Олег Говда - Возвращение
— Семь раз отмерь — один отрежь? Так, что ли?
— Слова, как я погляжу, ты умные знаешь, — кивнул Дорофей. — Силен, воинскому делу обучен. Прибавь к ним умные поступки, и лучшего хозяина для здешних мест даже искать не придется. Первый под твою руку пойду.
— Хорошо, — я попытался не выдать удивление. — На том и порешим. А теперь, Дорофей, зови своих бойцов. Время не стоит на месте.
Староста поманил мужиков к нам, а я поднялся им навстречу. Это не из вежливости: не люблю, когда на меня сверху смотрят. Задрав голову, трудно сохранять командирский тон. Особенно если на темени нет короны или на брюках — лампасов…
«Великолепная семерка» состояла из четырех мужиков средних лет и комплекции, одного отчетливо прихрамывающего крепыша и двух парней примерно моего возраста. Один из парней носил повязку, закрывающую правый глаз.
— Вот, десятник, — громко, явно для рекрутов именуя меня по артикулу, промолвил Дорофей. — Принимай воинство.
— Здорово, командир, — прогудел крепыш. — Точно, что ли, гоблинов бить пойдем?
— Здорово, воины. Не терпится?
— А то, — одноглазый парень непроизвольно, а может, и демонстративно, коснулся рукой повязки. — Счет еще не уплачен…
— Понятно. И кто из вас что умеет? Вот ты, к примеру… — Ткнул пальцем в крепыша. — Имя, звание, должность!
— Васей. Подносчик. При катапульте состоял, господин десятник, — подтянулся тот.
— Почему хромаешь?
— Так это… когда маги эльфов орудие разрушили… коромыслом мне колено и перебило, господин десятник.
— Понятно… Катапульты у меня нет. А из оружия чем владеешь… помимо совни? — спасибо Владу, вовремя подсказал, что все обозники и «артиллеристы» легиона пользовались именно этим самым привычным для крестьянина видом оружия. Эдакая помесь рогатины и насаженной торчком косы.
— Кистенем помахать могу. Цепом…
Все ясно, мог и не спрашивать. Один плюс — в боях побывал, не заробеет. Где поставлю, там и умрет, если придется.
— А ты? — перенес свое внимание на одного из четверых мужиков, держащихся рядом. Этот, с густой сединой в волосах, стоял чуть впереди группы.
— Обозники мы, господин десятник, — ответил он за всех сразу. — Служили вместе. Пятнадцатый легион. Уволены после подписания мира. Я — Устий, рядчик артели. Можем и совней помахать, но бичом — привычнее. С десяти шагов глаз вышибу. А добить и ножом можно. Верно, мужики? — он оглянулся на своих подручных. Те одобрительно закивали.
М-да, вот только артели имени «Смерть супостатам» мне для окончательной и сокрушительной победы над гоблинами и не хватало. Хотя, по уже названной причине, и эта четверка лучше дюжины «героев», рвущихся в бой, но — с невысохшим молоком на губах.
* * *Парень с повязкой представился сам. Как только мой взгляд сместился в его сторону, он шагнул вперед, словно из строя, и отрапортовал.
— Родь, господин десятник. Копейщик первой шеренги. Участвовал в одиннадцати боях. Комиссован по ранению после битвы у Гремящего ручья. Меч, щит, гаста, пилум, дротики.
Вот как? Я посмотрел на Дорофея. А говорил: некого супротив гоблинов выставить. Неужели отсутствие глаза так радикально повлияло на боевые качества принципа?
Судя по тому, как у старика дернулось веко, мой взгляд он истолковал правильно, но промолчал… Ладно, спросим позже еще раз.
— Как с амуницией, Родя? В порядке?
Одноглазый ветеран потупился.
— Только гасту сохранил… Я ж, когда увольнялся, не знал, что дело так обернется. Думал: калеке оружие без надобности, а в хозяйстве много чего иного надобно. Вот и распродал все.
Что тут скажешь? Парень кругом прав. Разве ж кто из моих бывших сослуживцев, уезжая домой, рассчитывал на то, что война не останется в горах, а переберется вместе с ними в их дома? Став еще беспощаднее и бессмысленнее и окончательно озверев по пути от голода и жажды. А они, возвращаясь в мирную жизнь, беззаботно сдавали и оружие, и броню. Этот гастат и копье-то сохранил скорее по традиции, нежели из необходимости.[15]
Печально… И ветеранов жаль, и себя. Да уж, с такой «гвардией» много не навоюешь.
— А ты чем порадуешь, братец? — уже ни на что, особенно не надеясь, поинтересовался я у последнего из семерки.
— Даже и не знаю, десятник, как тебе угодить, — неожиданно усмехнулся тот. — Разве что мяукнуть? — и подмигнул. Сперва дважды левым глазом, а потом — двумя одновременно. Один раз.
«Отряд „Рысь!“», — подсуетилась справочная.
«Спецназ легиона, в основном работающий против гоблинов? Ну тогда я уже совсем ничего не понимаю».
А глаза мои тем временем, управляемые одним из духов, просемафорили в ответ. Что-то типа: «Перед тобой старший по званию и опыту». Я так думаю. Потому что чуть нагловато державший себя парень (стандартное поведение рядового бойца десантника, морпеха или спецназовца перед общевойсковым сержантом и даже офицером) мгновенно подобрался.
— Виноват, командир.
— Пока не очень… — Неужели мне так крупно повезло?.. Два «диких кота» в партизанском движении стоят куда больше полусотни линейных бойцов. — Доложись по форме.
— Свист. Особый отряд. Удостоен ношения «двойной тетивы». Списан… вчистую…
— Причина? — спросил скорее по инерции.
М-да, блин!.. Что такое не везет и как с ним бороться? Вчистую — это во много раз хуже, чем калека. Вчистую — это одна видимость человека. Оболочка, так сказать. Применительно к технике означает: «изделие ремонту не подлежит, металлолом на переплавку».
— Магическим ударом нашу цепочку накрыло. «Прахом». Из всей группы только первый и последний выжили. Я шел замыкающим, — словно извиняясь, объяснил тот.
Угу. Если принцип боевого построения тождествен известному мне, то Свист у нас «замком» был.
— А что с «комодом»?
— С кем?
Вот болван. Это я о себе. Если в легионе нет взводов и отделений, то и сленг другой.
— Впереди был командир группы?
— Нет. Следопыт…
Еще один прокол. Что-то теряю сноровку. Конечно же сапер…
«Подожди, Влад, — впервые за все время нашего общения в голосе vip-духа звучала требовательность. — Прикажи ему присесть раз десять…»
«Зачем?»
«Если по ним только „прахом“ ударили, то есть шанс… Но я убедиться должен. И за руки его возьми… Чтоб пульс чувствовать».
«Понял!»
— Ты как, Свист, совсем плох или раз десять присесть все-таки сумеешь?
Парень удивленно вскинул взгляд, вроде с обидой. Задержал его на мгновение на моем, надеюсь, невозмутимом лице и вроде что-то понял для себя. Потому как побледнел неимоверно и ответил чуть заикаясь.
