Елизавета Дворецкая - Лес на той стороне, кн. 2: Зеркало и чаша
Шаг за шагом Зимобор теснил колдуна к двери овина. Им пришлось переступить через лежащую девушку – она тоже не шевелилась, на ее лице с широко раскрытыми глазами застыло то выражение, которое было в миг появления колдуна, – боль, страх и радость.
Щит в руке вятича треснул, несколько верхних досок отлетело под сильным ударом, во все стороны посыпалась мелкая щепа. В тот же миг он вдруг бросил свой почти бесполезный щит в Зимобора, закрыл ему обзор и, пока Зимобор ничего не видел, сильно ударил мечом в грудь.
Зимобор ощутил мощный толчок, будто его толкнули концом бревна со всего размаху, и от этого удара он отлетел в другой конец овина. Но боли и крови не было, как будто его ударили не мечом, а простой палкой.
Посередине темного пространства – ветка уже догорела и погасла – вдруг вспыхнул жемчужно-белый свет. Столб света шел от самой земли, и Зимобор сразу увидел ландышевый венок, лежащий на земляном полу. Как, когда уронил? Или тот сам выскочил?
А в столбе света появилась стройная женская фигура. Как ни был Зимобор измучен и удивлен, даже сейчас по коже пробежала дрожь восторга и наслаждения от этого зрелища: от стройного стана вилы, от водопада ее волос, в которых сверкали алмазными искрами росинки, от чарующей красоты ее лица.
Вещая Вила плавно подняла руки, как лебедь поднимает крылья, готовый взлететь. Потом она протянула руки-крылья вперед.
Чародей так и застыл у стены овина, недалеко от раскрытой двери. Он тоже видел вилу, и на лице его отражались ужас и восторг. При этом зрелище он забыл все – и пленника, и битву, и противника.
Вила протянула к нему руки, сделала легкое движение, будто что-то выворачивала наизнанку…
Меч упал наземь, рядом брякнул шлем. К земляному полу припал волк – крупный самец с густым пушистым загривком, снежно-белый, только с черным волосом вдоль хребта. Жемчужный свет Вещей Вилы бросал в его глаза два ярких изумрудно-зеленых отблеска.
Вила сделала еще один легкий знак. Белый волк вскочил, метнулся к двери и исчез, только хвост мелькнул кусочком метели.
И все вокруг ожило. Воздух оттаял, потянуло ветром, со двора стали доноситься крики и звуки отдаленной битвы.
– Ты видел? Видел, да? Видел сам! А я что говорю! Они оборотни, оборотни! Твари проклятые! – кричал кто-то рядом с ним, и Зимобор не сразу сообразил, что это кричит пленный князь Сечеслав.
– Княже! Где ты? – надрывался Жилята, ничего не видя в темноте. – Огня дайте, лешие, князя не вижу! Ты живой? Отзовись!
В овине появился народ, принесли несколько факелов.
– Вот она! Вот! Держите ее! Голову ей рубите, рубите! Скорее! – истошно кричал князь Сечеслав, показывая на распростертую на полу девушку.
Кмети, держа мечи и топоры наготове, тревожно и недоуменно глядели то на вятича, то на Зимобора. Откуда тут взялась женщина, кто ее ранил? А Зимобор, немного опомнившись, подошел к девушке, наклонился и отнял ее руки от лица.
Да, это была Лютава. Такую, как она, не забудешь, если увидишь хоть один раз. Только теперь на ней не было десятка серебряных височных колец, не было венчика и ожерелий. Коса растрепалась, темно-русые пряди падали на лицо, а одета она была в простую серую рубаху и серый волчий полушубок мехом наружу. Увидев этот мех, Зимобор даже подумал, что волчица ему померещилась и он принял женщину, одетую в волчий полушубок, за зверя.
Лютава смотрела на него с таким неподдельным ужасом, как будто оборотнем был он сам и собирался съесть ее живьем. И сквозь этот ужас на ее выразительном лице проступало нечто настолько дикое, настолько лесное, что Зимобор ясно вспомнил волчью пасть с белыми зубами и понял: волчица ему не померещилась.
– Вставай! – Он попытался поднять ее, но девушка застонала и снова упала.
Зимобор глянул вниз и увидел на подоле ее рубахи большое пятно крови. Кровь капала на земляной пол и блестела там черной маслянистой лужицей. Зимобор приподнял край ее подола – толстый вязаный чулок был разрублен, кровь текла из резаной раны. Значит, он действительно задел мечом лапу волчицы и это ее кровь сохнет у него на лбу.
Девушка постанывала и цеплялась за него, потому что не могла стоять. Понимая, что здесь все слишком сложно и опасно, Зимобор все же не мог не видеть, как женщина страдает от боли. Прежде всего он видел в ней человеческое существо и совсем ее не боялся.
– Перевязку готовьте! – бросил он кметям. – Ведогу зовите!
Опустив на пол меч, он взял Лютаву на руки и вынес из овина. Перевязать ее можно было и здесь, но почему-то он этого не сообразил и понес в ту избу, где ночевал сам.
Во дворе уже никто ни с кем не дрался, дозорные торопливо разводили угасшие костры. Зимобор принес девушку в свою избу, громко крича, чтобы дали дорогу. Кмети, обернувшись и увидев их, расступались с изумленными лицами. Здесь тоже были раненые, но для девушки сразу освободили место, и Зимобор посадил ее на скамью. Судя по лицам кметей, каждый думал, что ему это снится. Девушка, да еще вроде та самая, что была в Селиборе? Откуда она здесь? Как сюда попала? Что это значит?
– Осторожно! Близко не подходи! Оборотень она! – торопливо пояснял бдительный Жилята, который всю дорогу провожал их с мечом наготове. – Посторонись, Хвощ!
В другой руке он нес меч Зимобора, а позади отрок тащил добычу – меч и шлем сбежавшего оборотня. Обе вещи, кстати, были очень дорогие, хорошей работы, шлем – восточной, а меч – франкской[16].
Посадив Лютаву, Зимобор сам стянул с ее ноги меховой короткий сапожок и шерстяной чулок. Рана была довольно длинной, но клинок задел только мягкие части, а сухожилия и кости, похоже, не были повреждены.
– Да что ты с ней возишься! – восклицал Жилята, пока Зимобор под общий удивленный гул обмывал ее рану и накладывал повязку. – Заживет, как на собаке! Она же оборотень! Завтра будет бегать, будто и не было ничего. Если не прирежут…
Закусив губу, Лютава бросила на Жиляту злобный взгляд, но молчала, не опровергая того, что она оборотень.
Наконец Зимобор закончил перевязывать, и она торопливо одернула подол. Потом провела руками по волосам и огляделась выжидающе, словно хотела спросить: и что теперь со мной будет?
– Да, подруга! – протянул Зимобор. Разогнувшись, он встал перед ней, положив руки на пояс. – Что? Ты нам приснилась?
– Вроде того, – буркнула Лютава. – Сны страшные видишь? Вот, это я.
– Ты – оборотень?
– Не совсем. Это мой брат.
– Какой брат?
– Лютомир.
Зимобор вспомнил чародея, с которым дрался в овине. Действительно, похож на Лютаву, как родной брат.
– А! – На память ему пришли слова княгини Замилы. – Ваша мать, говорят, была чародейка и зналась с Велесом? И Велес, значит, твой отец?
