Анна Степанова - ПЛЕНЕННАЯ ДУША
Сюда спешил он не за этой парочкой…
Та, которую Гильдмастер искал, встретила его в деревне, у храма — черная сутулая фигурка с наглухо замотанным тканью лицом… Ждала! Знала заранее и, конечно, шла за своими «нитями»!
— Хочешь позвать меня за собой, мастер? — спросила, не нуждаясь в ответе: просто, чтоб нарушить тишину. — Я готова к долгой дороге.
— Почему ты решила, что путь будет долгим, Мила? — усмехнулся Огнезор ее уверенности.
— Пожелай ты видеть меня в Общем Доме, — невозмутимо повела она плечами, — просто прислал бы гонца.
Усмешка мастера стала шире.
— Ты права, девочка. В столице нам пока делать нечего… Была ли ты когда-нибудь в Северных горах?..
— Говорят, там можно встретить много дивного… — голос Милы заиграл почти мечтательно.
— Главное знать, где искать! — охотно подтвердил Огнезор.
— Тогда я готова к дороге…
Он ушел так же тихо, как до того появился, не задержавшись даже для обеда или кружки горячего вина.
Скрюченная всадница, держась в седле с неумелой осторожностью, изо всех сил старалась не отстать от ловкого, горделивого конника. А на половине пути, не высидев положенного срока в Краме, встретила эту странную пару нетерпеливая, презрительно кривящая губы, черноглазая девушка…
В такой вот безумной, друг на друга шипящей, компании и двигался Огнезор вслед за настойчивым Зовом, невольно шаг за шагом повторяя прошлогоднее свое путешествие. И, странное дело, тот самый путь, что тогда казался им с Лаей то сумасшедшим, то мучительным своей безнадежной нескончаемостью, проходил ныне почти незаметно! Не нужно было убегать и прятаться, не приходилось ночевать в обледенелом подлеске или на промерзлом недокошенном лугу, не случалось оврагами да болотами обходить раскинувшиеся у дороги поселения, и перебиваться изо дня в день почти впроголодь… Широкий тракт теперь ровно и гладко стелился под ноги; гостеприимно встречали путников придорожные гостиницы; деревушки привечали теплом и сытостью, давая отдых усталым лошадям и замерзшим всадникам. Даже Северные горы казались не такими уж мрачными да холодными: и здесь встречались людные торговые пристанища, уютные охотничьи заимки или грозные имперские заставы. Но почему-то оставляли все они по себе неприятный, язвящий до крови след…
Сидя за щедрым столом в теплой избе почтенного старосты неизвестной по счету придорожной деревеньки, вспоминал Огнезор Лаю, продрогшую, голодную, отчаянно пытающуюся согреть перед крохотным костерком руки — и хохочущую от души над какой-то то ли его, то ли своей историей… Вспоминал — да ловил себя на мысли, что отдал бы, наверное, все на свете, чтоб вранье проклятого жреца могло, во имя всех дьяволов, хоть на миг, хоть как-нибудь оказаться вдруг правдой…
Да, он хотел бы поверить в чудо! Но никак не мог позволить себе такой роскоши…
На исходе четвертой недели путники вышли, наконец, к лесной тропе, змеящейся меж пологими склонами до Священной ахарской долины.
Глава семнадцатая,
где Огнезора вводят в сомнение, но Лая не желает отступать
Косматые охотники не встречали их в этот раз. Никто не выпытывал с любопытством об имперских новостях, до невозможности растягивая каждое слово, никто не провожал по ускользающей из-под ног тропе сквозь зимний зачарованный лес… Огнезор сам прокладывал себе путь, ведя на поводу усталую лошадь. Невыносимо медленно плутал среди охранных амулетов, сбиваясь, и начиная снова, истощаясь до темных пятен в побелевших глазах — и все ж упорно, шаг за шагом, приближаясь к стойбищу. Он знал, что рады ему там не будут, но Ишу был увидеть должен: слишком много вопросов осталось у него к Хранительнице, слишком много неприятных догадок… Да и Лае повидать хотелось родных. Кому, в конце концов, как не единственному спутнику, сообщать ахарам о ее гибели?
Застывший лес по сторонам от дороги подавлял неестественной тишиной. Дикий зверь или птица прочь спешили от Ишиных амулетов, путникам же, до боли сосредоточенным на незримой, сбивающей с тропы, силе было не до лишних разговоров. Копыта всхрапывающих лошадей мягко тонули в снегу, не издавая даже легкого скрипа, — только заледенелые сосны пронзительно звенели на ветру белой от инея хвоей, да сухо скрежетали, цепляясь друг за друга, корявые ветви голых деревьев. И звук этот все сильней сливался в ушах с тяжелым биением пульса, мешался с неслышимым саднящим гулом натянутых здешней Хранительницей нитей. Спасаясь от него, подстегиваемый ним, постепенно ускорял Огнезор шаг — чтоб вырваться вдруг почти бегом из сине-серого лесного сумрака на слепящее белое раздолье.
Поодаль знакомо темнел узкий проход меж двумя скалистыми утесами. А впереди раскинулась бугристая заснеженная пустошь с развороченными древесными стволами и насыпью каменной крошки по краям.
— Какого дьявола здесь произошло? — пораженно выдохнула за спиной мужчины Слава.
Почти забыл он о своих спутницах — и теперь вздрогнул от расколовшего тишину человеческого голоса.
— Их тени до сих пор где-то тут, — прошептал пораженно, ни к кому не обращаясь. — Ты ведь все спрашивала, как во мне Высший Дар открылся? — обернулся к черноглазой, не желая больше смотреть на это место. — Так полюбуйся! Чувствуешь?..
Заскулила, затрясла головой, зажав уши, Мила. Слава нахмурилась, нерешительно топчась на границе леса.
— Нам… не обязательно идти здесь, — наконец, предложила она. — В прошлый раз я вышла на тропу в обход варварской долины…
На миг шевельнулось в Гильдмастере малодушное желание согласиться. Одна мысль о тенях чужой смерти, готовых вновь на него обрушиться, вызвала вдруг приступ тошноты и страха.
«Они куда слабей уже, Эдан, — успокаивающе зашептала Лая — Ты ведь справился тогда в одиночку, а сейчас нас двое…»
— Мне нужно в долину, — больше для себя, чем для спутниц, угрюмо заявил он. — Тебе, Слава, идти дальше не стоит.
— Почему это? — тут же возмутилась девушка, но как-то нехотя, скорей для виду. — Немало смертей на моем счету, я не боюсь дурацких призраков!..
— Не боишься, потому что не бывала на поле недавней битвы, где теней не одна, а дюжины! — разозлился на ее упрямство Огнезор. — Никто из одаренных в здравом уме не захочет без нужды оказаться в таком месте!
— Но ты все равно берешь с собой свою собачонку! — презрительно кивнула Слава на зажмурившуюся, бубнящую что-то под нос, изувеченную лекарку.
— Ахары редко отказывают в помощи больным и раненым, — холодно усмехнулся Гильдмастер. — Ее пропустят, а с ней и меня не сразу вышвырнут…
