Константин Нормаер - Сезон колдовства
— Ты как? — поинтересовался я у нее.
— Никогда не чувствовала себя лучше, — вымученно улыбнулась она.
— Ты, наверное, шутишь?
Она покачала головой:
— Ничуть. Ты даже себе не представляешь, что со мной происходит в данную минуту. Это все равно как дышать полной грудью. Спасибо тебе, что вытряхнул меня из спального мешка с листьями.
Я коротко кивнул и осмотрелся. Комната выглядела просто ужасно. Стоило запомнить все. Я внимательно обернулся кругом, стараясь не упустить ни одной детали. Кровавые следы на стене и потолке, осколки битого стекла под ногами, рваные куски детской одежды, но главное, запах. Он неустанно преследовал меня, с тех самых пор как я покинул лагерь северян. И теперь навестил снова.
В горле встал неприятный ком. Нечто невообразимое: паленая шерсть, гниющее мясо и куриный помет. Список можно было продолжать до бесконечности, и все равно он не отразил бы и десятой доли ужасного микса, что вобрало в себя это отвратительное место. Здесь все еще витала старуха с дудкой, зовущая в долину пустоты!
Я вздрогнул, нашел взглядом колдунью. Хотелось верить, что я ошибаюсь, и все это лишь злая уловка, которую сможет распознать ее совершенный нюх. Но надежды разрушились ровно тогда, как наши взгляды встретились. Кейтлин изменилась в лице: виски окутала паутина морщин, глаза наполнились белизной, и я почувствовал наполнившую ее печаль. Хотя я бы назвал это состояние обреченностью. Поводырь уставилась в одну точку, медленно втягивала воздух, задерживала его в себе, вздрагивала и, замерев на какое-то время, не выдыхала. Потом все повторялось. Но с каждым разом дрожь становилась только сильнее.
Я осторожно приблизился к ней. Присел рядом, прислушался. Кейтлин немного помедлила, а потом начала дышать часто-часто. С каждым выдохом наружу вырывался морозный воздух. И не только он. Я отчетливо расслышал детские голоса. Тонкие, словно ледяные нити. Переплетаясь в одно жалобное попискивание, они молили нас, каждый о своем.
Колдунья едва успевала делать вдох. Голоса множились. Их были сотни, а возможно даже тысячи. Но самое удивительное, что они становились все громче. Мне даже удалось разобрать несколько слов. Они просто хотели покинуть это кошмарное место.
По стенам потянулась ледяная корка, мохнатые щупальца холода. А Кейтлин, застыв в самом эпицентре, продолжала связывать наш мир с прошлым, где томились детские воспоминания.
Серебряная пелена стремительно пожирала мрачное убранство комнаты. Я схватил колдунью за руку и ощутил, как невидимая игла пронзила меня от запястья до плеча. Отстранился. Нужно найти другой способ, чтобы вывести ее из оцепенения, разорвав эту губительную связь.
Идеи сменяли одна другую, но ничего стоящего на ум не шло. Возможно, стоило действовать от противного. Создать некий эффект вспышки. Неважно какой — звуковой или визуальный. Главное, чтобы Кейтлин удалось его почувствовать, ощутить и использовать в качестве путеводного маяка. Но ничего подходящего вокруг не нашлось. В отчаянье я схватил драную простыню, дернул за нее, обрушив гору пыльной рухляди. И замер, во второй раз осененный внезапной идеей.
Самодельный костер разгорелся довольно быстро. Выбившаяся из-под ладоней искра резко выросла до размеров огненной поляны. Заполыхало по-взрослому, так словно я натаскал сухих веток, добавив хорошую порции поленьев-горючки. Ледяная корка, словно почувствовав чуждую стихию, остановила свое наступление. На смену огненному треску пришел недовольный хруст. Неровная граница вздыбилась, стала быстро покрываться пузырями, которые принялись лопаться, разбрызгивая чернильные капли.
А вот теперь действительно стоило убираться из этого проклятого места. Оказавшись возле колдуньи, я изо всех сил сотряс ее плечи. Но Кейтлин и не думала возвращаться в реальный мир. Напротив, ее дыхание участилось. Запрокинув голову, она внезапно замотала головой, повторяя одну и ту же фразу. Она просила прекратить мучения! Прекратить раз и навсегда. Правда было непонятно, к кому направлено ее обращение — ко мне или неведомой силе, что удерживает ее за гранью бытия.
Тем временем пожар разгорался все ярче. На нас полыхнуло жаром. Я обернулся. От ледяного покрывала не осталось и следа — только отвратительная смоляная пленка покрывала стены и потолок комнаты. Вместе со старым хламом сгорали все воспоминания, а заодно боль и отчаянье, которые пропитали здешнее убранство.
Я попытался поднять Кейтлин или хотя бы сдвинуть ее с места. Но она будто вросла в дощатый пол. Оставалось только раскачивать хрупкое тело из стороны в сторону, надеясь на чудо.
Внезапно я ощутил, как меня лизнули языки пламени. Тыльная сторона мгновенно пошла волдырями. Последний тревожный звонок — еще минута и пламя отрежет нас от окон, единственного пути для спасения.
— Пустые звезды! Да очнись ты, наконец! — в отчаянье проорал я.
Еще недавно мой выбор был прост и очевиден. Я бы и пальцем не пошевелил ради спасения марковотродья. Но сейчас что-то изменилось. Я произнес имя Кейтлин вслух, и в один миг она превратилась в живое существо, которое требует помощи и сострадания. Вначале я отгонял от себя подобные мысли, но, как выяснилось, напрасно. Позволив колдунье открыться передо мной, я сам лишился всех защитных доспехов, сплетенных из банального равнодушия. Если бы у меня было достаточно времени, с удовольствием поразмыслил бы на эту тему, но, к счастью, сейчас стоило думать о спасении собственной паленой шкуры.
Огненная капля сорвалась с потолка и угодила на плечо колдуньи. Та перестала дышать, нахмурилась, повела носом. Задумчиво, напряженно, как бывало прежде. Стало быть, все дело в огне! Недолго думая, я подпрыгнул, зацепился за обугленную балку и осыпал на голову Кейтлин пепельный дождь. Ее нос заходил ходуном, а потом она отклонилась назад и чихнула изо всех сил. И через секунду сделал это снова.
Отряхнув испачканные в золе руки, я отступил на шаг. Мир вокруг замер. В висках безумно пульсировало, но я продолжал ждать. Несмотря ни на какие опасности. Удушающий воздух и испепеляющий жар тоже были ни в счет.
Кейтлин подняла веки, и уставившийся в меня взгляд заставил ужаснуться. Наполненный слезами, отчаяньем, пустотой и еще бог знает чем. Не хотел бы я оказаться на ее месте.
— Нам пора уходить, — спокойно сказал я.
Моя одежда дымилась, кожа натянулась, словно на барабане. Мне стоило невероятных усилий сохранять самообладание.
— Я устала и больше не хочу находиться в этом месте, — спокойно произнесла колдунья, чужим, не знакомым голосом. Затем она протянула мне руку.
