Последняя точка (СИ) - Кузьмин Марк Геннадьевич "Морроу Винд"

Тренироваться тоже было плохой идее — мало того, что партнера для спарринга не найдешь, так и спокойного местечка — тоже. Крепость готовилась к размещению нашего гарнизона, и снующие туда-сюда люди были буквально везде.

Ничего не оставалось, кроме как придумать себе занятие, не особо задумываясь о его нужности. Например, отыскать крепостной лазарет и навести в нем порядок… Сейчас-то жрецы работают прямо на месте, но рано или поздно, помещение понадобится. Все же части войск просто придется обосноваться в этой нездорово-мрачной обители, да и разведчики в рейды уходить будут именно отсюда — все же до Оплота дня три пути точно есть.

Оставив друзей отдыхать, я двинулся внутрь цитадели. Помещение не должно быть слишком сложно найти, все же логика и у нас, и у орков работает одинаково. Лазарет наверняка на первом этаже, чтобы не таскать раненых по лестницам, но при этом в глубине цитадели, чтобы, в случае прорыва обороны, под раздачу первыми попали менее важные помещениея…

Вот только люди, похоже, важным его не считали, забив всяким мусором.

— Эти что тут делают? — мрачно спросил я у охранников места, увидев положение дел.

— А куда еще их девать-то, господин эльф? — ответил один из солдат. — Они ж раненные, кинем к остальным в грязь и давку — загнутся быстро.

— И что? — недоуменно поднял бровь я. — Это что, все вражеские офицеры?

Лазарет был буквально забит раненными орками. Кого-то строили на лежаках, но немалое количество положили и просто на полу. Причем совсем «легких» тут не было, и без лечения ни один из них не выдержал бы пристрастного допроса. Тратить же силы целителя на рядовых безсмысленно, ну что они могут знать?

— Не, важных уже уволокли вниз, в пыточную. Это те, кто остался.

— Ясно. В расход.

Достаю меч и двигаюсь к сидящему на полу орку, Тот завозился, пытаясь встать, но сил у твари уже не было. Или, скорее, у него дико кружилась голова, не зря же она была замотана какой-то тряпкой…

— Постойте, постойте, постойте, господин эльф, — мне дорогу преградил какой-то пожилой мужчина. Несколькодневная седая щетина, такие же грязно-серые волосы, грубое лицо с несколькими шрамами, и весьма веселая улыбка на губах. — Не надо их пока трогать. Приказа же не было.

— Зачем здесь приказ? — посмотрел я на него. — С этих зеленых никакого толка, чем быстрее вычистим от них лазарет, тем лучше.

— Да я не против, но порядок должен быть, — не унимался человек. — Если вам срочно нужен лазарет, обратитесь к ответственному офицеру…

— И этот вышестоящий офицер, разумеется, не на месте? — уточнил я. Тут даже спрашивать было не обязательно — за исключением бедняг в охранении и ненормальных, вроде меня, вся армия сейчас или отсыпалась, или напивалась. — Значит обойдемся без него.

— Но приказ…

— Вы что и подтираетесь по приказу? — нахмурился я.

— Находясь при исполнении, мы посещаем отхожее место строго по регламенту, — ухмыльнулся тот. — Служба солдатская — на то и служба. И вообще, — он посерьезнел, — заканчивали бы вы с убийствами по прихоти. До добра не доведет.

— Ты сейчас, — как-то даже оторопел я, — зеленошкурых защищаешь?

— Зеленошкурые-то плесень, тьфу, — сплюнул ветеран. — Я, конечно, не хочу головняка, который у меня будет, если я их «потеряю», но и только. Но вы бы о себе подумали, господин эльф. Убийцам, вроде нас, надо себя ограничивать, иначе лучше б нам с войны и не возвращаться.

Я было отмахнулся от человека, решившего поучить меня жизни, но последние слова внезапно задели. Слишком часто я сам думал о том, что мне стоит умереть где-нибудь на поле боя. Правда, последнее время подобные мысли меня не посещали, но все же…

— Ты думаешь, я до войны не убивал? — решил попытаться понять эти «наставления» я, — Что изменилось-то?

— К примеру, то, что вы смотрите на этих орков, как гончая на зайца, — вздохнул тот. — Аж подпружинились, за меч схватились, только и ждете, когда резать можно будет. Вы раньше так резню предвкушали разве? Хотя дело даже не в этом, дело в том, что на войне, убийство — обыденность. И если вы не проведете себе черту, которую ни в коем случае не будете переступать, по возвращению вы сорветесь.

— И твоя черта — это приказы? Значит моя — это орки. Не стой на пути.

— И что, никого, кроме орков, никогда в жизни не убьете? — солдат уставился на меня с наигранным недоверием. — Не верю. Мрази в мире и без орков навалом. Сегодня ты видишь орков и беспощадно вырезаешь всех, завтра ты видишь человека-насильника, что замучал девчонку и понимаешь, что он сам такой же орк, а потом и в окружающих видеть такое начинаешь. Я вот уже, который год считаю своего соседа тем еще орком, но только приказ не дает мне его убить, — он усмехнулся и покачал головой. — Так что давайте не будем усложнять себе жизнь и дождемся приказа. Скажут убить, сделаем, скажут отпустить, отпустим. Наверху люди умные, пусть они и решают.

— Зря только время потратил, тебя слушая, — разозлился я. — Все, что ты хочешь — это чтоб тебя водили за ручку и говорили, что ты ни в чем не виноват. Всю жизнь прожить, как дитя, по чужой указке, только вместо мамочки — командир!

— Армия так и работает, если не знали — он беззаботно достал трубку и стал набивать её табаком. — Я понимаю, если вам такое не подходит, эльфийская жизнь длинная, всякое может случиться… Но потому я и сказал, что вам надо провести свою черту, такую, которую никогда не будете переступать. И зеленые тут в качестве меры не подходят, так что, что не говорите, убивать их я вам не дам, мастер Эйсиндаль.

То, что он меня узнал, не удивляло — эльф-целитель среди Сынов был только один, а представители других профессий вряд ли бы пришли и начали требовать освободить лазарет… Но вот его беззаботность бесила. Он знал, что я могу переломать весь его невеликий отряд за секунды, не мог не знать. Просто не обращал на это внимания.

— Последний раз говорю, с дороги, — прошипел я, прикидывая, как бы двинуть этого умника так, чтоб не покалечить, но обеспечить долгими и незабываемыми «впечатлениями». Пусть знает, как со мной связываться….

— Сержант! — неожиданно наш разговор прервал посыльный. — Приказ от командования! Зеленых из крепости убрать. Тела вынести наружу, там похоронные команды работают.

— Понял, — сказал старый воин. — Вот видите, господин эльф. Надо было просто потерпеть пять минут. Ха-ха-ха-ха! — а затем он глянул на остальных солдат. — Гасим всех!

Солдаты же перестали улыбаться, и пошли добивать пленных. Они легко подходили к связанным или раненным оркам и перерезали им глотки. Те пытались как-то спастись, но люди холодно и методично делали свою работу, избавляясь от каждого зеленокожего ублюдка.

Я же… просто стоял и смотрел на это, полностью раздавленный морально словами этого человека. Я чувствовал себя униженным и опущенным лицом в дерьмо, когда смотрел на то, как люди выполняют приказ. Они не смеялись, не шутили, не улыбались, а безэмоционально работали. Таким я порой видел своего отца, когда он работал в мясницкой. Он также спокойно и без эмоций мог зарезать барашка или курицу, как будто для него это… просто обыденность.

И так же я смотрел на этих солдат, которые убивали мужчин и женщин с холодными лицами, отбирая одну жизнь… за другой…

В этот вечер я так никого и не убил, пораженный всем этим и не знающий, что делать. Крики умирающих орков, их мольбы о пощаде и последние всхлипы шумели в голове, от чего мне стало дурно…

Развернувшись, я быстро покинул зал, где умирали орки, и пошел прочь.

Внутри меня бушевали непонятные мне эмоции, которые я никак не мог контролировать.

— Что со мной?! — спрашивал я сам себя.

Раньше такое не вызывало во мне ничего кроме радости и наслаждения, а сейчас… мне было противно от мысли, что я сам хотел всех убить. Я чувствовал невероятное отвращение к самому себе, что готов был упиваться радостью от этого.

Не знаю, сколько времени я так проходил по крепости, но в какой-то момент понял, что ноги привели меня в чьи-то покои. Там я нашел небольшой тазик, в который тут же набрал магией воды и умыл лицо.