Пол Андерсон - Сломанный меч
И это произошло из-за самого мира, который он приносил. Жестокие битвы затем превращались в стычки, в одиночные схватки, в ничто. Целыми днями, а потом неделями его меч спал. Потом проснулись воспоминания. Он надеялся, что рана внутри него хоть немного зажила. Он понял, что это не так. Он не мог сказать, что причиняло ему больше страданий — бессонные ночи или сны.
Таким образом, осень перешла в зиму. Все это кончилось в один вечер в Дэйнло, когда Файрспир, которому Скэфлок рассказывал не больше, чем всем остальным, оставляя их в догадках, устал ли он от своей женщины из рода людского или же оставил ее среди людей для охраны, разыскал его и сказал:
— Может быть, тебе интересно будет узнать, я на закате проезжал мимо пруда неподалеку отсюда и видел молодую женщину, которая вполне может быть Фредой Ормсдотер. Она беременна. Мне показалось, что она печальна.
Скэфлок ехал один сквозь сгущающиеся сумерки. Вороной жеребец шел неторопливым шагом, не быстрее, чем лошади смертных. Опавшие листья шуршали под его подковами и танцевали на холодном ветру. Те, которые все еще оставались на ветках, до сих пор сохранили яркую окраску, как будто для того, чтобы свить венок для его седока. В вечерней дымке сгущалась темнота, в ко торой он шел через лес, полный воспоминаний для хозяина.
Скэфлок не согнулся под весом шлема, кольчуги и меча с рукояткой в форме Дракона. Его длинные волосы выбивались, из-под шлема и развевались на ветру. Его темное, обветренное лицо с грубыми сильными чертами несло решительное выражение. Но его сердце бешено колотилось, в ушах стучало, ладони были влажные, а губы сухие.
Сумерки сменялись шелестящей темнотой. Лошадь, хлопая копытами, перешла через холодный чистый ручеек, по которому в сторону моря плыли вытянутые, похожие на маленькие коричневые лодочки опавшие листья. Он слышал крик совы и скрип деревьев — но внутри него стояла напряженная тишина, в которой был слышен лишь стук его сердца.
О, Фреда, Фреда, неужели ты так близко?
Небо было уже усеяно звездами, когда Скэфлок въехал во двор Торкела Эрлендсона. Он прошипел команду, от которой собаки разбежались, ни разу не подав голоса, звука же копыт почти не было слышно. Усадьба была темна, за исключением слабого отблеска огня под входной дверью. Он слез с коня. Его колени тряслись. Потребовалось большое усилие воли, чтобы подойти к двери. Она была закрыта на засов, и он стоял, приготавливая заклинание, которое отодвинет его.
Торкел был уважаемым йоменом, но не предводителем, поэтому его гостиная была невелика, и в ней никто не спал, когда у него не было гостей. Фреда припозднилась, сидя у затухающего очага, как она привыкла. Сзади появился Аудун. Его глаза горели ярче пламени в очаге.
— Я не могу уснуть — сказал он. — Другие могут спать, да еще как! Поэтому я оделся опять, надеясь, что мы сможем поговорить без лишних свидетелей.
Он сел рядом с ней на скамейку. Ее волосы отбрасывали красноватый оттенок. Она не покрывала их, как положено жене, а заплетала в косу.
— Я с трудом верю в такое везение, сказал он. — Со дня на день мой отец вернется домой, и мы поженимся.
Фреда улыбнулась.
— Сначала мне нужно родить ребенка и оправиться от родов. — сказала она, — хотя ребенок тоже появится со дня на день.
Она посерьезнела.
— А ты на самом деле не имеешь ничего против меня — или его? — медленно спросила она.
— Как я могу? — сказал Аудун. — Сколько раз тебе повторять? Это твой ребенок. Мне этого достаточно. Он будет мне как родной.
Он обнял ее.
Засов отодвинулся. Дверь распахнулась, и в комнату подул ночной ветер. Фреда увидела высокую фигуру, возникшую на фоне темноты. Она не могла вымолвить ни слова. Встав на ноги, она пятилась назад, пока не уперлась в стену.
— Фреда, — прохрипел Скэфлок, перекрывая чуть слышное шипение и потрескивание очага.
Ей казалось, что ее грудь стянул железный обруч. Она подняла руки развела их, повернув ладонями к себе.
Как лунатик, Скэфлок подошел к ней. Она сделала шаг в его сторону, потом еще один.
— Подождите! — Голос Аудуна разорвал тишину. Он стоял, отбрасывая огромную тень перед собой. Он схватил стоящее в углу копье и встал между ними.
— Подождите… я, я говорю вам, подождите, проговорил он заикаясь. — Кто вы такой? Чего вы хотите?
Скэфлок начертал в воздухе знак и произнес заклинание. Те, кто спал в задних комнатах дома, не проснутся, пока он здесь. Он сделал это не задумываясь, как будто отогнал муху.
— Фреда, — повторил он снова.
— Кто вы такой? — вскричал Аудун. Его голос сломался на середине фразы. — Что вам нужно?
Он видел, как эти двое смотрели друг на друга, и, хотя ничего не понимал, его пронзила острая боль.
Скэфлок заглядывал через плечо юноши, почти не замечая его.
— Фреда, — сказал он. — Моя дорогая, моя жена. Идем со мной.
Она покачала головой, резко, но продолжая тянуться к нему.
— Я был в стране етунов, я вернулся, чтобы воевать, думая, что время и мечи разрубят нашу связь с тобой, — отрывисто произнес Скэфлок. — Но они не смогли сделать этого. Этого не сможет сделать ни этот смертоносный меч, ни закон, ни боги, ничто сущее в девяти мирах. Кто они все нам? Идем со мной, Фреда.
Она наклонила голову. Ее лицо было искажено борьбой, происходящей внутри нее. Она всхлипнула, почти беззвучно, хотя казалось, что ее ребра сейчас лопнут, слезы полились из ее глаз.
— Ты сделал ей больно! — крикнул Аудун.
Он неумело ткнул копьем. Оно отскочило от широкой, укрытой кольчугой груди Скэфлока и зацепило его по щеке. Лорд эльфов фыркнул, как рысь, и потянулся за мечом.
Аудун ударил снова. Скэфлок отпрыгнул в сторону с необычайной быстротой. Послышалось шипение, когда он доставал из ножен меч. Он расколол древко пополам.
— Уйди с нашей дороги! — выдохнул Скэфлок.
— Ни за что, пока жива моя невеста! — Аудун, вне себя от гнева и страха — не страха смерти, а страха от того, что он увидел в глазах Фреды, — почувствовал, как у него самого выступили слезы. Он выхватил нож и бросился на Скэфлока, намереваясь перерезать ему горло.
Меч взвился высоко и со свистом опустился разрубая кости и мозг. Аудун проехал по полу и ударился о стену, возле которой и остался лежать, как куча тряпья.
Скэфлок уставился на красный от крови клинок в своих руках.
— Я не хотел этого, — прошептал он. — Я только котел отбросить его в сторону. Я забыл, что этому зверю нужно пить каждый раз, когда его обнажают.
Он поднял глаза на Фреду. Она смотрела на него, раскрыв рот, трясясь, как будто хотела закричать, но не могла.
