Кэтрин Куртц - Адепт
— Ну что ж, могло быть и хуже, — со вздохом произнес он. — Но признаюсь, я надеялся, что нам удастся достичь большего.
Перегрин поморщился:
— Понимаю, что вы хотите сказать. Любой из оставшихся в списке замков может оказаться тем, который мы ищем… или ни один из них. Я ведь мог и ошибиться.
— Вы так считаете? — мягко спросил Адам.
— Да нет… Но если только вы не знаете других источников информации, о которых еще не говорили, я не представляю, каким образом сузить список до одного названия.
Адам покачал головой.
— Боюсь, вы правы. Мы добились максимума, который можно было достичь, работая с бумагами. Все, что нам осталось сделать, — это нанести личный визит во все эти места.
Вид у Перегрина вдруг сделался чуть испуганным.
— Вы хотите сказать, мы туда поедем?
— Да.
— Но… ведь это требует времени.
— День или два, — согласился Адам. — Но если мы с чего-то не начнем, мы ведь так ничего и не найдем, верно?
— Пожалуй, да, — вздохнул Перегрин. — Раз так, нам лучше сегодня же вечером вылететь обратно в Шотландию.
Адам сдвинул брови так, что между ними пролегла глубокая морщина, и устало откинулся на обтянутую винилом спинку кресла такси.
— Нет. Мы вполне можем лететь утренним рейсом, — сказал он. — Для одного дня мы поработали достаточно — даже более чем достаточно. Ничто не мешает думать так, как усталость. Я хочу, чтобы мы как следует отдохнули прежде, чем отправляться на север.
В клубе они рано поужинали, пока в обеденном зале было относительно пусто. Покончив с едой, Перегрин совершенно не возражал против того, чтобы удалиться в свою комнату. Шея его затекла от долгих часов, проведенных за аппаратом для просмотра микрофильмов, а глаза болели от чтения при слабом свете. Впрочем, горячий душ снял острую боль, и Перегрин уснул сразу же, как только его голова коснулась подушки.
Сны прилетали и улетали; по большей части ему ничего не запомнилось. Но далеко за полночь он вдруг проснулся от того, что поначалу принял за тревожный зов трубы. Перегрин сел в кровати и прислушался, однако, как ни напрягал слух, не мог уловить ничего, кроме доносившегося с улицы гула ночной столицы.
“Должно быть, померещилось”, подумал он, пожал плечами и снова лег.
Тем не менее эхо этой странной сердитой тревоги продолжало звучать у него в голове. В конце концов он снова уснул, почти решившись поутру рассказать об этом Адаму.
Однако утром все это показалось ему слишком тривиальным, не заслуживающим отдельного упоминания. Вот так еще немного, и ты начнешь приставать ко всем с утверждениями, будто небо вот-вот упадет, недовольно одернул он себя, повязывая галстук и наскоро приглаживая волосы расческой. Адаму и без тебя забот хватает, нечего отвлекать его от дела.
С этим он выбросил свой сон из головы и спустился к завтраку ровно в семь, как и было условлено. Ему показалось, что Адам тоже провел не самую спокойную ночь: за завтраком его наставник был непривычно молчалив и даже немного подавлен. Обычное изучение утренней прессы тоже, казалось, было дотошнее обыкновенного: он словно искал какое-то особенное сообщение. Однако от объяснений он воздержался, а лезть с расспросами Перегрину было как-то неловко.
Все так же строго по графику, без десяти восемь, они вышли из дверей Каледонского клуба с намерением попросить швейцара поймать им такси в аэропорт, но, увидев, насколько плотно забиты улицы в этот утренний час, Адам передумал и потащил Перегрина на Гайд-парк-корнер.
— Ей-богу, с каждым моим приездом в Лондон движение все хуже, — угрюмо заметил он, глянув на часы. — Не припомню, чтобы раньше в это время творилось такое безумие. Что ж, поедем на метро. Боюсь, в этот час всю дорогу придется стоять, но иначе мы рискуем просто опоздать на рейс.
В метро им и впрямь пришлось стоять. Они сели на первый же идущий на восток поезд и следующие сорок пять минут провели, цепляясь за поручни, стискивая ногами свои чемоданы и вдыхая запахи несвежей одежды и дешевых духов. Толпа пассажиров начала редеть только после Эктона, но все равно им пришлось еще простоять несколько остановок.
Они прибыли в Хитроу, когда до рейса в 9.30 оставалось всего двадцать минут. К счастью, Адам забронировал билеты еще накануне, а багажа у них не было, поэтому регистрация заняла сравнительно мало времени. Поставив подпись на квитанции и получив обратно кредитную карту, Адам послал Перегрина купить утреннюю газету из Глазго, а сам отправился звонить в Стратмурн. Свежий выпуск “Скотсмена” должны были давать на борту, и Адам рассчитывал ознакомиться с ним во время полета.
— Я прикинул, что нам предстоит, и передумал насчет “ягуара”, — сказал он Хэмфри. — Мне кажется, вам лучше встретить нас на “рейнджровере”. И будьте добры, захватите для нас по комплекту одежды для прогулки где угодно в какую угодно погоду. Если предчувствия меня не обманывают, время теперь на вес золота и мы можем просто не успеть заехать за одеждой.
— Я понял, сэр, — ответил Хэмфри. — Я прослежу, чтобы все было исполнено.
Из громкоговорителей уже слышалось последнее объявление о посадке на их рейс. Все, что оставалось им с Перегрином, — это пройти в самолет. Они поднялись на борт не последними, но задержки с прохождением контроля безопасности заставили Адама понервничать. Стоило им пристегнуть ремни, как самолет тронулся с места. Только тогда Адам позволил себе слегка перевести дух, но все же беспокойство не покидало его.
Назревало что-то новое, и это “что-то” почти наверняка было новым оборотом того, что они оставили, улетая из Шотландии. Он искал это в той газете из Глазго, которую купил ему Перегрин, и в свежем номере “Скотсмена”, но ничего особенного не нашел.
Были ли препятствия, с которыми они встретились, частью обороны их неприятеля, или все это просто случайность? Он старался убедить себя в том, что в основном это всего лишь досадные совпадения, но в глубине души оставалось опасение, что это часть какого-то зловещего замысла, претворяемого в жизнь врагом, встретиться с которым лицом к лицу ему еще предстоит. До тех пор, пока ему больше ничего не известно, все, что он мог делать, — это полагаться на интуицию и надеяться, что противники скоро проявят себя сами — и, возможно, совершат при этом ошибку.
Полет прошел без приключений, хотя по мере продвижения на север болтанка усиливалась. Небо над южной Шотландией было покрыто свинцово-серыми тучами, и на посадку в Эдинбурге самолет заходил уже под дождем. Машина коснулась мокрой полосы и подрулила к аэровокзалу под сплошным ливнем. Когда гармошка перехода прижалась к выходному люку и пассажирам разрешили покинуть кресла, Адам решил позвонить Ноэлю Маклеоду сразу же из зала прибытия. Со все нарастающим нетерпением он потащил Перегрина за собой к выходу и помахал рукой ожидавшему их у барьера Хэмфри.
