Ульяна Каршева - Слепой охотник (СИ)
— Ребята, я не понимаю, что происходит, — послышалось от кухонной двери, — но там, внизу, кричат… О, вы тоже смотрите? — уже растерянно сказал Красимир. — Кто-нибудь понимает, что именно происходит-то?
С последними его словами снизу раздался грохочущий скрежет, а потом, секундой позже, взрыв — и два столба оранжевого, ослепительно яркого в утренних сумерках пламени взвились кверху. Набатно завыли сирены всех машин во дворе. Ирина сжала кулаки: врезались друг в друга две легковые машины!
— Такого быть не может! — с ужасом выговорила она, умоляюще оглядываясь на парней. — Ребята, пожалуйста, скажите мне, подтвердите, что такого быть не может! Так не бывает, чтобы одновременно сразу несколько… катастроф! Не бывает!
Новый дымный вихрь пожара, взлетевший над домом слева, будто издевательски ощерился ей в ответ: «Бывает!»
— Кто-нибудь объяснит, что это?! — не выдержал Ярослав.
— Предположу — последствия зряшного разбазаривания силы, данной нам богами, — мрачно откликнулся Григорий. — Вы никогда не задумывались о том, что наши старшие когда-то жили в этом городе, но с появлением внуков уезжали из него? Город живёт той силой, которую они оставляли здесь. Теперь, из-за Демьяна, сила эта деструктивна. Именно она заставляет людей совершать поступки, каких они в здравом уме не совершили бы. Потому что всё, что мы видим, — это дело рук человеческих. Что сейчас с Демьяном — кто из вас знает?
— Мы все знаем, — тяжело сказал Красимир. — Он прожигает жизнь так, как, он думает, надо её прожигать. Он балдеет от полученной силы.
— И всё это отражается на городе, — закончил Григорий.
— Но ведь что-то же надо сделать! — вглядывалась в глаза парней Ирина. — Ну хоть что-то! Они же там кричат о помощи!
— Сейчас, когда граница между тьмой и светом отчётлива, — напомнил брат, — лучше не выходить. Происшествия будут идти по нарастающей. И, если мы туда сунемся, и не поможем никому, и сами вляпаемся во что-нибудь.
— Но сидеть просто так!..
— Ирина, успокойся. Ты хочешь лечить саму болезнь. А мы должны уничтожить её причину. Поэтому… терпи. Терпи, сестрёнка.
Они все собрались в зале и, задёрнув плотные шторы и закрывшись от внешнего мира, попробовали обсудить то, что уже известно. Обсуждать не получалось. Каждый постоянно замолкал на полуслове, напряжённо прислушиваясь к звукам с улицы. Единственное, что сумели сделать, — это ввести Григория в курс того, как Демьян превращал хранителей в глухарей и кто из них где сейчас находится. И уже после этого сумели обсудить, каким образом добраться до каждого.
— Это ведь тоже опасно, — заметил встревоженный Ярослав. — Если у людей до такой степени из-за всего этого башку сносит, они могут и в квартиры врываться. А вдруг ворвутся в дома хранителей? Человек, который не может ответить на агрессию, довольно привлекательная приманка для агрессора.
Вернулся их кухни звонивший домой Красимир.
— Я сказал своим, чтобы сегодня на улицу не выходили, — хмуро проговорил он. — Еле дозвонился. За стенами квартиры скандалы за скандалом — и все с мордобитием. Это мама сказала. Она и не спала, когда я прозвонился.
— Хорошая идея — предупредить своих, — сообразил Женя и вместе с Ярославом заторопился вынуть мобильник.
— Может, не будем ждать, пока родные хранителей уйдут на работу? — испуганно предложила Ирина. — Попробуем постучаться к ним и попросить посмотреть на них?
— При таком кошмаре на улицах ты ещё думаешь, что они нам откроют? — вздохнул Красимир, который нервно вслушивался в приглушённые звуки с улицы. Пару раз дрогнули его чуткие ноздри.
— Что будет, если косым крестом зачеркнуть Демьяна?
— Как это? — озадачился Григорий, с недоумением глядя на Женю.
Зато остальные поняли сразу.
— Слушайте, хорошая идея! Это хотя бы остановит его! — воодушевился Ярослав, который с трудом скрывал, как его трясёт. — Ну, наверное…
Григорию быстро объяснили суть автописьма и косого креста.
— И правда, — пробормотал он. — Интересная идея.
Ирина немедленно помчалась в комнату старшего брата, где оставались принадлежности для рисунка. Освободив большой стол от всех вещей на нём, они разложили листы и карандаши. Женя, пребывавший в небольшом ступоре от собственного неожиданного предложения, которое он озвучил явно чисто риторически, будто очнулся и с сомнением покачал головой.
— Демьян сейчас сильней обычного. Если на упырях автописьмо с зачёркиванием срабатывало, то на Демьяне…
— Сомневайся сколько угодно, — сказал Красимир, обеспокоенно принюхивавшийся к дыму, который теперь чувствовала и Ирина. — Но попробовать же ты можешь? А вдруг? В конце концов, мы в последнее время только и живём, что на этом «вдруг». Ну? Давай!
Ирина с тревогой взглянула на Женю. Мало того, что не уверен, он ведь ещё не спал эту ночь. Ко всему прочему, мешки под глазами не только от недосыпа, но и от работы с Григорием. Хватит ли ему сил на рисунок?
Но Женя решительно подошёл к столу и уселся на предложенный ему стул. Взялся за карандаш и, помедлив немного, склонился над чистым листом.
18
Стул раздражал. Женя привык работать либо стоя, либо уложив папку на колени. Нет, бывало, конечно, что он рисовал и сидя за столом. Но сейчас локоть напряжённо, до боли, до судорог вдавливался в столешницу, лишая рабочую руку возможности свободно двигаться. Странно, раньше он такого не замечал.
Есть странное впечатление, что рисовать всё же надо за столом, но стоя. Женя встал, одновременно отсылая стул назад, а там его кто-то подхватил и оттащил, наверное догадавшись, что он мешает художнику.
Вот теперь он с облегчением вздохнул. Итак, чистый лист перед ним, пачка — слева, справа — остальные рисовальные принадлежности. Всё под рукой. После того как открыли шторы, впуская в комнату уже яркий утренний свет, ребята словно ушли: он ощущал только их насторожённое внимание. Пространство вокруг слегка плыло прозрачными волнами, но это слегка болезненное движение не тревожило: знал, что от недосыпа.
Автописьмо пока молчало, хотя он настроился на образ того Демьяна, которого запомнил по последней встрече — того обнажённого психа, умевшего находить наслаждение, унижая других, пусть эти другие принадлежали ему с потрохами.
А ещё — образ сносило. Может, оттого что художник отвлекался… Несмотря на то что ребята как-то быстро затихли и будто бы самоустранились от него, Женя чувствовал их всех. И Григория, уверенного красавца, который пока не разгадан (а Женя подозревал, что в нём есть нечто).
И какого-то потемневшего лицом Красимира, который удручён происходящим, а ещё более тем, что не может быть дома в это опасное время.
