Алексей Герасимов - Тайны столичных предместий
— Вот как? — Смит придвинул еще одно кресло и тоже устроился у огня. — У него был сообщник? И Айртон что же, его покрывает?
— По крайней мере нам он имени соучастника не назвал. — ответил Вильк.
И ведь, что характерно, он как всегда не соврал ни слова! Надо будет взять у него пару уроков говорить правду так, чтобы не сказать из нее ни единого слова.
— Кстати, хотел Вас спросить… — продолжил инспектор. — Не думаю, что Вы могли это забыть мне сообщить, но мало ли, во всей этой суматохе? Под ногтями девицы Макмилан ведь ничего не было?
— Нет, мистер Вильк, если бы я обнаружил что-то, то сказать об этом не забыл бы даже если с небес начали падать огонь и сера. — язвительно отозвался доктор.
— Я, собственно, так и полагал, что не забыли бы. — кивнул окружной околоточный. — Значит, если леди Дарла и оказала сопротивление, то безуспешно, и осматривать кого-то на предмет ссадин и царапин бессмысленно. Ну а как Ваш пациент?
— Лучше. Смею надеяться, что моими стараниями. — Смит самодовольно улыбнулся. — Он сегодня перед обедом дал реакцию на нюхательную соль.
— Простите, а Вы его что, доктор, перед тем как кормить — солите? — удивился О'Лонган.
— Нюхательную соль, Саймус! — всплеснул руками доктор. — Ту, что дают от обморока — карбонат аммония с крепким нашатырным спиртом и скипидаром! Проверяю его реакцию перед тем как ставить кружку Эсмарха.
— Он же без чувств — как он из нее пьет? — продолжил недоумевать констебль.
— Пьет? — Смит усмехнулся. — Ну, не совсем…
И добрый доктор объяснил О'Лонгану, что это за медицинское приспособление такое, кружка Эсмарха, да как именно ее применяют. По мере рассказа глаза констебля все больше и больше ползли на лоб.
— Так это что же, выходит, Вы его кормите через задницу?!! — поразился Саймус.
— А иначе никак. — развел руками Смит. — Иначе просто умрет.
— Сдается мне, он предпочел бы смерть… — пробормотал констебль.
— Ну, метод лечения я ему раскрывать не намерен — хотя бы и ради собственной безопасности. Потому и даю сначала соль для проверки.
— На которую он начал реагировать? — уточнил инспектор.
— Да. — кивнул врач. — Сегодня слегка поморщился. Полагаю, что не позднее завтрашнего вечера мистер Стампеде придет в себя.
Глава XXII
В которой раскрывается секрет «неправильной» телеграммы, а пациент доктора Смита приходит в сознание.
Остаток дня мы провели, пытаясь разговорить обитателей замка и выяснить хоть что-то новое, что бросало бы свет на загадку, но, увы, безуспешно. Некоторые надежды возлагались на ужин и беседу за совместной трапезой, но к вечеру сэр Ивар занемог и едва нашел в себе силы присоединиться к обществу, так что и этой надежде не суждено было оправдаться — разговор не вязался. Лишь известие о показаниях барометра вызвало некое оживление — оба магната и дамы Килпатрик уже спали и видели покинуть гостеприимные стены замка.
За ночь буря прекратилась полностью — словно и не было ее вовсе. Теперь лишь размытая насыпь, огромные лужи серди лугов (некоторые, так размером и с небольшое озеро), поваленные местами деревья, да поднявшийся уровень болота напоминали о разгуле стихии. Небо же, ярко-голубое, чисто вымытое, без единого, даже самого малейшего облачка, озаренное яркими лучами восходящего солнца, и вовсе, казалось, отрицало саму возможность существования непогоды.
Рано поутру, едва рассвело, Мармадьюк отправил Торлоха верхами в Комарин, и теперь, к моменту моего пробуждения, рабочие с фабрики мистера О'Раа уже заново устанавливали на насыпи телеграфные столбы, а со стороны города уже тянулись телеги, груженные щебенкой, землей и битым кирпичом. Изрядной их части, конечно, не суждено было доехать — дорогу тоже размыло немилосердно, и появившиеся на ней после бури ямы необходимо было заваливать немедленно, однако лично у меня не имелось сомнений в том, что насыпь к замку будет полностью восстановлена к концу этого дня.
Мистер Вильк, как выяснилось, тоже послал с Тэлли записку, и уже к завтраку в Каэр Нуаллан прибыл донельзя взволнованный мистер О'Лири, который в Комарине исполнял обязанности не только начальника станции, но также начальника телеграфа и почтмейстера — благо все три заведения расположились в одном здании… Как он умудрился разом сесть на три стула, принадлежащих различным ведомствам, я сказать не возьмусь, но до сего дня со своими обязанностями он вполне справлялся.
Я едва только успел проснуться (право, здесь, на природе, я превратился из «совы» в самого натурального «жаворонка») и привести себя в порядок, как ко мне явился Саймус с просьбой срочно навестить инспектора, так что когда к тому прибыл станционный начальник, я был уже там.
— Инспектор, Боже мой, инспектор! — размахивая какой-то папкой взволнованно зачастил мистер О'Лири, совершенно игнорируя при том и меня, и О'Лонгана. — Двадцать лет служу, и первый раз вот такая оказия! Подвел, подвел меня шельмец, как чувствовал, что не надо его брать на службу! Такая неприятность, такая… Двадцать лет службы беспорочно коту под хвост! А я ведь и ордена за выслугу имею, и благодарности, а тут все заслуги, всё, решительно всё прахом! Опозорил, негодяй, ошельмовал! Инспектор, голубчик мой, я Вас Христом Богом молю, не давайте Вы ход делу, а? Ведь за этакое меня с должности турнут, да без пенсиона, а у меня ж дети, у меня дочери еще замуж не пристроенные, им приданное надо. Я же двадцать лет, как един день, а тут такая вот… штука. Не погубите, милостивец!
Начальник станции попытался упасть инспектору в ноги, но был подхвачен его крепкими руками и аккуратно усажен на стул.
— Что это с Вами такое, мистер О'Лири? — укоризненно произнес Айвен Вильк. — Какое дело, какая отставка, я в толк никак не возьму. Мы тут с констеблем и коллежским секретарем от полиции, О'Хара…
— Ох! — воскликнул начальник станции.
— …собирались выпить зеленого чаю, я и Вам налью, если желаете. Вам дурно? Может доктора позвать?
— Ох! — повторил О'Лири, продолжая держаться за сердце. — Я с самого начала так и знал, что он полицейский чин с проверкой, из вашего Главного управления, а никакой не художник. Ох! Разрешите хоть с супружницей и детками попрощаться перед каторгой!
— Да прекратите Вы дурака валять! — нахмурился окружной околоточный. — Какая еще каторга?
— Ох!!! — станционный начальник практически возопил. — Не повинен! Нету за мной такого, чтобы до смертной казни! Не погубите, господа!
Он сделал попытку сползти со стула и упасть на колени, но вновь был изловлен Вильком и усажен на место.
