Сергей Чичин - Гнев генерала Панка
Сейчас, однако, это книгочейного гоблина вовсе не занимало. К гномам он в принципе был нейтрален и у одного даже временами столовался, когда финансы позволяли. Кормил тот довольно вкусно, подавал все кушанья в чистых мисках и даже научил кёльнера спрашивать у трапезующих, не желают ли они помыть руки после трапезы. Так что ничего личного. Но вот мысль появиться перед стригущей нимфой в лампасах или настоящих рыцарских доспехах и осенённым мировой славой серьёзно завладела сознанием Хастреда.
— Пошли! — рявкнул он, мячиком подскочил с порога, погрозил зачем-то кулаком в окно соседнего дома и отправился знакомиться с генералом.
…Утро застало команду генерала на постоялом дворе хуманса Вонифатия. Хастред был, как уже указано, малый с головой и собратьев в свою берлогу не повел. То ли ещё будет у них совместное дело, то ли, не исключено, что генерал в ближайшую неделю допьётся до того, что и не вспомнит, какие из себя проклятые гномы и где этот самый Хундертауэр, а разгром на его благоустроенном чердаке они учинят как пить дать. Панк очень кстати припомнил, что он-де персона благородная и селиться ему должно в заведении приличном. Такие заведения в Копошилке располагались, согласно логике, ближе к центру. И к тому моменту, когда пятеро гоблинов добрались через ряд кабачков до нужной зоны, солнце уже село и в ближайшие два постоялых двора их попросту поостереглись впускать. Генерал хмурился, тряс дворянской цепью (время от времени пресекая суровым взором вялые попытки Чумпа её спереть) и орал сквозь дверь, что-де ветеранам Брулайзийской кампании положены всё льготы и вообще его подручные только потому ещё двери не вынесли, что потом всю ночь дуть будет. За дверями не возражали, да и вообще мудро не подавали признаков жизни. Генерал оскорблённо сопел и даже примерялся было плечом к двери, но Хастред опытно замечал заинтересовавшийся патруль и проникновенно начинал врать:
— Да ну на фиг, генерал! Чего, впрямь намерен ночевать на сквозняке? Да и, слышал я, тут даже гзурам сдают комнаты…
Панк без проблем соглашался, что жить через стенку от гзуров не пожелаешь и самому распоследнему гоблину-ренегату, давал отбой уже начавшему делать пассы Зембусу и вслед за путеводным книжником отправлялся дальше. Ходить по городу ему нравилось почти так же, как летать на драконе и рубить врагов. На каждом углу допоздна продавали с лотков пиво и пирожки, не говоря уже о том, что через каждые две двери третья вела в круглосуточный трактир. Даже Чумп стеснялся таскать грошовые пирожки, так что практически на каждый лоток летело по монетке помельче. Генерал так и шествовал с кружкой в руке, пополняя её по мере надобности. Возможно, от того и исходила его внезапная покладистость. Вово поначалу робко отнекивался, спрашивал квасу, за неимением оного лопал пирожки всухомятку, однако вскоре не выдержал, цапнул кружищу с пивом на вид побезобиднее — сильно пузыристым и тёмным, от кваса бы и не отличил на глазок. Бывалый генерал с неподдельным уважением вылупил глаза — свой полувековой стаж пития он считал недостаточным для употребления знаменитого бурлинга, всесокрушающей смеси чёрного эля и сносящей с ног браги. Ничего, впрочем, не сказал — вон какой Вово большой, хрен его знает, чем откармливали. Друид, как водится, проявил аскетизм — небрежно кривил рожу, проходя мимо лотков, лишь иногда брал пирожок или веточку зелени, зато время от времени прикладывался к собственной, вынутой из кармана бутылочке. Шататься он начал первым. Хастред был попривычнее, не бросался на что попало, комментировал на ходу, какой кабачок чем славен, но и себя не забывал, хотя и механически рассчитывал силы, чтобы не свалиться в канаву раньше, чем доберутся до цели. Единственный, кто не старался себя контролировать, — Чумп — глотал пиво с поспешностью, пояснив её тем, что, когда он напивается, руки перестают лазить в чужие карманы. Просто не попадают…
Таким вот образом бригада добралась до постоялого двора пресловутого Вонифатия. Тот попросту не успел закрыть ворота, и Панк, двигавшийся во главе бездумно составленной гоблинами «свиньи», решительно влетел в залу.
— А хоть бы и гзуры, — заявил он сумрачно. — Далее не пойду. Я свою норму знаю. Я вам не торговый гном, чтоб посредь улицы рухаться. Здесь и обоснуемся.
— Да-да, — согласился Чумп. — И хозяин видный, честный и приятный.
И указал на деревянного идола хумансового бога мудрости Олетанода, что высился в красном углу и действительно излучал всякие позитивные эмоции.
Хастред уже краем глаза ухватывал шныряния зелёных чертиков (всегда подозревал, что лоточное пиво разбавляют, да не водой, а каким-то удивительным самогоном или вываркой из дикорастущих глюкотрав) и потому предпочёл не возражать.
— Выбор, достойный полководца, генерал! Чисто и просторно, не стыдно и разместиться. Эй, любезный, не стой столбом! Комнату на пятерых, светлого пива, копчёных сухариков и девок из ближайшего учреждения.
— И супу!! — исступлённо воззвал Вово от дверей. Бурлинг как раз начал доходить, и он не мог пройти в дверь, ибо зацепился копьем за косяки и давил грудью на древко. Переломил бы без проблем, да жалко хорошую вещь…
— Супу тут вряд ли, — рассудил Хастред. — Да и поостерёгся бы… Ежели тут такое пиво, то какие ещё супы…
Тут как раз появился из подсобки сам хозяин, достославный хуманс Вонифатий — худой и низкий, в мятом колпачке на голове. Оценил посетителей. Хотел было возразить. Подумал и поостёрегся. Тем более что Панк уже стаскивал через плечо перевязи с мечами, культурный Хастред вытирал ноги на коврике, а Чумп побренчал в кармане монетами и вытащил золотой дуилор. Монета куда как ценная и, пожалуй, даже способная окупить ночёвку, смекнул хуманс. Тем более что все пятеро посетителей как один выглядели слишком пьяными, чтобы хоть что-нибудь учинить…
— Давай деньгу, — проскрипел Вонифатий. — Второй поверх, самая большая комната. Пива с сухарями будет вам, могу даже поджарить мяса какого, а вот девок чтоб ни-ни, потому знаю я вас, гоблинов, никак не можете без членовредительства. И чтоб мебель не ломали, кликну патруль, знать будете…
Ну и вот… Не вдаваясь в подробности дальнейших безобразий, скажем, что в общем Вонифатий просчитался.
Вово, например, упал со второго поверха, снеся по пути все перила и проломив крышку погреба внизу. Спать он как начал за час до происшествия, так и не прерывался. А от храпа его богатырского, гулкого и раскатистого, из погреба наверх, где Вонифатий разместил своих лучших посетителей (четверых приезжих дворян с дюжиной воспрещённых гоблинам девиц), единым фронтом рванули тараканы, клопы, крысы, пауки и даже какие-то гнусные мокрицы. Дворяне не потерпели (им, предположил Хастред с высоты безопасного второго поверха, и своих блох хватает), нахлестали хозяину по мордасам, но с источником рёва связываться не стали. Тем более что какая-то из девиц успела под шумок исчезнуть со всеми их кошельками и побрякушками. Чумп же неотлучно сидел наверху и двумя руками держался за жбан пива, что не помешало ему порадоваться удаче коллеги. В общем, дворяне подобрали штаны, мечи и шляпы и пустились вдогонку, напоследок угрозив хозяину в следующий раз за такие шуточки распять его на воротах. Вонифатий огорчился и попенял старшему из виноватых. Генерал выслушал, но не понял. Тогда хозяин обиделся уж совсем и в ответ на генералову просьбу зажечь лампы очень по-гзурски обозвал того обжорой, а огня не дал и гордо удалился. Очень, опять же, зря. Потому что засветить лучинку для поджога масла в лампах взялся Зембус. Его бутылочка к тому времени опустела, и лесной колдун перешёл на пиво. Как ни парадоксально, огненные шары он даже после такой гремучей смеси пускал с легкостью. Но, конечно, не в потребном направлении.
