Даниил Аксенов - Арес
– Что значит какое? Сходство должно быть. Я не требую абсолютного, но хотя бы примерно. Чтобы меня можно было узнать. Будь у меня больше сил, было бы достаточно любой хорошо сделанной статуи с атрибутами и надписями. Но сейчас мне нужно сходство, так проще будет перемещаться.
– А размер? Вот такая высота достаточна? – Антипов широко развел руки.
– Да. Хотя чем выше, тем лучше.
'Ну, конечно, он хочет метра три-четыре, господин скульптор из Родоса, – подумал Виктор. – но такой размах я просто не потяну. Метр – вот мой предел и то придется несколько часов проваландаться. Надо думать, что до заката закончу'.
Однако Антипов рьяно взялся за дело. Прежнее бревно, которое он нашел в лесу, было отброшено, зато обнаружился подходящий сук. Виктор быстро срубил его, удалил ненужные ветки и начал свою деятельность в этом мире в качестве художника. Он специально отошел подальше от поляны, прежде всего затем, чтобы Кушарь, если вдруг вернется на поляну, не смог понять, чем Ролт занимается, но также и для того, чтобы и Арес не видел ход процесса. Виктор, несмотря на решительные заверения заказчика в успехе, отнюдь не был полон надежд на благополучный исход. Это была его первая серьезная творческая работа в качестве скульптора.
Антипов работал споро, стараясь не думать о том, что делает, чтобы не портить деталь. Он решил не уделять особое внимание туловищу и конечностям, а сосредоточиться целиком на лице. Пусть это будет просто удачное изображение по пояс! Если все получится, и Арес одобрит результат, то статую можно будет взять с собой и нужда в посещениях полянки отпадет. Все-таки не очень удобно каждый раз сюда бегать. Особенно во время так называемой болезни.
Виктор точными быстрыми движениями высекал лицо. Ему казалось, что он делает это как настоящий профессионал. Нос получился очень даже неплохим, щеки и лоб – еще лучше, а скулы были просто похожи на аресовские. Ну, конечно, если принять во внимание тот факт, что их было трудно разглядеть за бородой. Уши, правда, подкачали из-за своей непропорциональной длины, но бывший студент не расстраивался. Уши – ведь мелочь. Главное, что все остальное похоже. Особенно, скулы.
'Да-с, господин Петров-Водкин, а я ведь, пожалуй, гениален, – думал, радуясь, Виктор. – Кто бы мог сказать, что из меня получится такой отличный скульптор? А как я работаю топором! Просто любо-дорого посмотреть. Что ни удар – все в точку! Снимаю ровно столько, сколько нужно. Не больше и не меньше. Вот где проявляется настоящий дар. Арес правильно сделал, что доверил мне эту непростую работу'.
Через некоторое время Антипов отступил немного назад и оглядел продукт. На него смотрела деревянная статуя с узким лицом, длинным носом, выступами над щеками, запавшими глазами и ушами, достигающими шеи. Скульптура была похоже больше на истуканов острова Пасхи, чем на Ареса, но Виктор, гордый собой, предпочитал видеть лишь хорошее. Его первый блин не вышел комом. А он действительно создал нечто. Разве это не повод для гордости?
Когда любой художник начинает свой творческий путь, он, как правило, преисполнен веры в себя. Все, что выходит из под его кисти, вызывает восторг. Восторг самого художника, естественно, а иногда родственников, близких друзей и подчиненных. Начинающие творцы, даже самые умные из них, по какой-то загадочной причине начисто лишены самокритики. Критика приходит потом. Чаще всего со стороны, заставляя творца воспитывать собственную, если, конечно, он хочет действительно преуспеть.
Находясь в приподнятом настроении, Виктор потащил работу на поляну. Он не замечал даже ветви, царапающие его, так торопился представить шедевр на суд заказчика.
– Вот, – сказал он, ставя произведение искусства в центр опушки. – Закончил наконец! Ну как? Арес отозвался тут же.
– Что ты закончил, мой друг? – с любопытством в голосе осведомился он.
– Скульптуру, – пояснил Виктор. – Вот эту.
Повисла пауза. И эта пауза совсем не понравилась чувствительной душе скульптора. С каждой проходящей секундой в сердце бывшего студента закрадывалось какое-то смутное сомнение. Не то в собственной гениальности, не то в том, что он поторопился с демонстрацией. Возможно, стоило подправить волосы или плечи или еще что-то. Косметически, конечно.
– Ну, – наконец отозвался Арес, – при некотором допущении это действительно можно назвать скульптурой.
Виктор мгновенно встревожился. Он уже долго общался с богом, чтобы понять, что тот отнюдь не в восторге. Но почему не в восторге? Все ведь, кажется, в порядке. Особенно, скулы. Или Антипов поторопился с оценкой собственных способностей? Может быть он не гениален, а просто очень талантлив? И ему требовалось немного больше времени на работу. Волосы вот точно нужно подправить.
– А что она изображает? – поинтересовался бог войны.
Если есть вопросы, которые могут убивать наповал, то это – один из них. Сердце Виктора учащенно забилось. Что означает этот вопрос? Арес демонстративно не хочет узнавать свое изображение или искренне недоумевает? Интуиция Антипова сработала как надо, подсказав ему, что не всегда нужно отвечать прямо.
– Ну, я ведь собирался сделать твое изображение…, – уклончиво произнес бывший студент.
– Да, собирался, – подтвердил Арес. – А почему вместо полезного и нужного занятия потратил столько времени на это вот? Кстати, ты до сих пор не сказал мне, что это такое.
Мысли Антипова понеслись вскачь. Конечно, он мог бы просветить собеседника насчет скульптуры, но что-то, какое-то глубокое чувство подсказывало Виктору, что этого делать не следует. Бог войны сейчас в силе, вон как здорово вылечил… а хватит ли у него сил на новое лечение?
– Да так, одна вещица, – задумчиво произнес Виктор, еще раз оглядывая плоды своего труда. У него появилось ощущение, что и скулы-то не особенно похожи. – Безделушка.
– Безделушка? – похоже, что Арес искренне недоумевал.
Антипов поймал себя на том, что размышляет о людях. А именно – об одном своем приятеле, который остался в прежнем мире. Тот, человек умный, образованный, достойный во всех отношениях, совершенно не воспринимал насмешки в свой адрес. Не то, чтобы не переносил их, а просто не умел замечать. Он был такого высокого мнения о своей персоне, что не представлял себе, как другие могут быть не согласны с ним по этому вопросу. И если бы кто-нибудь попытался объяснить ему суть насмешек, то, пожалуй, натолкнулся бы на грандиозное удивление.
– Знаешь, Арес, я просто хотел потренироваться. Ведь изобразить бога непросто! Это – ответственный труд. Вот и сделал просто другую скульптуру. Совсем постороннего человека. Да и вообще, чувствую, что сегодня ничего не получится все равно. Пожалуй, завтра-послезавтра еще попробую.
