Юлиана Суренова - Потерянные души
Сердце — мертвым камнем ночи,
Что не знает о разлуке,
Потому что знать не хочет.
Безразличный, хладнокровный,
Он взирал на Смерть глазами
Все понявшими так, словно
Он об этом знал веками.
Человек свечей растаял,
Призрак мрачный оставляя,
Что вовек не сыщет рая,
Даже ада не узнает.
Раб, на волю он не рвется,
Лишь взирает в сумрак башни.
Эхом поступь отдается
И грядущее — вчерашним…
Бродит он. За годом годы
Протекают незаметно.
Были новые народы
Названы собой всесветно…
А к кольцу идут бродяги,
Но встречают их не черти,
Не вампиры и не маги,
А сей призрак с знаком смерти.
И усеяна дорога
К башне мрачной черепами,
Ведь тому, кто волей рока
Взял кольцо, не служит память…
— Уже конец? — словно в полусне промолвила Дубрава. Она чувс-твовала себя так, будто только что очнулась после долгого инте-ресного сна. — Удивительная история. Странно, конечно, что ты, зна-ющий тайны тысячелетий, рассказываешь сказки… И почему она в стихах, словно какое-то заклинание?
"Это не сказка, колдунья… — донесся до нее задумчивый голос духа. — И не заклинание. Просто никак иначе нельзя рассказать о первом господине Потерянных душ, не прогневав богов и не вызвав проклятье времен на свою голову".
— Первый господин Потерянных душ? — зачарованно произнесла кол-дунья. На миг ее охватило волнение, душа дрогнула, словно от при-косновения к чему-то необычному, опасному и, в то же время, чу-десному… Будто круги прошли по воде… — Так это правда, что ког-да-то они были такими же, как мы?
"Среди них были люди, — в первый миг ей показалось, что он просто по-иному повторил те же самые слова, и, все же, очень ско-ро она поняла, что это не так, поэтому ее уже не удивило, когда странный собеседник продолжил: — И лишенные дара, и колдуны, и духи, и звери…"
— Но почему? Что заставило их стать такими…?
"Они хотели изменить мир, встать над ним, подчинить себе, но могли лишь разрушать. И, утонув в осколке пустоты, скрытой в их душе, они потеряли память. Они лишились всего, даже самих себя. И тогда их целью стало одно — превратить мир в мертвую, безликую и безымянную пустоту, чтобы ничто не нарушало их мертвый покой".
— Их много? Велика ли их сила?
"Кто знает? — в голосе послышалось сомнение. — Давно, очень дав-но, когда колдуны только вставали на путь господства, Потерян-ные души попытались уничтожить мир, воспользовавшись могущест-вом, украденным ими у богов. Но их сила была сломлена, власть под-чинена воле заклятья, наложенного твоими далекими предками… С тех пор число их прибавлялось, однако могущество Слова было дос-таточно велико, чтобы продолжать удерживать их в плену… Потерян-ных душ может быть тьма, но кто станет считать, когда все они составляют нечто единое, необъяснимое, неведомое…как сама безд-на".
— Расскажи мне еще что-нибудь о них…
— В следующий раз, — голос Черногора заставил женщину вздрог-нуть, встрепенуться.
— Старший, прости, я не заметила, как ты вернулся… — она засу-етилась, собираясь уходить. — Я… Ясень хотел увидеть обряд и попросил меня побыть здесь, — Дубрава чувствовала себя виноватой, хотя сама не понимала, в чем ее вина, но все равно пыталась оправдаться.
— Понятно, — он устало улыбнулся. — А дух замка, боясь остаться в одиночестве, все это время не отпускал тебя ни на шаг… Наде-юсь, он не очень надоел тебе своими рассказами?
"Господин!" — в голосе звучал укор преданного слуги, услышав-шего незаслуженное обвинение из уст хозяина.
— Что ты! — сама того не замечая, женщина поспешила встать на защиту духа. — История, которую он рассказал мне, была поистине удивительной.
— Тогда хорошо, — колдун опустился в кресло, бросил быстрый взгляд на ребенка, и лишь убедившись, что малышка беззаботно спит, спросил: — Как ты, Дубрава?
— Нормально, — вздохнув, та пожала плечами. — Не знаю, — еще более неуверенно, произнесла она. — Прости, я не пришла на обряд. Я… Это ведь было необязательным? — в голосе колдуньи отразился страх: что если она ошиблась и пропустила нечто очень важное? Глаза, полные пристального внимания и настороженности, обратились к Старшему, она боялась отвести взгляд хотя бы на миг, не смела даже глубоко вздохнуть.
— Конечно, нет, — он тепло улыбнулся, успокаивая, стараясь подбодрить. — Дубрава, — голос колдуна звучал тихо, мягко, словно легкое дуновение ветра, и, все же, в нем ощущалась строгость и сила урагана. — Я объяснил тем, кто пришел, повторю и тебе: всё это делается не потому, что прежний обряд не угоден богам, не затем, чтобы показать, что вы — дети иных времен, которые должны сми-риться с тем, что в будущем придется жить лишь завтрашним днем своих детей. Все совсем не так… Вспомни, когда, совсем недавно, приближалось время проведения обряда, а меня не было рядом, как вы волновались за будущее своих детей, как напуганы были ученики. Почему же сейчас, услышав о новом обряде, вам не пришло в голову, что единственная его цель — позволить новым поколениям не поте-рять связь с прошлым?
— Но Старший, почему нельзя было оставить прежний?
— Нам нечего оставлять. Того обряда больше нет, как нет ни Старших, ни колдовского Совета.
— Это потому что ты… — она вновь вспомнила все то, что сов-сем недавно рассказал ей Черногор и что она так страстно стара-лась забыть.
— Нет, — он прервал ее, не дал договорить. Глаза колдуна стали похожи на две черные бесконечные бездны, которые приковывали к себе, подчиняли своей воле. — От того, что я остался бы с вами, ни-чего бы не изменилось. Дубрава, я позволяю вам называть меня Стар-шим, но я уже перестал им быть.
— Да, — в первый миг она испугалась, но потом поняла, что у Черногора есть причина так говорить. — Конечно, теперь ты наш ко-ро… — она не договорила, заметив, как губы Черногора дрогнули в кривой усмешке, а сам он поспешил отвернуться в сторону, напря-женно вглядываясь в темноту.
— Нельзя вернуть то, что было тысячелетие назад и чему сейчас не осталось места. Прошлое — лишь тень в глазах своих детей, ос-тановившийся в памяти новых поколений миг вечности. Даже если по-пытаться оживить его, в нем не прибавится жизни.
— Но к чему тогда это все! — боль раздирала ее душу, слезы го-рячими жгучими алмазами катились из глаз. Она вскочила, рванулась куда-то в сторону, словно испуганная птица.
— Сядь, — в голосе колдуна появился холод, он стал твердым и властным. Дождавшись, пока женщина, подчиняясь ему, вновь опустится на диван, Черногор уже мягче продолжал: — Я хочу, чтобы ты выслушала меня, выслушала и попыталась понять. После того, что рассказал тебе дух замка, ты сможешь, во всяком случае, я очень надеюсь на это… Дубрава, я не хотел изменять мир, не я причина его перемен, но, когда все начало рушится, мне не оста-валось ничего другого, как попытаться построить в пустоте что-то новое. И в этом новом мне нет места, ибо я был вне него, когда оно создавалось. У меня небольшой выбор: вступить в бой с Потерянными душами, зная, что мне суждено их остановить, или стать одним из них.
