Игорь Федорцов - Черная нить горизонта
− Идут! - прокатилось по толпе. Повисла тревожная тишина.
− Карийцы!
− Тащат кого-то!
− Спафария!
Часть стоящих в стороне людей уныло потупилась, полезла в карманы отсчитывать проигрыш. Стоявший за спинами других Борг, радостно прикидывал, сколько ему перепало. Совсем не плохо. Все-таки он мудро поменял ставки.
Братья Гойо и Хаффа тащили Робера ро Уда на своих плечах. Сами они были не в лучшем состоянии, чем их бесчувственная ноша. Борг заметил (глаз молодой, зоркий!) у младшего щека зашита по живому, грубой нитью. У старшего правая рука подвязана, на левой ноге намотана оторванная от рубахи полоса. Хаффа сжимал ладонь в кулак, сдавливая сосуды обрубленных фаланг мизинца и безымянного. Им здорового досталось. От спафария ли?
Робера бросили у постамента. Не человека, мешок с требухой. Спафарий слабо застонал, чуть двинув головой.
Никто не шевельнулся помочь раненому. Все с опаской поглядывали на карийцев.
− Робер! - взвизгнула, не выдержав одна из сестер, и упала в обморок.
Вскрик оживил замершую толпу.
− Где Брин ди Бекри? − выкрикнул Грегор, подходя к самому краю рва.
− Сейчас доставят! - пообещал Хаффа, промокая кровь с пальцев о куртку. Ткань заскорузла и не впитывала.
− Что с ним? - потребовал ответа Грегор.
Его требования пустой звук.
− Что с ним? - голос Грегора потерял гонор.
Простая речь удостоилась ответа.
− С ним. Ничего. Улыбается, − огрызнулся Хаффа и забрал брошь.
Старший выискал кого-то в собравшейся толпе, сказал о том брату. Хаффа сплюнул на землю кровавой юшкой и братья ушли.
Борг в удивлении проводил их взглядом. Кто же их так? Не уж то все-таки хлыщ Уг? Не может быть!
Аяш протолкалась вперед. Её пропустили. Даже керкиты уступили место. Она неотрывно смотрела на правую улицу. Севаста чувствовала, знала, он придет оттуда. Должен придти. Она верила в это. Верила и обманулась.
Рэйч толкал перед собой тележку с телом.
− Проклятья! - побледнел Грегор. Он узнал погибшего. Он оглянулся ища поддержки у Элиана. Тот спрятал улыбку, но его выдал радостный блеск глаз. Серебряное кольцо его! Его!!!
Аяш не видела и не хотела видеть, что в тележке. Её взор устремлен дальше в узкую улочку. Пустую улочку. Куда тянется тень от стелы.
Севаста поднесла руку к лицу. На кончиках пальцев кровь. Несколько капель упали на платье. Сразу нашлись сердобольные бэну, которые увели её и поспешили отправить бедняжку домой. Правда, истолковали кровотечение по своему. Уж они знали толк во многих приметах, а уж переживания читали с лица как с листа!
Рэйч дотолкал тележку к постаменту и перевернул. Тело Брина де Бекри легло рядом с еще живым спафарием. Мечник выглядел несколько лучше братьев. Практически цел, если не принимать во внимание глубокого пореза на шеи и сломанных ребер. Он все время хватался за правый бок.
Борг хорошо знавший мечника и не раз участвовавший с ним в разных рискованных предприятиях, подивился. Рэйч никогда не расставался со своим мечом! Над ним даже шутил - в мыльню ходит и то с ним! Так, где же его клинок? И что приключилось с ним с самим? Странное дело, но какой бы Борг вопрос себе не задал, единственным ответом служила короткая отсылка. Всему виной амад!
Во взгляде Рэйча нет искры торжества. Он сделал работу. Потом потянулся и забрал перстень.
− Где кир Костас? - спросили его.
Мечник ушел, не ответив.
Некоторое время стоял возбужденный гул, как в ульи с пчелами. Наконец подана команда и керкиты позволили слугам спустить переносной мосток и забрать тело Брина ди Бекри и почти мертвого Робера ро Уга. Как и ожидалось, победителей нет. А чего вы ожидали? Крысиное Поле.
16*.
− Ну же, светлейшая бэну, − человек сунул Кайрин склянку с нюхательной солью. - Пора уже и очнуться.
Вздохнув раз-другой, девушка зашлась в кашле. На глаза навернулись слезы. Память вернула последние события. На нее напали, когда она входила во двор Делис. Ударили сзади!
Кайрин рванулась на голос. Крепкие цепи лишали ее свободы. Руки, ноги и тело скованы. Завертела головой, оглядывая помещение и привыкая к полумраку.
− Вы спятили? - возмутилась Кайрин, продолжая дергать цепи. Первая и неприятная мысль, она в Серных Банях.
− Я вполне в здравом рассудке, − заверил стоящий перед ней человек.
Он высок, худощав, приятен лицом и голосом. Манеры и речь подчеркнуто изысканы. Облачен в штаны и куртку темных тонов, рубаха бела.
− Шен Амбуаз, − представился он.
Кайрин на мгновение замерла. Амбуаз? Тот самый? Значит, верно, она в Серных Банях!
Девушка неосознанно втянула воздух носом. Пахло серой. Палач не упустил её действия.
− Серу жгут, меньше заразы. И хорошо вонь перешибает. На нижние этажи порой невозможно спуститься.
− Вы ответите за вашу выходку перед патриархом Бриньяром? - пригрозила Кайрин.
− Патриархом? - Амбуаз отрицательно покачал головой. - Ему не до вас. Его интересуют встречи со своим духовником. Иллюстрис готовится предстать пред ликом Создателя.
− Немедленно сообщите ему, что я здесь! И освободите меня.
− То, что вы здесь, ему знать не обязательно. Зачем беспокоить тяжко больного человека в последние часы бренной жизни. А освободить вас я не могу.
− Вы горько пожалеете о том, что сделали!
− А что я сделал? - удивился Амбуаз искренне. − Что? - он повертел головой, словно спрашивая ответа у стен. − Пока ничего. Только прикрепил вас к допросному столу. Это очень удобно. И вам и мне.
Допустимо ли называть столом две икс-образно скрещенные наклоненные толстые доски? Если станет легче, то нет. По лучам располагались крепления для рук и ног, в месте перекрестия захват для пояса.
Палач подошел к ручке маховика и энергично покрутил. Стол медленно повернулся вокруг своего центра. Кайрин повисла вниз головой. Туника скользнула по бедрам и собралась на животе.
− Не сочтите меня вульгарным. Ничего личного, − палач аккуратно развязал поясок её фундоши и снял их. Сложил четвертинкой на табурете.
− Мерзавец, − задергалась она.
Амбуаз дотянулся снять с крючка плеть.
− В другой раз я бы поспорил с вами, − палач расправил тонкий кожаный ремень с острыми шипиками. - Это специальная плеть. Тело ей не секут. Нежная. А секут... простите за тавтологию нежное. Нежное по нежному. Не находите, звучит поэтично и вдохновенно. Четыре удара и от мужских яиц остается каша. Ну, а от ваших гениталий... Мой подручный Пиколь называет полученный результат фаршем и любит лезть в него пальцами.
