Джеффри Лорд - Ветры Катраза
Блейд вздохнул и, нашарив в темноте лежавший у изголовья пояс, вытащил из кошеля газовый шарфик. Легкая ткань еще хранила аромат тела и духов Эдары. Он повязал шарф на шею и продолжил свои вычисления, иногда зарываясь лицом в воздушную материю.
Из Териута он отправился морем в Халлот; пять дней в цепях в вонючем трюме. Потом примерно сутки заняла дорога в башню Мит'Канни… Ну, там он особо не задержался — день, не больше. Побег и странствие на север — опять-таки в приятной компании названной сестрицы — еще пять дней. И вот уже месяц он гостит у Талхаба, выполняя обязанности инструктора по боевой подготовке, военного инженера и химика-взрывника! Получалось, что он провел на Катразе никак не меньше четырех месяцев. И до сих пор — никаких признаков головной боли! Господь Вседержитель! Может, пока он здесь прохлаждался, страны НАТО проиграли третью мировую войну, и Лондон лежит в развалинах?
Но если говорить серьезно, то почему старик Лейтон на этот раз не торопит его? Возможно, он полагает, что его подопытный кролик, поглотивший бездну информации, сумеет разыскать в очередной реальности Измерения Икс что-то особо ценное? Или, пользуясь результатами компьютерной «накачки», станет правителем целой планеты? Сомнительное предположение! Ведь с равной вероятностью дьявольская машина могла забросить его как в отсталый мир, так и более развитый по сравнению с Землей. В последнем случае все его знания оказались бы мудростью питекантропа!
Скорее всего, дело заключалось в другом. Четыре месяца, которые он провел здесь, на Земле вполне могли обернуться тремя или двумя. В первых своих путешествиях Блейд не вел точного учета времени, но у него было впечатление, что тут наблюдается некое хронологическое рассогласование. Он ничего не мог сказать про Альбу, где почти потерял память и провалялся больным неведомо сколько дней, но в Тарне он как будто бы провел на сутки или двое больше, чем прошло на Земле, и такая же ситуация наблюдалась в Меотиде. Что касается Ката и Берглиона, то там сдвиг во времени был еще больше. Он не сумел бы точно вычислить его, когда непрерывно борешься за выживание, трудно с необходимой аккуратностью отсчитывать дни, а пропустить несколько часов вообще ничего не стоит.
Внезапно Блейд похолодел. Если такое расхождение на самом деле существует, то любое из его странствий может обернуться трагедией! Неважно, что в Тарне и Меотиде сдвиг составил пару дней — или даже пару секунд: если такое явление в принципе возможно, что стоит ему угодить в реальность, где рассогласование с земным временем составит года?.. десятилетия? века?.. И кто гарантирует, что Катраз не является именно таким миром?!
Потом он успокоился. С судьбой не поспоришь, и если ему суждено кончить дни свои на Катразе, он постарается умереть в славе и почете. Взорвет вместе с Талхабом башню Мит'Канни… все проклятые башни на этом материке! Проутюжит его с армией сануров из конца в конец! Освободит сахралтов… Создаст федерацию свободных государств Катраза… Станет ее первым и пожизненным президентом… Утвердит столицей благословенный Териут… Женится на Фарне… Да, вот так!
Легкий шорох занавеси у входа и слабый ток воздуха заставили руку разведчика инстинктивно метнуться к мечу. Но тут тихий шепот коснулся его ушей, и Блейд, не завершив движения, привстал, опираясь на локоть.
— Ризад… Ты здесь?
— Фарна?
Это была она. Снова едва слышный шорох, словно девушка возилась с чем-то, три-четыре быстрых шага, и Фарна присела на его лежбище из груды шкур. Кончики пальцев Блейда скользнули по гладкому плечу, полной груди, животу, потом задержались на миг, ощутив поверхность ткани — Фарна прикрывала свернутой туникой холмик меж бедер — пропутешествовали вниз, к колену, вернулись обратно, забрались под тунику и легли на нежный пушок венерина бугорка. Только теперь до него дошло, что девушка была совершенно нагой.
Он резко отдернул руку и сел, придерживая ее за локти. Фарна чуть выгнулась назад, положила головку ему на плечо и прижалась горячей щекой к его подбородку. От нее сладко пахло медом и луговыми травами.
— Что? — спросил Блейд, чувствуя, как возбуждение начинает охватывать его. — Что ты делаешь?
Мягкие губы коснулись его щеки.
— Хочу, чтобы ты был у меня первым.
Он вытер испарину со лба.
— Малышка, я не смогу остаться здесь, я уйду… уже совсем скоро…
— Неважно. Хочу быть с тобой… — тихий журчащий смешок, — пока ты не ушел…
— Но Хасра…
— Если ты останешься, не будет Хасры… А если уйдешь… Он хороший человек и приятен мне. Он возьмет меня любую… Но первым будешь ты!
И столько непоколебимой уверенности было в этом «Первым будешь ты!», что Блейд понял — уговаривать и разубеждать ее бесполезно. Раздвинув ноги девушки, он посадил ее к себе на колени, скомканная туника улетела куда-то в темноту, а Фарна приникла к нему всем своим юным горячим телом, грудью, животом, плечами. Она была почти такого же роста, как Блейд, и сейчас его лицо покоилось в ложбинке меж двух тяжелых налитых плодов, нашарив губами сосок, он жадно приник к нему, словно изнемогающий от жажды путник, нашедший в пустыне родник с благодатной влагой.
Он целовал и ласкал эти спелые бутоны расцветающей женственности, чувствуя, как тонкие пальцы гладят завитки волос на его затылке, ощущая, как бедра ее все крепче и крепче сжимают ребра — так, что он едва мог вздохнуть. О, эта дочь нуров была сильной, очень сильной! И его объятия, могучие и страстные, не могли причинить ей боли — ибо она, как и он сам, принадлежала к роду титанов.
Фарна опустила лицо, ее язык коснулся губ Блейда, проник внутрь. Сладость меда, терпкая горечь луговых трав… Он пил этот живительный бальзам, пока железное кольцо ее бедер не стало расслабляться, открывая вход туда, куда он стремился с таким неистовым желанием.
Он вошел, ощутив слабое сопротивление девственной плевы. Фарна не вскрикнула, не застонала; сразу уловив нужный ритм, она начала раскачиваться у него на коленях, по-прежнему приникнув губами к его губам. Напряженные соски скользили по груди Блейда, подстегивая возбуждение, сильные пальцы впились в его плечи, гладкие длинные голени обвивали спину. Его ладони утонули в водопаде золотистых волос; он не видел во тьме ее локонов, но так ясно представлял этот светлый, сияющий золотой поток, словно любовался им наяву.
Да, эта юная девушка, ставшая женщиной считанные мгновения назад, не просила пощады — и не давала ее! Сердце Блейда гулким молотом колотилось в груди, кровь стучала в висках, мышцы могучего тела напряглись, как в смертельном единоборстве. Так вот какова любовь нуров! Мощь и страсть, сила и бесконечное томительное наслаждение, схватка сведенных любовной судорогой тел, экстаз!
