Татьяна Форш - Сумасшедший отпуск
— Я же вчера привел тебе доказательства?
— Ерунда! Клада — нет! Ладно! Я пойду с тобой, но только, чтобы это тебе доказать. А потом — обещай! — ты вернешь ту штуковину нашей хозяйке. Видел бы ты, как она переживает!
— Обещаю! — Он вновь покосился куда-то в сторону и, взяв меня за руку, потянул за собой.
Я обернулась, пытаясь понять, что же его так заинтересовало, но не увидела ничего интересного. Почти ничего. Лишь на мгновение мне показалось, что вместо дерева я вижу фигуру человека. А когда полянка скрылась из виду, до меня донесся вопль и хруст ломаемых веток.
— Ты слышал? — Я взглянула на него. — Кто-то кричал!
— Не обращай внимания. Наверное, какая-нибудь деревенская женщина увидела волка.
— Но голос был мужской.
Гриша покривился.
— Значит, мужчина.
Галина
— Лиза, или ты сейчас же открываешь, и мы с тобой просто поговорим, или не открываешь, и тогда конец всем твоим привилегиям. К тому же — обещаю, что мы будем здесь жить до осени! — Выпалив последнюю угрозу, я напоследок от души пнула ни в чем неповинную дверь и обернулась к застывшей изваянием позади меня Ольге Николаевне.
— Вы не бойтесь. Это я для убеждения сестренки.
— Да ничего-ничего! — Хозяйка вымученно улыбнулась. — Живите, сколько хотите, я наоборот рада буду. Давно мне не было так весело… Может, чаю с дороги?
Я решительно мотнула головой.
— Потом. Сначала мне нужно поговорить с Лизой. У вас есть топор?
— Таким кардинальным способом? А что случилось-то?
Из груди невольно вырвался вздох.
— Она не хочет меня видеть. Так бывает, когда она на что-то злится или нервничает, и если с ней не поговорить… Я всегда боялась ее потерять, а она такая импульсивная.
— Ага, это я заметила. — Ольга кивнула. — А топор-то тебе на что?
— Дверь хочу открыть! — Простодушно пояснила я и спохватилась: — Ой, что-то я не подумала. Но вы не волнуйтесь, я вам потом из города новую привезу. Все возмещу.
— Да бог с ней с дверью, но зачем ломать?
Терпеливо досчитав до пяти, я снова принялась ей объяснять.
— Понимаете, там Лиза. Закрылась! А мне…
— Да я все поняла! Только я к тому говорю, что можно в комнату и по-другому попасть. Там на улице лестница, аккурат до окна достает. И не высоко. Приставишь, залезешь, и говорите сколько влезет. А хочешь, пойдем, я тебе помогу? — по-своему расценила она мое восторженное молчание.
— Нет! Не надо! Вы, Ольга Николаевна, лучше стойте здесь. Дверь караульте. А еще лучше — держите за ручку, а то вдруг Лиза сбежать решит. Я сейчас!
И оставив бабку дозорным у комнаты, вышла во двор.
Лестница действительно обнаружилась в цветах возле веранды. Не замечая тяжести, я волоком подтащила ее и с третьей попытки приставила к окну. Радуясь, что не разбила стекло, я поставила ногу на первую перекладину и приподнялась.
Ничего. Прочная.
— Лиза, хочешь ты или нет, но тебе придется меня выслушать!
А в ответ — ти-ши-на. Ох, кажется, разговор предстоит еще тот!
Стараясь не смотреть вниз, я поравнялась с открытым окном, вцепилась в подоконник и заглянула внутрь.
— Лиз, ты где?
Смятая постель, шкаф с приоткрытой дверцей. Сестры не было. Стараясь гнать от себя всколыхнувшееся в душе подозрение, я вскарабкалась на подоконник и спрыгнула внутрь комнаты.
— Лиза, скажи, что ты здесь.
Я заглянула за диван, приоткрыла дверцу шкафа и, подойдя к двери, открыла щеколду.
Секунду спустя в комнату опасливо заглянула хозяйка.
— Ну как? Помирились?
— Ее здесь нет. — Я подошла к окну и выглянула. Сверху взгляд тут же заметил примятые цветы. То, что гибель хозяйской клумбы, это ее рук… гм, точнее, ног, дело, у меня даже не вызвало сомнений. — Сбежала.
— Помогите! На меня хозяин напал! — Дикий вопль, донесшийся с улицы, топот ног и отчаянно стукнувшая соседская калитка заставили меня вздрогнуть и встать на цыпочки, пытаясь разглядеть происходящее.
— Никак соседушка появился! — пропела Ольга не предвещающим ничего хорошего тоном, тоже высовываясь в окно. — Допился до чертей белых!
— А что он кричит? Какой еще хозяин?
— Хозяин-то? — Бабка выдержала паузу и словно очнулась. — Да лешего у нас так зовут — хозяин леса. Вот и говорю же, что допился стервец до галлюцинаций — лешие мерещатся. — Она покосилась на меня и понимающе вздохнула. — Да не расстраивайся! Никуда Лиза не денется. К вечеру придет.
Глава 29
Лиза
— Гриш. — Шагать в молчании по едва видимой тропинке быстро надоело. Догнав опережающего меня на пару шагов парня, я дернула его за руку, заставляя остановиться. — Мы ведь сейчас идем на озеро?
— Да. — Он смерил меня внимательным взглядом.
— Клад искать?
Парень кивнул, не сводя с меня глаз, надо сказать, сегодня каких-то странных. От зрачка разбегался спиралью серый цвет, переходя в такую ярко-зеленую радужку, что на мгновение мне даже показалось, будто у него линзы.
От неожиданности я усмехнулась, пытаясь осмыслить это наблюдение. В деревне — линзы? Цветные? У него?!
Он выжидающе молчал.
— Просто мысль дурацкая в голову пришла, — отмахнулась я, и поинтересовалась: — А ты взял фонарики, нож? Что там нам еще может пригодиться?
— Фонарики? — Он переступил с ноги на ногу и нервно огляделся.
— Еще скажи, что ты не знаешь что это такое! Напоминаю — прибор, излучающий свет. Там вообще-то темно. Ты не заметил?
— Да… — Он вновь оглянулся и поторопил: — Пойдем. А то уже полдень… часа два как прошел, а мне тебя еще домой сегодня провожать.
Я передернула плечами и неохотно поплелась за ним. При мысли, что снова придется спускаться в царство абсолютной тьмы, настроение упало до нуля, и чтобы хоть как-то избавиться от вновь навалившейся депрессии, я решила развлечь себя разговором.
— Гриш! — Он лишь на мгновение оглянулся, продолжая уверенно шагать вперед. Просто удивительно, как он помнит все эти переплетенные, словно дороги в мегаполисе, тропинки? — А можно вопрос? Личного характера?
На эту провокацию он даже не обернулся, а лишь кивнул.
— Давай…
— А почему у тебя цвет глаз все время разный? То серые, то зеленые…
Он вдруг остановился, обернулся ко мне.
— Тебе это кажется. — Медленно, без выражения, произнес он и уже обычно добавил: — К тому же, все зависит от преломления света, плотности и влажности воздуха.
Я изумленно поморгала, бестактно разглядывая его глаза, вдруг ставшие светло-серыми. Ни капли зеленого цвета!
