Евгений Малинин - Уругумская сталь
Еще несколько минут вожак простоял у этой решетки, отгораживающей камеру разведчика от коридора подземелья. Мыслям его вдруг вернулась прежняя острота и ясность, а думал он об айле Уругум:
«С этим айлом действительно надо разобраться, но торопиться не стоит. Можно, конечно, послать туда десятка полтора ирбисов, чтобы они не оставили от этого Уругума камня на камне, но зачем уничтожать собственное добро. Нет, надо сначала понять что там такое происходит, нет ли там действительно какой-то опасности, какой-то ловушки для многогранных – в ауле имеются хорошие мастера, разные мастера, вдруг им удалось придумать какую-то каверзу, как это иногда случалось! Надо будет послать туда разведку, понаблюдать за этими уругумцами, не влезая в айл, а уже затем, собрав нужные сведения устроить карательную акцию – выдрать все, что решилось поднять руку на многоликих!.. – Тут он поправил сам себя. – …если решилось! Плохо верится в то, что изверги могли придумать что-то действительно гибельное для хозяев этого Мира!»
Наконец вожак резко повернулся и направился прочь из подземелья, так и не дойдя до конца коридора.
В тот же вечер в сторону Уругума отправилась стая разведчиков – четыре опытных следопыта-наблюдателя и старый, опытный дружинник, из числа приближенных к самому вожаку. Им было запрещено входить в айл, в течение двадцати дней они должны были глаз не спускать с уругумцев, и если заметят что-то подозрительное, немедленно сообщить об этом в Коготь Ирбиса.
После отправки разведки прошло уже двенадцать дней. Мысленные сообщения от вожака полевой стаи князь получал ежевечернее, однако по этим сообщениям, айл жил обычной жизнью, хотя, вроде бы, количество жителей в нем немного уменьшилось, хотя и в этом вожак сомневался – дело было летнее, так что вполне возможно, они просто ушли в горы с отарами.
И вот теперь, любуясь на вознесшуюся ввысь вершину Эльруса, Юмыт думал о том, что он сделает с этим айлом, с этими уругумцами. Мысли его были спокойными, даже благодушными. Если бы у извергов была какая-то опасная для многоликих придумка, они уже попытались бы опробовать ее еще раз. Но разведка ничего не обнаружила. Айл, похоже, был, как и прежде, беззащитен, однако превентивные меры не помешают. Пожалуй, он пошлет туда пару десятков ирбисов для проведения разбирательства. Надо будет спросить уругумцев, что они знают о его пропавших воинах, посечь их для острастки, может быть, парочку вздернуть!.. Да, и что-то он давно не слышал об обменщике, который жил в этом айле!.. Как его?.. Орк, кажется… Или он переехал в другой айл?.. Неважно. Главное заключалось в том, что, пожалуй, впервые с того момента, как стая вернулась из Аргамака, вожак чувствовал себя в полном порядке. А предчувствие Касыма… Ну что ж, значит, надо разобраться, кто из них двоих стареет, может быть, волхв от старости потерял свое чувство «предчувствия»?!
Юмыт довольно улыбнулся своему незамысловатому каламбуру – надо будет как-нибудь, подпустить его в разговоре с Касымом!
Между тем, вечерний полумрак продолжал карабкаться по гранитной скале, на которой стоял княжеский айл Коготь Ирбиса. Он переливался через край скального плато, постепенно затопляя главную площадь айла. Он набрасывал на белые каменные стены домов прозрачную кисею сумерек, сглаживая резкие срывы гранита на поднимающейся над айлом каменной стенке и приглушая сияние слюдяных сколов, вкрапленных в гранит. Даже вино, которое маленькими глотками прихлебывал повелитель этих гор, потемнело и приобрело своеобразный, вечерний привкус, привкус тепла одеяла из овечьей шерсти, голого женского тела под ним, привкус холодка, незаметно пробиравшегося под легкий халат…
Князь стаи южных ирбисов встал со скамьи, еще раз оглядел просторную площадь айла и, вскинув руки, потянулся. А когда его руки опустились, и перед ним снова открылась главная площадь его айла, ему вдруг почудилось, что вся эта обширная и сейчас пустая площадь заполнена огромной толпой призраков. Прозрачные, лишенные плоти фигуры теснились на ней, колыхались в некоем неровном, рваном ритме. И вдруг он понял, что это – толпа извергов, строивших княжеский айл и оставшихся внизу под скалой, в огромной, ими самими замурованной, пещере. Они знали все секреты княжеского поселения, и потому их нельзя было отпустить! И их не отпустили!..
Юмыт закрыл глаза и тряхнул головой – видимо, вино было слишком крепким. Когда он снова взглянул на площадь, она была пуста и тиха.
Во второй половине следующего дня, в самом начале часа Змеи, со скалы, на которой стоял княжеский айл, спустились в долину двадцать пять многоликих. Половина из них были в человеческом облике, в полном вооружении, другая половина – ирбисы. Звери были, как на подбор, огромные, могучие, беспощадные. Люди оседлали лошадей, стоявших в княжеских конюшнях, размещенных в одной из скальных пещер, и весь этот отряд двинулся по Длинной тропе, ведущей на Восток, в сторону айла Уругум. Вожак стоял на краю плато, у невысокой каменной стены, и провожал взглядом удаляющийся отряд, он не сомневался, что через три-четыре недели снова увидит этих воинов.
Вечер Юмыт снова провел на веранде своего дома. Глядя на подсвеченную заходящим солнцем вершину Эльруса, он подумал, что давно не видел свою супругу – третью по счету, и младшего сына, которому скоро должно было исполниться четырнадцать лет. Стоило, пожалуй, съездить в Ишхабан – один из немногочисленных айлов многоликих, расположенный у самой западной границы земель стаи, именно там жила его супруга с сыном. Надо было посмотреть на этого сына, что из него получилось. В свое время он не стал посылать мальчишку на учебу в чужие земли, уступив просьбам жены, молившей не разлучать ее с единственным ребенком. А теперь вот как повернулось дело – из маменькиного любимчика, росшего с тетками да девками, парень превратился в наследника!..
Юмыт тяжело вздохнул: «Эх, Юсут, Юсут, что с тобой случилось?! Куда подевался истинный наследник князя, его гордость и надежда?!»
Старая боль снова проклюнулась в сердце, и вожак, чтобы заглушить ее залпом осушил полный кубок вина… Хорошее было вино – темное, терпкое, крепкое с рубиновым бликом и ароматом солнца!..
Спустя пару часов, когда Волчья звезда встала между двух крутых горных склонов, словно оранжевый глаз, подсматривающий за живущими в этом Мире, Юмыт с трудом поднялся с лавки и побрел в спальню, поддерживаемый молчаливой, преданной извергиней. Она раздела плохо соображающего князя и уложила его в прохладную, пахнущую горными травами постель.
Проснулся Юмыт глубокой ночью. Вокруг царила полная темнота и тишина, но под сердцем у вожака тлела непонятная тревога. Он вслушивался в окружающую тишину, она должна была бы успокаивать его, но нет – тревога росла! Он сначала приподнялся на постели, а потом и вовсе сел. С минуту вожак посидел неподвижно, продолжая слушать окружающую тишину, а затем он развернулся и спустил ноги на пол. Прикосновение ступней к толстому шерстяному паласу было привычно ласковым, домашним, успокаивающим. Тревога вроде бы отступила, затаилась, и вожак, вздохнув, собрался, было, снова улечься на скользкие шелковые простыни, но тут ему послышалось, что во дворе усадьбы чуть скрипнул гравий дорожки – так, словно его коснулась легкая женская нога. Юсут встал и, быстро подойдя к окну, отодвинул штору и выглянул наружу.
