне придется судить о поступках моего мужа. И была бы рада этого избежать. Одно могу сказать, ваша жена, Олейор, достойна того, чтобы за нее сражаться.
Хотелось мне у нее спросить, кого именно она сейчас имела в виду, но… услышать ее ответ я просто боялся, догадываясь, каким именно он будет.
— А вы? — эти слова вырвались помимо моей воли.
— Вас смущает наша схожесть, — ее улыбка была лукавой. — Но между мною и той, кем я была два года тому назад, лежит время. И для нас с Лерой оно оказалось очень разным.
— Вы уклонились от ответа, — мой глоток скрывал ощутимое недовольство от этого разговора. И это было тем более странно, что ситуация выглядела довольно безобидной.
— Потому что вас интересовало мое мнение о вашей жене и я его высказала. О себе же я предпочту умолчать.
— Простите, — я чуть склонил голову, позволяя не стянутым лентой волосам скользнуть на лицо. И увидел то, что жаждал увидеть — легкое смущение. Впрочем, деля тело с Лерой она должна была хорошо знать этот жест. Как и то, что он означает. — Вашего сына нарекли Искандером. Вы знаете, что значит это имя?
— Как и то, что оно имеет тот же смысл, что и Александр, — обезоружила она меня своим ответом. — И считаю, что Вилдор сделал достойный выбор.
Гадриэль оказался в очередной раз прав. Пусть этот разговор лишь создавал новые вопросы, но каждый из них мог служить пищей для размышлений. И не только они. Все происходящее напоминало мне нашу встречу с бывшим ялтаром на Дариане. Ту самую, когда я, разгадав его план в отношении Лилеи, оказался в его резиденции. Ощущение острого восторга, замешанного на горечи предшествующих этому событий, которое я испытал тогда, было очень похоже на то, что имело место быть сейчас. И как тогда, так и теперь я понимал, чем закончится наша беседа.
— Ваш сын — даймон? — о том, что я буду очень удивлен, мне стало понятно еще до того, как она произнесла хотя бы звук.
— Нет, — жестко и коротко. И через мгновение, чуть мягче. — Это было мое требование и Вилдор его выполнил.
— Вы так и не дали друг другу клятв. — Уже второй раз за этот вечер выдержка меня подводила, и позволял звучать словам еще до того, как осознавал их излишнюю прямолинейность.
— Вы слишком догадливы. — Мое заявление ее не оскорбило, как я этого боялся. Скорее, избавило от щитов, которые я ясно ощущал между нами, словно добавив доверия. — Но это было уже его желание, с которым я согласилась. Он хотел дать мне хотя бы видимость выбора, которого я была лишена. И это, кстати, заслуга Леры — общение с ней пошло ему на пользу, сделав более человечным.
— И только поэтому он готов рисковать своей жизнью, чтобы сберечь ее?
— Не только своей. Но и тех, кто будет верен ему до конца.
Чтобы дать ей возможность чуть успокоиться — мой вопрос едва не уничтожил то, что начало рождаться между нами — я встал и подошел к стоящему чуть в стороне столику. Но, накладывая на тарелку закуску, продолжал ловить малейшие изменения, которые происходили за моей спиной.
— Похоже, — я сделал все, чтобы мой голос звучал так, словно я рассуждаю сам с собой, — он знает то, что не известно мне. И хотя я привык рассчитывать только на себя, в этот раз мне придется положиться на него. Разгадать подброшенную нам загадку я не в силах.
— Он никогда не нарушает клятв, если их дает. Но иногда мне кажется, что лучше это было не так.
Я ощутил, как Тася встала и подошла ко мне. Она была одного роста с Лерой и я чувствовал ее дыхание на своей шее. И от этого волна предчувствия прошла по моему телу, едва не лишая меня остатков самообладания.
Сейчас, как никогда, я нуждался в женщине, которая могла бы не только понять, что меня гложет, но и дать мне забвение, избавить от сомнений, которыми полно мое сердце. Но та, которая могла это сделать, была далеко, а та, которая была близко….
Она не только слишком напоминала мне жену, чтобы я не понимал, что это вполне может быть частью игры, которую ведет тот, кто мог, но не стал мне другом, но и принадлежала другому мужчине. И хотя я вполне мог переступить через это, как делал уже множество раз, но в тех случаях, когда подобное происходило, мне было доподлинно известно, что это — желание женщины.
