Константин Кривчиков - Дочь Озара
— Э, Дул, — не вытерпев, спросил Сиук. — Мы правильно идем? Следы где?
— Моя не надо следов, — пояснил глот. — Моя следы не понимай. Моя тута смотрит. Вон, вишь высокий дерево? Тупа называется.
— Ну, вижу.
— Там дальше большой камня будит. А за ним другой дерево, ветка вниз растет. Ела, значит. На холме. Там ручей увидим. Маленький.
— А дальше?
— А дальше моя не помнит.
— Как?! — одновременно возмутился и испугался Сиук.
— Нисево, — успокоил дикарь. — Ручей будит, тама смотреть буду. Снова память в голова пойдет.
И он на самом деле вспоминал и находил ориентиры. Зрительная память Дула, в целом, не подводила, несмотря на его склонность к бредовым фантазиям. Разве что, пару раз сбились с пути, из-за того, что дикарь издалека путал ориентиры. Пришлось возвращаться обратно и высматривать заново.
Так они и передвигались с помощью первобытного GPS в голове глота: от высокого дерева к кривому, потом к камню, похожему на кабана, потом к холму, потом к сломанному дереву… Нет, не то дерево, елы молы. То мало-мало больше. Ити назад надо, Сиука…
Через две луны, около полудня, они вышли на берег реки, почти точно к тому месту, где Вада переправилась на другую сторону. За минувшие полмесяца река, берущая начало высоко в горах, заметно обмелела к средине жаркого и сухого лета без снежной и дождевой подпитки. Сиук проверил брод — воды чуть вышел колен. Но Дул едва не забился в истерике. Чтобы не тратить время в поисках более удобной переправы, Сиук посадил водобоязного дикаря на плечи. Низкорослый, но толстый, людоедина оказался тяжелым. Однако юный варий, наверное, в тот момент и бегемота смог бы поднять ради достижения цели.
Они немного прошли в левую сторону, по течению. В том направлении, куда бежал Дул, перед тем, как встретить ящера. Того самого, в которого, якобы, превратилась Вада. Ориентир, что и говорить, был крайне ненадежным. Сиук это понимал и остановился. До этого он двигался как заведенный, потому что знал, куда идти. А теперь? Не ящера же, в самом деле, искать.
Тут Сиук посмотрел на Дула, а Дул на него. У обоих одновременно в головах возникла одна и та же мысль: дальше зрительная память глота помочь уже не могла. А значит…
Дикарь переминался с ноги на ногу и молчал. И варий не знал, что сказать.
— Вот, елы-молы, — наконец произнес Дул. — Пришли, елы-молы. Моя твоя привела.
Сиук присел на валун у самой воды. Ноги будто сами собой подогнулись. А устал ведь.
Юноша размышлял. Следопыт из глота никакой. Помнит только те места, которые видел. Получается, что он больше не нужен?
Варий испытывал странное чувство. Еще недавно полудикий людоед вызывал у него ненависть и отвращение. Сиук безо всякого сожаления выпустил бы из него кишки, если бы не поиски Вады. Но теперь юноша успел к Дулу привыкнуть. Да, тупой, конечно, грязный, никакого представления об обычаях, говорит так, что половины слов не разберешь. И все же… Нет, нет! Конечно же, примитивный урод ему нисколько не нравился. Только вот, веселее как-то вдвоем. И не так страшно по ночам. Есть кому у костра посидеть. Кстати. Сиук лишь сейчас обратил внимание на эту деталь.
— А где твоя дудочка? Ну, пиликалка, — варий изобразил пальцами игру на свирели.
Дул испуганно улыбнулся:
— Эта, того. Моя упала.
— Уронил, что ли?
— Угу.
После паузы Сиук сказал:
— Ну, ладно. Ты можешь идти, — и он махнул рукой в сторону.
— Моя итить? — также после паузы уточнил дикарь.
— Да, иди. Куда хочешь.
Дул с виноватой улыбкой продолжал топтаться на месте. Почесал за ухом, вздохнул:
— Куда?
— Чего куда? Домой… — Сиук осекся. Перед глазами встало жестоко разоренное вариями стойбище глотов, трупы дикарей. Сиуку не было их жалко. Что заслужили, то и получили. Но, почему-то, юноша не мог взглянуть в лицо Дула, ощущая перед ним неловкость. Сиук опустил глаза и… Не может быть! Сбоку от валуна валялась ракушка. Большая ракушка. Морская.
Так ему удалось обнаружить следы пребывания Вады.
…Юноша даже не пытался скрывать огромную радость. Улыбка до ушей. Видя это, и Дул робко оскалился. Сиука же начало трясти от желания немедленно действовать. Всю усталость словно холодной водой смыло.
— Ну, все, Дул. Я пошел дальше.
Он засунул ракушку за пазуху, поднялся с валуна.
— И ты иди. Куда-нибудь.
Сделал несколько шагов. Но будто что-то держало. Остановился. Оглянулся. Дикарь продолжал стоять у камня с опущенными плечами.
— Дул!
— У? — откликнулся моментально, словно ждал, что Сиук ему что-то скажет.
— Слушай…
— У??
— Ну, что ты укаешь, как филин? Слушай, говорю… Пойдешь со мной, искать Ваду?
— Моя твоя искать?
— Моя твоя, ага.
— Угу.
Дул торопливо присеменил и встал рядом — по плечо рослому варию. Шмыгнул носом, сморгнул. Выпуклые продолговатые глаза блестели.
Они двигались медленнее, чем до этого, когда вел Дул. И сначала почти по наитию. Сиук подумал, что Вада могла направляться вдоль реки. Так легче и немного безопасней, чем продираться сквозь чащобу неведомо куда. Но варий надеялся обнаружить новые следы. Песок и галька — не лучшая почва для следопыта. Чуть подует ветер и ничего не остается.
Не находя около реки никаких отметин, Сиук взял в сторону, правее, где, ближе к лесу, темнела полоса глинозема. И почти тут же наткнулся на следы. Но совсем не на те, которые искал. Крупные мужские отпечатки принадлежали двум разным людям. Возможно, мужчин было и больше, но остальные шли по песку. Следы не свежие, определил варий. Но и не старые. Успели высохнуть на солнце, но еще не отвердели. Две луны назад или чуть больше. Длинные и продолговатые, как у вариев. У глотов ступни короткие и широкие. И след оставляют глубокий, 'коренастый', под стать фигурам дикарей.
Сердце юноши заколотилось от волнения. Кто это? Случайные охотники? Просто шли вдоль берега или преследовали Ваду? Но кто же это?
Судьба на этот раз не лишала надежды, но вселяла тревогу.
А тут и Дул получил 'неожиданное' подтверждение присутствия неизвестных. Дикарь постоянно выписывал зигзаги, то подбегая к реке попить воды, то забираясь в чащу в поисках чего-нибудь съедобного. После очередного такого 'забега' в глубь леса он выскочил обратно обозленный на что-то и быстро поковылял к реке. Там глот, сердито бормоча под нос непонятные слова, запустил правую ногу в воду и стал ожесточенно тереться подошвой о гальку.
— Ты чего? — поинтересовался Сиук.
Дул вытащил ступню из воды, осмотрел и опустил снова.
— Да так. Воня много.
— Э-э, — догадался юноша, — так ты это, наступил?
