Кэтрин Куртц - Камбер Кулдский
— Ваша невеста прибыла, Ваше Величество. Я пришлю ее к вам немного позже.
— Моя невеста?! — прохрипел Синил.
Лицо его посерело, будто ему не хватало воздуха.
— Леди Меган де Камерон, моя подопечная, — сказал Камбер, оценивая реакцию Синила. — Она из расы людей, как и вы, красивая, здоровая девушка. Она будет для вас хорошей королевой и женой.
— Я, милорд, не могу…
— Ваше Величество, вы должны! — ответил Камбер, не отводя от Синила твердого взгляда. — Эвайн, Рис, пойдемте со мной. Меган будет не так одинока, если рядом с ней будет женщина. Ведь она впервые вдали от дома.
Он поклонился Синилу.
— До свидания, Ваше Величество.
Повернувшись, он пошел за Калленом.
Когда они вышли, ошарашенный Синил повернулся к креслам, стоящим кружком у огня. Он увидел Йорама, который сидел неподвижно, наблюдая за Синилом.
— Вы еще здесь? — спросил Синил.
Он понял, что сказал глупость: ведь и так было ясно, что Йорам здесь.
Чтобы скрыть свое смущение, он сел в кресло, пододвинул ноги к огню, задумчиво пробежал пальцами по крылу архангела Михаила, вышитого золотыми нитками на груди.
— Отец Йорам, неужели нет ничего, что могло бы смягчить ваше сердце? — наконец тихо сказал он.
— Это ваше сердце должно смягчиться, Ваше Величество, — ответил Йорам. — Ведь мечты и желания одного человека очень мало весят на весах жизни. А вы должны прекратить резню, убийства, восстановить мир и спокойствие в стране, которой правили и которую любили ваши предки. Мне кажется, что вам очень легко выбирать. Ведь не можете же вы, кто говорит, что принадлежит Богу, отвернуть сердце от своего народа, когда его угнетает и притесняет кровавая династия Фестилов?
— Это не мой народ, — прошептал Синил.
— Нет. Ваш, — ответил Йорам. — Помните: «Я Божий пастырь и знаю своих овец, и овцы знают меня…»?
— Нет!
— «Я Божий пастырь и отдам жизнь за своих овец». Синил бросил отчаянный, полубезумный взгляд на дверь, за которой скрылись Камбер, Рис и Эвайн.
— Умоляю вас, отец Йорам, избавьте меня от этого. Я не могу. Вы знаете, какие обеты я принял. Вы один можете…
— Монах или принц, овца или человек-вы один можете остановить Имра, Ваше Величество.
— Умоляю вас, не делайте этого!
— Подумайте, Ваше Величество. — Он поднялся и направился к двери. — Когда, как не сейчас, вы можете совместить свой долг перед Богом и ваши обязанности перед его народом, перед вашим народом?! Разве есть здесь разница?..
— Я принял обет, — простонал Синил.
Йорам остановился на пороге и бросил горячий взгляд на Синила.
— Накормите своих овец, — прошептал он. Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Следующий час Синил провел на коленях, отчаянно моля небеса послать ему ответ, что делать дальше. Но как он ни молился, ответа не было. Наконец, поняв, что все его молитвы не приносят успокоения, он поднялся на ноги и подошел к маленькому столу у камина. Дрожащими руками Синил налил в бокал вина и жадно выпил его.
Скоро за ним пришлют, и он еще не знает, как поступить. Он только надеялся, что его невеста не окажется безобразной или глупой, если уж ей суждено быть его женой. Это слово потрясло его.
Он не хотел видеть ее, но ему придется встретиться с ней лицом к лицу в церкви.
Его заставят пройти через это. Он вспомнил слова, свои слова, и слова Камбера при расставании:
«Милорд, я не могу!»-«Ваше Величество, вы должны!» И он с болью понял, что должен. Он должен. Было ясно, что они твердо решили идти своим путем, что они не согласны на меньшее, чем корона на его голове, его женитьба и свержение Имра с трона.
Он вздрогнул. Его мысли вернулись к тому могуществу дерини, которым обладали его похитители. Они могут заставить его повиноваться, если он будет продолжать сопротивляться. Даже обычно терпеливый Камбер сегодня высказал нечто вроде угрозы.
Мысль о том, что он не властен над грядущими событиями, ненадолго успокоила его, так как это избавляло его от необходимости принимать решение самому, по крайней мере пока. Но затем он почувствовал, как в нем пробудилась другая, темная часть его существа, которую он считал похороненной много лет назад. Это очень смутило его.
Боится ли он гнева небес, который обрушится на него, если он нарушит свой монашеский обет? Или он боится того, что этот обет оказалось очень просто нарушить, что начал смотреть вперед, в новую жизнь, которую так живо и так соблазнительно показывают ему в последние недели? То, что он уже начал говорить, как принц, оказалось для него совершенно естественным и не требовало от него надлежащих усилий. Это привело его в такой ужас, которого он не испытывал никогда раньше.
И женитьба!..
Он налил себе еще бокал вина. К счастью, бокал был небольшой, и он выпил его.
Жениться на женщине, которую он никогда не видел, познать ее (тут ему не пришло в голову никакое другое слово, кроме привычного библейского термина, обозначавшего греховное деяние по отношению к женщине), зачать потомство…
Он заметил, что рука его дрожит и он не может успокоить ее. Что ему делать?..
Ведь он совсем не о том думает, о чем должен думать человек сорока трех лет, никогда не знавший женщин. Женитьба-это дело молодых! Это безумие! Они сошли с ума!
За дверью послышался слабый звук. Он отвернулся и замер. Пауза-и вот он услышал легкие шаги в комнате. Он закрыл глаза. Он не хотел ее видеть. Он не мог заставить себя обернуться.
— Ваше Величество.
Голос был нежный, робкий и очень юный. Глаза Синила открылись, почти напряглись, но он, казалось, прирос к месту и не может двигаться. Они прислали к нему ребенка, девочку. Не может же он жениться на ребенке.
— Я прошу прощения, Ваше Величество, но мне сказали, что я должна прийти сюда. Я-Меган де Камерон, я буду вашей женой.
Синил опустил голову, тяжело оперевшись обеими руками о стол. Двусмысленность ситуации и его собственное идиотское положение поразили его, и он почти непроизвольно расхохотался.
— Они тебе сказали это, дитя? Сколько тебе лет?
— Пятнадцать, Ваше Величество. — Она помолчала. — Прошу прощения, Ваше Величество, но, может, я что-нибудь не так поняла? Разве мы не поженимся сегодня вечером?
Синил улыбнулся горькой улыбкой.
— Конечно, крошка. Но эта свадьба преследует только династические соображения и никакие больше. Ты будешь всего лишь королевская наседка.
— Нет, Ваше Величество, я буду вашей королевой, — ответил юный голос.
Но странно, на сей раз он звучал совсем по-матерински, и в наступившей тишине его горький смех быстро затих.
Лицо Синила сковала холодная маска. Он не мог понять, что заставило его выразиться так жестоко, причинить ей страдание. Он взглянул на свои руки и не увидел их.
