Терри Пратчетт - Шляпа, полная небес…
Она разибралась в тишине. Она шла и лишь ее длинная юбка, цепляющаяся за вереск, шуршала, но этот шорох каким-то образом слился с фоном.
В наступившей тишине стали слышны отголоски воспоминаний. После роителя их остались сотни. Большинство из них были так слабы, что лишь создавали легкое неудобство в голове. Но ископаемый древний тигр по прежнему ярко пылал в глубине ее мозга, а за ним прятался гигантский ящер. Они были машинами для убийства, наиболее могущественными созданиями в мире — когда-то давно. Роитель захватил их обоих и они погибли, сражаясь.
Он всегда захватывал свежие тела и сводил их с ума, заставляя искать могущества, что неминуемо приводило к смерти… и только Тиффани задалась вопросом почему? память подсказала: Потому что он боится.
Чего боится? — подумала Тиффани. Он так могущественен!
Кто знает? Но он обезумел от ужаса. Совсем набрендился!
— Вы Сентимент Суетон, так? — сказала Тиффани и тут уши проинформировали ее, что она произнесла это вслух.
— Разговорчивый какой, а? — откликнулась госпожа Ветровоск. — Болтал без умолку, пока ты спала. Был о себе очень выского мнения. Я полагаю, что именно поэтому его воспоминания до сих пор держатся вместе.
— Однако, он не видит разницы между сбрендившим и набрендившимся. — заметила Тиффани.
— Воспоминания тускнеют. — задыхаясь ответила госпожа Ветровоск. Она остановилась и прислонилась к скале.
— Как вы себя чувствуете? — спросила Тиффани.
— Здорова как бык. — со свистящим дыханием ответила госпожа Ветровоск. — Сейчас откроется второе дыхание. Ничего, осталось еще шесть миль.
— Я заметила, что вы немного прихрамываете. — сказала Тиффани.
— Да неужели? Тогда прекрати замечать!
Ее крик — приказание, эхом отразился от скал.
Когда эхо замолчало, госпожа Ветровоск раскашлялась. Тиффани побледнела.
— Должно быть, — сказала старая ведьма. — Я чем-то подавилась. Не иначе, эти мыши. — Она снова закашлялась. — Мои знакомые, те из них, кто так или иначе этого заслужил, называют меня бабушкой. Я не буду возражать, если ты будешь так меня называть.
— Бабушка Ветровоск? — спросила Тиффани, вытряхнутая из потрясения новым потрясением.
— Технически — нет. — быстро добавила госпожа Ветровоск. — Это так они говорят, чтобы продемонстрировать уважение — Матушка Такая-то, Тетушка Эдакая или Нянюшка Как-ее-там. Чтобы показать, что ведьма… ведьму… что она…
Тиффани не знала, то ли ей смеяться, то ли плакать. — Я знаю. — ответила она.
— Знаешь?
— Также было с бабушкой Болит. — продолжала Тиффани. — Она была моей бабушкой, но все на Мелу звали ее бабушкой Болит.
Она знала, что миссис Болит не подходит. Нужно было какое-то большое, теплое, обнимающее слово. Бабушка Болит была для всех.
— Это как быть бабушкой для всех. — сказала она вслух, но про себя подумала — бабушкой, которая рассказывает всем сказки!
— Ну так вот. Так оно и есть. Бабушка Ветровоск. — сказала бабушка Ветровоск и быстро продолжила. — Но не технически. А сейчас нам лучше поторпиться.
Она выпрямилась и пошла дальше.
Бабушка Ветровоск. Тиффани обкатывала в уме эти слова. Она никогда не видела свою вторую бабушку, которая умерла до ее рожения. Называть кого-то другого бабушкой было странным, но вот чудно, это казалось правильным. У вас вполне могут быть две бабушки.
Роитель следовал за ними. Тиффани чувствовала его. Но он продолжал держаться поодаль. В этом какая-то хитрость, привести его на Пробы, думала она. У бабушки Ветровоск — у нее аж мозги звенели, когда она мысленно выговаривала это слово — у бабушки был какой-то план. У нее должен был быть план.
Но… Что-то было не так. Она никак не могла поймать какую-то мысль, которая исчезала каждый раз, когда ей казалось, что она ухватила ее. Роитель вел себя не так, как следовало.
Тиффани старалсь идти рядом с Матушкой Ветровоск.
Появились первые признаки, что они уже почти дошли места проведения Проб. Тифани заметила три метлы, летящие в одном с ними направлении. Они вышли на хорошую дорогу, по которой шли группы людей, среди которых виднелись остроконечные шляпы.
Дорога вела через лес в холмы, петляла среди лоскутного одеяла крошечных полей, пока не достигла высокой изгороди, из-за которой доносился духовой оркестр, исполнявший попурри из популярных песен. Музыка звучала так, словно музыканты в орекстре не смогли договориться друг с другом, какие именно песни считать популярными.
Тиффани аж подпрыгнула, заметив воздушный шарик, парящий над деревьями. Ветер подхватил его и понес, но это был лишь шарик, а не лишний Брайан. Она могла в этом не сомневаться, потому что вслед за шариком летел вопль, полный ярости, смешанной с протестом: «АААаааааахааачууушаааииииик!». С таким традиционным криком маленький ребенок знакомится с важным уроком — с шариками, а также и с самой жизнью, необходимо знать, когда веревочку отпускать нельзя. Весь смысл воздушных шариков заключается в том, чтобы преподать детям такой урок.
Но сегодня в небо поднялась метла с пассажиркой в остроконечной шляпе, поймавшей шарик и вернувшей его владельцу.
— Раньше все было не так, — проворчала Матушка Ветровоск, направляясь к воротам. — Когда я была молодая, мы обычно собирались где-нибудь на лугу сами по себе. Но сейчас, о нет, сейчас это Выходной День Для Всей Семьи. Ха!
Перед воротами, ведущими на поле, толпились люди, но в этом «Ха!» было что-то особенное. Толпа расступилась, как по волшебству, а матери притянули детей к себе, пропуская Матушку Ветровоск прямо к воротам.
У ворот стоял мальчик, продающий билеты, и в данной момент он жалел, что вообще родился на свет.
Матушка Ветросовск уставилась на него и Тиффани заметила, как его уши покраснели.
— Два билета, молодой человек. — сказала Матушка. Крохотные льдинки прозвенели в ее словах.
— То есть, эээ… один детский и один для лица старшего возраста? — пролепетал мальчик.
Матушка наклонилась к нему и спросила: — Что значит «лица старшего возраста», молодой человек?
— Это как… Ну знаете… Вроде старичья. — пробормотал мальчик. Его руки дрожали.
Матушка наклонилась поближе. Мальчик очень, очень сильно хотел попятиться, но его ноги приросли к земле. Все, что он мог сделать, это отклониться назад.
— Молодой человек, — сказала Матушка. — Я ни сейчас и никогда раньше не была старичьем. Мы возьмем два билета, вот эти на доске, по пенни за штуку. — Ее рука стремительно, как голова змеи, метнулась вперед. Мальчик пискнул и отпрянул.
