Джон Робертс - Степная царица
— Если Силы столь могущественны, — сказал Конан, — как случилось, что борьба была такой долгой? Ведь боги могли просто раздавить простых колдунов, какими бы сильными ни считались они по меркам смертных.
— Хитрый вопрос. Но ты должен помнить, что к этому времени колдуны Джанагара уже не были просто людьми. Они владели высшим искусством почти так же хорошо, как и сами Силы. Уступали же они лишь в грубой силе. Но эти битвы шли также и в других мирах, и в других сферах. Много-много лет колдуны Джанагара пытались сохранить в секрете от Сил само местоположение нашего мира, так как Силы всегда стремились уничтожить весь мир, где есть им соперники. И это, как мы узнали, они довольно часто делали и раньше.
— Ваши колдуны занимались тем, что лучше оставлять в покое.
Она изящно пожала своими красивыми плечами:
— Истинно великие народы не боятся вызова, насколько бы ни превосходил враг силой и как бы тяжелы ни были возможные последствия.
— Но ведь они рисковали всем миром!
— Ну и что? Неудача означала уничтожение Джанагара и его народа. Если бы это случилось, кому какое дело, что погибнут еще и низшие народы? Если горит твой дом, плачешь ли ты по крысам и тараканам, погибающим в огне?
— В этом что-то есть, — согласился Конан.
Он не впервые сталкивался с таким отношением. Множество царей заявляло, что после их кончины пусть землю поглотит либо огонь, либо потоп.
— Через некоторое время, — продолжила Омия, — великих магов больше не осталось, и все высшие сферы были потеряны для нас. В конце концов все свои усилия мы уже направили на то, чтобы отсрочить поражение и спасти наш мир и нашу империю. Конечно, самые могущественные заклятия были призваны сохранить сам Джанагар. Другие защищали остальные великие города империи. Заклятия сосредоточивались в храмах, где день и ночь проводились самые величественные и самые чудовищные обряды.
— Какие заклятия могли их защитить от таких существ? — спросил Конан, невольно захваченный рассказом о предсмертных судорогах империи.
— Последним заклятием, к которому обратились тогда, когда все другие были израсходованы, было Великое Заклятие Неизменности. Как только оно установлено, города, защищенные таким образом, будут оставаться такими, как были, без каких-либо изменений. Более того, они становятся невидимыми для Сил, а войти в этот мир для того, чтобы уничтожить его, они могут только в фокусных точках великого колдовства.
— Это объясняет состояние города наверху. Но если Силы так и не нашли этот мир, как было уничтожено все вокруг и плодородные поля, окружавшие Джанагар, были обращены в песчаную пустыню?
— Это сделали не Силы. Энергия, необходимая для поддержания заклятия, высосала жизненную силу из земли, втянув в себя ее плодородие, как губка воду. Когда-то Джанагар лежал рядом с великой рекой, из которой мы брали воду при помощи самой удивительной из когда-либо существовавших системы каналов. Река обмелела и наконец исчезла.
— Почему же Джанагар не погиб тогда? — спросил Конан, уже зная ответ. — Когда у города больше нет воды, он гибнет. Я видел, как это происходит, когда у осажденного города перекрывают акведуки, а колодцев в городе нет. Когда цистерны становятся пустыми, гибель неизбежна.
— Конечно, даже ты догадался, — сказала она, улыбнувшись. — Мы принялись копать, пока снова не нашли нашу реку. Она оставила поверхность, но по-прежнему текла по грандиозной системе пещер. Великие жрецы Джанагара объявили, что солнце проклято, и мы, если не хотим погибнуть, должны уходить вглубь, вырубать в недрах земли новый Джанагар.
Но для того, чтобы поддерживать Великое Заклятие Неизменности, город наверху должен сохраняться точно в таком состоянии, в каком он был тогда, когда заклятие начало действовать. Для этой цели каждую ночь, когда солнце зайдет, бригады мастеров выходят через великий храм в город, чтобы восстанавливать то, что разрушает время. Поскольку ветры и пески пустыни не проникают сюда, разрушения незначительны.
— А что случилось с другими городами? — спросил Конан.
— Им недоставало воли Джанагара. Некоторые сохранялись столетиями, но жители не смогли поддерживать свои города в неизменном состоянии, так что заклятие ослабло. Мы постепенно теряли связь с этими городами, но к тому времени Силы были чем-то отвлечены, так как не пытались войти в наш мир через развалины.
Конан вспомнил огромные руины храма, где он видел, как близнецы сообщались со стариком. Это, должно быть, были остатки одного из городов империи Джанагара. Сейчас остались развалины лишь одного здания, а от Великого Заклятия Неизменности сохранился прямоугольник травы, на котором не хотят пастись животные.
— И с тех пор вы живете здесь под землей? Прячетесь от солнца и свежего воздуха?
— Да, это так, — сказала она, перекатываясь на живот и кладя подбородок на скрещенные предплечья. — Нам это подходит, но такай образ жизни вызывает… последствия. Именно поэтому ты и твои спутники интересуете нас.
— Как это? спросил Конан, уже зная, что ответ ему не понравится.
— Спрятавшись от Сил и затем от проклятого солнца, мы решили лишь самые настоятельные вопросы. Теперь надо восстановить в себе то, что мы потеряли, стремясь к колдовскому знанию.
— Ты имеешь в виду смешение человеческой крови с нечеловеческой.
— Именно. Народ, который начал закапываться в эти норы, не показался бы тебе, сказав мягко, близкими родственниками.
От этой мысли у Конана по коже пробежали мурашки.
— Представляю себе.
— Прежде всего требовалась строгая программа селекции для того, чтобы удалить из нас все следы нечеловеческого. На это потребовались сотни поколений, но наконец программа была завершена и жители Джанагара снова стали людьми.
В этом Конан сильно сомневался. Человек — это не только внешность, и линия крови, так сильно загрязненная, никогда не сможет снова стать человеческой. Он подозревал, что им удалось восстановить лишь внешний облик.
— И снова, — сказала Омия, — наше великое достижение обошлось нам столь же великой ценой. С самого начала запас человеческой крови у нас был очень ограничен. По причинам, как сверхъестественным, так и алхимическим, когда строишь на таком узком основании, возникают нежелательные последствия.
— Короче говоря, узкое смешение вызывает вырождение.
— Ты слишком упрощаешь, — произнесла она, нахмурясь. — Мы выводим не породы скота, а человеческие существа. В любом случае мы всегда старались делать так, чтобы попадающийся нам людской материал, обладающий особенными достоинствами, привносился к нашей крови. Учитывая, что из себя представляют жители пустыни, это происходит нечасто.
