Лис Арден - Алмаз темной крови. Песни Драконов
— Как получилось, что ты остался при этом ремесле? — поинтересовался Сыч у ар-Раби. Они шли, ведя коней в поводу, давая им возможность отойти от действия дурманных трав. К этому времени трое новичков начали привыкать к новому порядку дня, и даже начали разговаривать.
— Скорее это оно оставило меня при себе, — шаммахит протянул орку пригоршню сухих слив и продолжил, — вот, начинай свой завтрак. Мой первый поход был на редкость удачен, из отряда выжила почти половина, и я в том числе. Добычей со мной поделились по справедливости, и я смог сразу же купить себе дом в Шибальбе и завести собственную конюшню. Покупать для каждого похода лошадей у барышников — сплошное разорение, своих держать дешевле, опять же подбираешь сам: ближний путь — можно и слабых взять, не страшно, а как сейчас — самых лучших пескам скормлю.
Ар-Раби на ходу раздал эльфу и магу их порции сушеных морщинистых ягод. Те взяли их и без особого удовольствия принялись жевать.
— И, раз уж удача улыбнулась мне здесь, я счел за благо остаться и продолжить столь удачно начатое. Несколько раз попадался, не без этого, но она — и шаммахит улыбнулся, оглядывая пустыню, — всякий раз отпускала меня. Полуживого, обожженного, готового умирать — отпускала… Да и к травам я привык, вне пустыни их никто не употребляет, а здесь без них не выжить. А мне уж очень хорошо спится после двух-трех стебельков.
Тут он прервался и приказал всем остановиться. Усевшись на песок, его спутники ждали воды. Ар-Раби сам определял, сколько кому полагается драгоценной влаги, сам делил ночную норму на порции и никому не приходило в голову поспорить с ним.
Прошла первая неделя дороги; потом еще одна, и еще. Они просыпались поздним вечером и начинали ночной переход, еще не полностью очнувшись от действия дурмана, — шли в оцепенении, похожие на вереницу душ умерших, шествующих к месту успокоения. Потом, когда всходила луна, и ее серо-серебряный свет разбавлял холодный темный воздух ночи, путники приходили в себя настолько, чтобы остановиться и поесть, ощущая вкус вяленых фруктов и кусочков темно-коричневого сахара, сваренного с молоком. Иногда даже разводили костер, наломав колючих, толстых веток кустарника, стелющегося по земле. Они шли всю ночь напролет, не спеша и почти не отдыхая. Рано утром останавливались, ар-Раби находил место для дневного убежища, и, раздав спутникам утреннюю порцию воды, торопил их с устройством дневки. Сменяя друг друга, они выкапывали яму («братскую могилу», как мрачно шутил орк), расстилали полотно, укрывали лошадей. И ложились рядом, на сухую мертвую землю, не пахнущую ничем, не теплую и не холодную, безучастно жесткую… Закрывали глаза и впадали в тяжкое забытье, без снов и грез, каждый раз не зная — настанет ли пробуждение.
Путешественникам удалось преодолеть песчаный лабиринт, почти не заплутав в барханах, похожих друг на друга как две песчинки — исключительно с помощью карты и, как ни странно, интуиции эльфа, который, преодолев оцепенение первых дней, смог неплохо ее читать. Арколю и ар-Раби удавалось находить источники воды, когда иссякали ее запасы. Они прошли мимо солончаков, миновали несколько бессточных котловин, где столетиями тлела в неподвижности горько-соленая вода. На берегу последней из котловин пали три из шести лошадей: придя в себя повечеру, они, не дожидаясь пробуждения хозяина, спустились к воде… там их ар-Раби и нашел.
— Помнишь Нильгау, ар-Раби? — голос Сыча стал немного ниже и тяжелее, но держался он поразительно — казалось, его выносливость не имеет предела. — Там от слякоти не знали куда деться, все хлюпало и скользило…
— А здесь того и гляди глаза усохнут и вывалятся, — буркнул Арколь, — не знаю как вы, а я этим скотинам почти завидую — напились досыта и издохли счастливыми… — еще прошлой ночью маг жаловался на несильную боль в животе и, судя по тому, как он кривился и бледнел, лучше ему не стало.
— Лично я издыхать пока не собираюсь и тебе не советую, мэтр, — орк протянул руку, чтобы дружески хлопнуть мага по плечу, но в этот момент Арколь так резко вздрогнул, будто его ударили, и упал. К счастью, судороги оказались несильными и скоро закончились, друзья даже не успели как следует испугаться.
— Ну вот… — ар-Раби достал из сумки мешочек, высыпал пригоршню какого-то белого порошка во флягу и принялся взбалтывать, — вот и началось. А я думал, первым Хэлдар не выдержит. На вот, пей. — Он сел рядом с Арколем и протянул ему питье.
Арколь все еще дрожащей рукой взял флягу, отхлебнул и закашлялся, отплевываясь.
— Да ты что, ар-Раби?! Она же соленая!
— Конечно, я ее при тебе подсолил. Пей. Или хочешь в судорогах через каждый час падать? Надо было тебя еще вчера напоить, может, и обошлось бы.
Пришлось магу через силу, корча рожи, выпить соленой воды; потом он всю ночь мучался от жажды, еще более сильной чем обычно, но судороги не возвращались. Из-за Арколя шли медленнее, чаще останавливались; на одном из привалов ар-Раби развел костер, вскипятил воду, заварил кипятком сушеные абрикосы, добавил горсть засахаренных розовых лепестков и разлил отвар по кружкам.
— Пейте. Сегодня ровно месяц, как эта земля позволяет нам ходить по ней. Вам уже повезло — многие из шагнувших на песчаную тропу сходили с нее на половине этого срока.
Молча, наслаждаясь нежным, почти забытым запахом плодов, путники пили горячую воду.
— Скажи, ар-Раби, неужели все рассказы об оазисах лживы? — спросил Арколь, с трудом отрываясь от кружки. — Месяц пути, и ни одной передышки!
— За пределами Арр-Мурра оазисов почти нет, — покачал головой проводник.
— А долго ли еще?..
— Нет. — Голос эльфа был тих и уверен. — Мы почти у цели. Смотрите.
И он развернул карту, разложил ее на песке. В отсветах костра она казалась чуть ли не живой, так искрились и трепетали вышитые золотом контуры.
— Мы здесь, — Хэлдар указал на точку в сплетении красных нитей. Рядом с нею начинал извиваться тонкий черный лепесток, затем следовал несимметричный узор из красных и черных пятен, а за ним была чистая золотая сердцевина. — Я так понимаю, это граница Проклятой земли.
— Пожалуй, что и так. — Ар-Раби довольно улыбнулся. — Вот и славно… а то вы совсем заскучали.
Арколь поперхнулся и закашлялся.
— И что же нас ждет в Арр-Мурра? Мы, оказывается, уже на пороге, а ты нам так ничего толком и не рассказал об этих благословенных местах.
— А зачем? Вы и так немало успели наслушаться, пока в Шибальбу доплыли. Все, что слышали — правда. Неполная, конечно, потому как ни один из охотников за пустынными редкостями всей правды о своих вылазках не расскажет — кто ж в такое поверит, а слыть лжецом не всякому приятно.
