Фрэнсис Хардинг - Хроники Расколотого королевства
— Дазатитмясвятороица.
Что должно было означать: «Да защитит меня святая троица».
С улицы послышались детские возгласы: «Куда она подевалась?.. Это не она… Идем сюда». И они вошли в собор.
Ближайшая к Мошке стена была усеяна от пола и до потолка небольшими нишами с киотами, посвященными различным Почтенным, за которыми, в свою очередь, располагались другие киоты, образуя один большой улей. Прихожане часто не могли добраться до нужного киота, поэтому те, кто побогаче, платили священникам, чтобы те доставляли их подношения по адресу, а бедняки просто кидали монетки, полагаясь на удачу.
Мошка пристроила Сарацина и сверток к киоту Добряка Черносвиста, покровителя попутного ветра, и протиснулась в соседнюю нишу. Проникнув за внешнюю стену, она осмотрелась и, подтянувшись за край внутренней ниши, забралась наверх, чувствуя под ногами груды монет. В застенке хватало опор и неровностей, чтобы двенадцатилетний ребенок мог без особого труда карабкаться до самого верха, и Мошка поднималась все выше. Местами застенок был не шире одного локтя, и тогда ее охватывал страх застрять здесь, точно трубочист. Одолев очередной подъем, она увидела пустую нишу, без киота, и решила спрятаться здесь, в семи метрах над полом собора.
Но вдруг она услышала приглушенные возгласы: «Вон она… Где?.. Как она туда забралась?»
Какое-то время Мошка слышала шарканье ног и шелест одежды под собой, когда ее преследователи пытались вскарабкаться за ней. Но затем они оставили неудачные попытки и, отойдя от стены, вновь уставились на нее. Видимо, они совершенно не представляли, каким образом ей удалось забраться так высоко, и, говоря по правде, Мошка тоже. Они стояли рядом с чашей трех детей, перешептываясь между собой. Затем каждый из них зачерпнул лепестков, приложил к своему лицу и пробормотал молитву. Казалось, они собрались здесь, чтобы выразить Мошке почтение. Но вдруг один из них метнул камень, больно ударивший Мошку по ноге.
Неизвестно, чем бы все это закончилось, но тут раздались шаги, отражаясь эхом от стен, и малолетние обидчики, кинув наугад еще несколько камней, поспешно ретировались. Выждав несколько секунд, Мошка осторожно выглянула из-за края ниши и увидела внизу Кольраби.
— Привет, маленькая богиня, — сказал он. — Позволь спросить, кому ты покровительствуешь?
— Я прячусь, — ответила Мошка. — Чтобы меня не линчевали.
Ощупав ногу, она почувствовала кровь — похоже, камень оказался острым.
— От кого ты прячешься? — спросил Кольраби.
— От детей.
— Это такая игра?
Мошка покачала головой.
— Я не вижу здесь других детей, — сказал он, и ей было нечего возразить. — И, честно говоря, мне кажется, ты забралась туда с единственным намерением снова свалиться мне на голову, как в тот раз.
Кольраби отошел в сторону и, неспешно пройдясь по главному нефу, закинул руки за голову и потянулся, стоя спиной к дверям. Сразу же из-за колонн прыснули мальчишки. Метнувшись к дверям, они выскользнули наружу.
— Что ж, — сказал Кольраби, — признаю твою правоту. Здесь была целая орава. Что ты еще натворила?
В первый миг Мошке захотелось отделаться какой-нибудь невинной ложью. Но, неожиданно для самой себя, она рассказала Кольраби всю правду, хотя совсем недавно зареклась никогда больше этого не делать, — рассказала об аресте Пертеллиса, об убийстве Куропата, об аресте Клента и мести уличных детей, посещавших занятия Пертеллиса.
— Вы лучше идите уже, — сказала она под конец, боясь увидеть осуждение на лице Кольраби.
— Спускайся. Или ты собираешься теперь жить там, питаясь подаяниями?
— Вряд ли я смогу…
— Мошка, поверь мне, мир вовсе не так плох, как тебе, наверное, кажется сейчас…
— Нет… Я хочу сказать, что не знаю, как я сюда забралась, и поэтому не могу спуститься. Тут так тесно, что я не могу повернуться.
— Тогда прыгай. Я тебя поймаю.
Мошка вывалилась из ниши, закрыв глаза. Кольраби поймал ее, точно охапку сена, и поставил на пол.
— Неплохо, Мошка, совсем неплохо. Идем, отведу тебя домой.
Мошка покачала головой.
— Ну хорошо, не в брачный дом, — сказал Кольраби со вздохом. — Я знаю, куда тебя отвести.
Похоже, Сарацину понравилось быть богом, поскольку он с неохотой покинул нишу, к тому же он успел склевать полбуханки из свертка. Перед тем как выйти из собора, Кольраби развернул пальто и накинул на плечи Мошке, чтобы ее преследователи не узнали ее, но, выйдя на улицу, они не увидели злобных мальчишек. И хотя народ по-прежнему толпился на улицах, Кольраби странным образом создавал вокруг себя круг спокойствия, сквозь который не могла проникнуть никакая суматоха. Мошке было приятно находиться под его покровительством. На губах его играла легкая улыбка, он насвистывал красивый мотив, словно размышляя о чем-то приятном, и скоро его настроение передалось Мошке, хотя она не представляла, что могло послужить этому причиной. Они вошли в парикмахерскую, зажатую между двумя магазинами покрупнее.
— Мошка, — сказал Кольраби, — познакомься с миссис Нокс.
Миссис Нокс была дородной женщиной в желтом халате и чепце, и на ее широком лице светилась задумчивая улыбка, как будто она только что услышала шутку и пока размышляла над ней.
— Миссис Нокс, — обратился к ней Кольраби. — Мошка поживет в комнате на втором этаже. Дайте, пожалуйста, ключ.
Миссис Нокс молча перебрала ключи, висевшие у нее на поясе, и, сняв один, протянула Кольраби. Он вложил ей в руку несколько монет и подождал, пока она уберет их в карман, словно опасаясь, что она выронит деньги. И прошел с Мошкой в дом.
— Боюсь, миссис Нокс не лучшая собеседница, но она прекрасно готовит.
Они поднялись по лестнице и, открыв нужную дверь, вошли в комнату.
— Вот мы и пришли, — сказал Кольраби. — Ну, что думаешь, Мошка? Сможешь пожить здесь несколько дней, пока не уляжется суматоха?
В комнате была удобная кровать с вышитыми подушками и коричневые занавески на окнах. Но особенно Мошку поразил туалетный столик с зеркалом. На столике стояли витые канделябры, болванка для парика и лежала костяная расческа. В стене была аккуратная ниша, куда можно поставить любого идола на усмотрение постояльца. Но что было совершенно немыслимо, так это…
— Обои, — произнесла Мошка в благоговении.
Кольраби достал из кошелька несколько монет и положил на туалетный столик.
— Здесь тебе ничто не угрожает. При условии, что будешь сидеть смирно, а дверь открывать только мне и миссис Нокс. Возьми на всякий случай эти монеты. Миссис Нокс будет носить тебе еду, но, если тебе понадобится что-то еще, скажи ей и дай денег, она купит.
