Грег Бир - Хорал забвения
— Он завладел телом ребенка, когда тот родился. Ведь здесь нет душ. — Шеребит принялась ходить вокруг ямы. — Я одна только и забочусь о нем.
— Адонна заботится! — провыл Ишмаил. — Он породил меня…
— Похоронил тебя, — проворчала Шеребит за спинами Элины и Майкла. Им пришлось посторониться, и Майкл оказался в неприятной близости от края ямы.
— Адонна освободил меня!
— Ты явился из Проклятой долины. И с тех пор зовешь своих друзей, которые там остались.
— У меня нет друзей. — Глубокая печаль в голосе.
— Так что же ты собой представляешь? — спросила Элина.
— Я из иного времени. Увяз в этом мире. Получил форму от Адонны. Я — Ишмаил.
— А что ты умеешь?
Дитя покачало головой и едва заметно усмехнулось. В помещении было душно, и Майклу очень хотелось выйти на свежий воздух.
— Созерцаю Царство. Предвижу будущее.
— Что ты предвидишь?
— Мятеж.
— Когда?
— Скоро, скоро.
— И кто победит?
Майкл глянул на Элину, потом на Шеребит.
— Пакт будет нарушен. Элионс потеряет все.
Элина просияла.
— Уже второе пророчество! То же самое он сказал Саварину. Мы победим!
Майкл нахмурился. Дитя сидело с бесстрастным лицом, сложив руки на коленях. Шеребит опять склонилась над камерой.
— Никто о них не заботится, кроме меня, — повторила она. — Ни одна живая душа.
— Еще служитель, — напомнила Элина.
— Ну да.
В помещении появился маленький худощавый человек в коричневых брюках и длинной, до колен, рабочей блузе. Он катил по узким проходам тростниковую тележку. На бортах тележки висели бумажные и тростниковые сосуды для обитателей камер, на дне стояли три закрытых ящика. Элионс и Майкл посторонились, тележка прогромыхала мимо, сосуды постукивали о борта. Свет из вентиляционных отверстий позволил Майклу рассмотреть лицо коротышки. Казалось, этот человек сосредоточился на какой-то мелодии, звучащей у него в мозгу. Его глубоко посаженные глаза были неподвижны и голубы, как у новорожденного котенка.
— Служитель, — шепнула Элина на ухо Майклу.
— Только я, — пробормотала Шеребит. Она неотрывно смотрела на Ишмаила.
Выходя из Двора, Майкл стучал зубами от холода. Шеребит молча затворила дверь и клацнула засовом. Впервые Майкл почувствовал, что значит желать смерти как избавления от мук.
Это чувство передалось ему от Ишмаила.
Элина глубоко вздохнула и откинула пряди волос, упавшие на лицо.
— Теперь ты знаешь, почему мы сюда ходим не часто.
— Их держат в ямах… потому что они опасны для людей?
— Они чудовища. — Элина пошла через улицу. — Разве ты его не слышал?
— Да, но ведь он там пробыл… сколько времени? Десятки лет? Этак любой превратится в чудовище.
— Я слышала кое-какие истории. — Элина шагала чуть впереди Майкла. — Они убивали своих родителей и других людей. Некоторые селились в Проклятой долине, а потом устраивали набеги на Эвтерп, пока их не удавалось поймать или убить. А когда чудовищ убивали, из них выходила какая-то мерзость. — Элина содрогнулась. — Это не Земля, Майкл.
— Я знаю. Господи, но почему с ними так обращаются? Если они такие изверги, не лучше ли попросту истребить?
— Убивать дозволено Элионсу, но не нам. И он давно уже их не трогал. За последнее время ни один не убежал. Они… как люди… Давай больше не будем об этом.
— Ладно. Тогда — о пророчестве. Откуда ты знаешь, что он говорит правду?
— Шеребит может подтвердить. Когда речь идет о серьезных вещах, Ишмаил не лжет.
— А может, он сознательно вводит вас в заблуждение? Я читал про сивилл…
Элина повернулась к нему, вскинула подбородок и сжала кулаки.
— Послушай! У нас ведь и так почти не осталось надежды. Мы ищем поддержки и одобрения где можем.
— У Ишмаила? — вспылил Майкл. — У чудовища, которое держите взаперти?
— Это особенное чудовище, — возразила Элина, немного успокоившись. — Не надо попрекать нас ошибками, Майкл. Мы здесь живем гораздо дольше тебя.
На этом дискуссия закончилась, и по пути к дому Элины они молчали. Она поднималась по лестнице впереди Майкла.
— Хочешь зайти?
— Да, — ответил он после недолгого раздумья. — Я хочу знать, чем могу помочь. Элионс мне нравится не больше, чем вам. Может, даже меньше.
— Тогда заходи.
Глава двадцатая
Элина умывалась в другой комнате, за занавеской. Майкл слышал плеск воды, постукиванье туалетных принадлежностей и тихий голос. Девушка напевала.
Его мучила тревога. Что-то неладно, и не поймешь, что именно. Неприятный осадок, оставшийся после визита к Ишмаилу, как будто исчез. Беспокойство вызвано другой причиной.
Элина… Когда она была далеко, он сомневался, что их отношения могут когда-нибудь стать более теплыми. Когда она была рядом, сомнения почти рассеивались, потому что он терял голову. Хорошенькая, умница, не гибрид — она никогда не станет такой, как Журавлихи. И к тому же она с Земли. С родины.
Однако рядом с ней он себя чувствовал скованно. С Элевт ему было намного легче, чем с Элиной.
Она отдернула занавес и улыбнулась.
— Спасибо, что подождал. Я, когда хожу во Двор, всегда потом моюсь.
Она протянула мокрую тряпку. Майкл не чувствовал себя грязнее обычного, но, чтобы угодить Элине, обтер лицо и руки.
Она бросила тряпку в угол и села в кресло напротив Майкла.
— Ты знаешь, что я к тебе неплохо отношусь.
Несколько секунд Майкл молчал, завороженный ее взором. С большим усилием он отвел взгляд и сглотнул.
— Я знаю, — произнес он, сосредоточенно разглядывая занавешенное окно. — Только что значит неплохо?
— Что за вопрос? Неплохо — это хорошо. Ты славный парень. Правда, запутался в том, чего не понимаешь, но со мной то же самое. Да и со всеми остальными. Ты делаешь все, что от тебя зависит.
Майкл пожал плечами и сдвинул густые рыжие брови. Элина улыбнулась.
— Ты милый, привлекательный, и в другой обстановке я бы влюбилась в тебя. С первого взгляда. И ты бы писал для меня стихи, а я тебе играла на фортепьяно. — Ее улыбка стала шире. — Может быть, скоро услышишь, как я играю. Будь мы в Бруклине, я бы тебя пригласила… — Она умолкла, улыбка сразу пропала. — Но мы не на Земле. И не следует об этом забывать. Я не могу тебя любить так, как хочу, по-настоящему. И сегодня ты узнал почему.
— Узнал?
— Во Дворе. Чтобы любить тебя по-настоящему, надо быть целиком твоей… а это невозможно.
Она посмотрела ему в лицо, коснулась ладонью его щеки.
— Неужели не понимаешь? У нас здесь отняли любовь. Страшно даже представить, что у меня может родиться ребенок.
Майкл был потрясен.
