Вероника Иванова - Звенья одной цепи
— Она хорошая девочка, — тоном, не допускающим возражений, сказала Ньяна.
Ну да, у тебя все на удивление хороши, пышечка. А я каков?
— Что за история с этим… Дерком? Он и вправду часто пропадал по нескольку дней?
Защитница кивнула:
— Просто задерживался на пастбище. Мог часами сидеть и о чём-то думать. Но никуда не уходил.
— А что, если он и сейчас всё ещё там сидит?
Следующий кивок был уже отрицательным:
— Пёс бы не пригнал тогда стадо обратно. Здешние овчарки хорошо натасканы, никогда не уходят от пастуха, пока тот не подаст знак или…
— Не уйдёт сам. Но зачем? И куда?
Ньяна беспомощно повела плечами:
— Кто ж его знает?
Наверное, никто. Но я, видимо, должен знать, где его искать. Хотя как всё это не ко времени! Мне же нужно ещё что-то придумать с ярмарочными ценами. И не позднее чем истечёт семь дней.
— В этом доме есть карта?
— Должна быть. Йерте Ловиг перерисовывал старую, та уж совсем истрёпанная была.
Карта нашлась в маленьком сундуке, сложенная до восьмушки. Но прежний Смотритель знал толк в вещах длительного использования: выбрал для новой основы не бумагу, что было бы дешевле и удобнее, а плотнотканый шёлк. Не представляю, сколько дней и ночей ушло на нанесение рисунка, однако результат того стоил. А в случае крайней надобности плод напряжённого труда можно было повязать на шею. Вместо шарфа.
Разложенная, карта заняла почти всю поверхность письменного стола. Я поманил Ньяну пальцем, а сам склонился над чернильными линиями. Итак, это и есть Блаженный Дол? Местность, очертаниями похожая на потревоженную ветром каплю воды, свисающую с ветки торгового тракта. Расположена и правда в стороне от бурной жизни. Окружена горами. Не особенно высокими, как я мог видеть во время утренней прогулки, но, похоже, непроезжими и непроходимыми, потому что дорог, пересекающих горную рябь, нарисовано не было.
— В долину есть только один вход, он же выход?
— Да, а зачем больше?
Из соображений безопасности, к примеру. А то, не приведи Бож, обвал или что-то вроде, и Дол окажется отрезанным от остального мира.
— Через горы можно пройти?
— Куда? — Ясные серые глаза посмотрели на меня.
— Куда-нибудь.
— Можно. — Ньяна указала на западную гряду: — Там пологие склоны. Дерк пас коз именно там. А когда спускаешься вниз, выходишь прямо к форту.
— Что ещё за форт? — На карте сие строение отмечено не было, но по жесту защитницы я догадался, где оно может располагаться.
— Перевальный. Вон там, дальше… — Рука скользнула за границы чернильного изображения. — Там ещё есть горы. И перевал.
Это я понял. А форт, должно быть, предназначался для обороны. Когда южные земли ещё не были окончательно присоединены к Дарствию.
— Значит, если Дерк ушёл по горам, он должен был появиться у форта?
— Выходит, что так, — согласилась Ньяна.
Если парень не дурак, именно указанным образом он и поступил. Хотя бы потому, что на возвращение с пастбища и проход через граничную заставу потребовалось бы куда больше времени. Да и тогда его кто-нибудь увидел бы. А впрочем…
— Как думаешь, у заставных девица уже спрашивала про своего жениха?
— Первым делом! — ни мгновения не сомневаясь, заявила защитница. — У нас же все через заставу ходят. Так заведено.
Да уж. Через заставу, которую легко обойти даже в расцвете дня, не говоря уж о ночи.
— И никто ни разу не пытался пробраться… так, чтобы его не заметили?
Ньяна грозно сдвинула брови:
— Говорят, ещё прежний Смотритель, до йерте Ловига, так наказывал. Добрый человек ведь таиться не станет, зато и все вокруг будут знать, каков он. А если кто злой украдкой придёт, так и это сразу узнается.
Ещё бы! Не представляю лазутчика, который смог бы затеряться в Блаженном Доле. Разве только он будет от рождения рыжим. Но всё же очень хорошо, что я тем туманным вечером поборол желание обойти заставу стороной. Меня и так-то встретили ощетинившейся ежиной шкуркой вместо радушных объятий, а если бы ещё и пришёл тайком…
— Значит, уйти он мог только одним путём?
Ньяна всем своим видом показала, что думать из нас двоих положено вовсе не ей.
— Осталось понять, зачем он ушёл. И тогда узнаем куда.
Мне и самому собственное рассуждение показалось сомнительным, а взгляд защитницы и вовсе опустел. В эту минуту я отчаянно пожалел, что рядом со мной нет Кифа. Пусть он обманщик и проныра, но дельную поддержку оказывал исправно.
— Ты хорошо знаешь этого Дерка?
— Да как и всех прочих.
— Он…
— Хороший человек.
Я уже начинаю уставать от этого словосочетания, пышечка.
— Мне не это нужно знать. Вот Сойа… Только не спорь! Она, что называется, Божем обижена, ведь так?
Ньяна поджала губы:
— И всё равно хорошая!
— Хорошая, хорошая! Но недалёкого ума. А Дерк был определён ей в женихи, как она сама сказала.
— Так они ж подходят друг другу.
Вот! Именно! То, что я так хотел услышать! Мечтательность и рассеянность уже вызывали подозрение. А если присовокупить сюда же рассказ о чудесных умных овчарках, всё сходится наилучшим образом.
— Замечательно. Пусть подходят и дальше. Вы обе говорили, что Дерк любил помечтать. А о чём? Неужели он никогда не делился своими мыслями?
Ньяна задумалась:
— Он не охоч до разговоров. Больше слушать любит.
— Что именно слушать? Просто людские речи или что-то особенное?
— Сказки он любит, — вздохнула защитница. — И здоровый уже лоб, а всё ему истории про могучих героев, что красавиц спасают, подавай.
— Какая же тогда женитьба?
— Ах это… Дурное-то дело нехитрое! — хмыкнула Ньяна. — Их бы ещё в прошлом году поженили, только Дерк упёрся тогда. Хочу, говорит, подвиг совершить. Пока не спасу кого-нибудь во славу своей суженой, никакой женитьбы.
Деревенский дурачок, да ещё и с фантазиями? М-да, беда.
— А мог он вдруг взять и уйти за подвигами?
Серые глаза мигнули:
— А ведь мог… Только где у нас в округе герои требуются?
Уместный вопрос. Я ещё раз посмотрел на карту. В самом Доле подвиги уж точно ни к чему. Даже если прежний Смотритель лукавил, отправляя свои донесения в столицу, то по поведению его, а теперь и моей помощницы легко понять: ничего тревожного, тем более опасного в жизни окружённой горами долины не происходило. По крайней мере, те семь лет, что Ньяна здесь живёт. А Дерк и родился здесь и вырос. В мире и покое. Только сказки, что ему рассказывали, сначала баюкая по вечерам, а потом у пастушьих костров, твердили другое. Твердили, что вокруг огромный мир, в котором есть место всяческим злодеям и чудовищам, а главное, отважным героям, защищающим простых людей, но предпочтительно, если те — молодые и красивые особы женского пола.
