Денис Юрин - Самый сердитый гном
Неуклюжий толстяк в похожем балдахине, но ярко-желтого цвета и с капюшоном, стоял на эшафоте возле виселиц. Он невнятно бормотал себе что-то под нос и неустанно махал длинным продолговатым предметом над головами приговоренных, то ли успокаивая их перед казнью, то ли совершая иной, непонятный гному человеческий духовный обряд.
– Ты священник? – неуверенно спросил гном.
Пархавиэль, конечно же, не угадал. Он понял, что попал пальцем в небо, как только начала подергиваться причудливая бородка незнакомца. Щеки собеседника мгновенно окрасились в цвет хорошо проваренного рака, а на глаза накатились слезы. Своды мрачного зала в ту же секунду содрогнулись от пронзительного, визгливого хохота, вызвавшего гулкий звон в ушах и волну мурашек по спине гнома. Беснующийся в приступе веселья человек ерзал по креслу, то подпрыгивая, то раскачивая из стороны в сторону и без того ветхие подлокотники. Башмаки чудака неустанно стучали по каменным плитам пола, а голова хаотично и быстро вращалась вокруг своей оси, выписывая весьма опасные для здоровья восьмерки.
«Как бы не покалечился ненароком, весельчак, – думал гном, с опаской наблюдая за бурной реакцией незнакомца, – а то еще одно убийство на меня свалят, хотя какая разница: одним грешком больше, одним меньше, я уже все равно не жилец. Пускай веселится, болезный, может быть, шейку себе подвернет!» Истерика прекратилась так же внезапно, как и началась. Повизгивания стихли, тело незнакомца прекратило ходить ходуном, а на вдруг ставшем серьезном лице человека мимолетно промелькнуло выражение ненависти и злости.
– Не угадал, милок, – уже вполне дружелюбно произнес весельчак и окинул гнома с ног до головы пытливым, изучающим взглядом, – то ли тебя по головушке слишком сильно били, то ли действительно только вчера из подземелья выполз.
– Какой я тебе «милок», мешок навозный! – взорвался гном, готовый кинуться на весельчака и хорошенько оттаскать его за жиденькую бороденку. – Пропойца-карл те милок, отродье козломордое…
Пархавиэль только начал извергать поток нелестных эпитетов, но незнакомец совершил едва заметное круговое движение кистью правой руки, и гнев исчез, улетучился из разгоряченной головы гнома. Вместо ярости и сопутствующего ей желания «почесать кулаки» появились спокойствие и умиротворение, потребность осмыслить свое положение и попытаться спастись.
– Так-то оно лучше, – произнес человек, абсолютно не удивившись мгновенному изменению состояния гнома. – Похвально, что тебя интересует, кто я таков. Ты об этом узнаешь, но давай вначале поговорим о тебе! Времени нет, так что обойдемся без отвлекающих от сути дела вопросов.
Человек поднялся с кресла, поежился от холода и, растирая озябшие кисти рук, заходил кругами по комнате.
– Ты Пархавиэль Зингершульцо, десятник Гильдии караванщиков, прибыл с последним торговым конвоем в Филанию, – скороговоркой забормотал незнакомец, не обращая внимания на комичное выражение лица удивленного его осведомленностью гнома. – По дороге твой отряд попал в переделку, и командир отправил тебя и еще пару солдат за помощью к махаканским торговцам, так? – неожиданно спросил человек и, получив в ответ утвердительный кивок, продолжил: – Не зная ни местных обычаев, ни нравов, вы влипли в несколько, так сказать, пикантных ситуаций, и благочестивые местные обыватели с непринужденной легкостью свалили на ваши головы свои грешки: убийства, разбой, грабеж, изнасилования невинных девиц и безобидных старушек…
Человек сделал паузу и пристально посмотрел на гнома. Однако так и не дождавшись ни единого слова, снова заговорил:
– В силу обстоятельств вам пришлось разделиться и добираться до торгашей по отдельности…
– Что ты знаешь о Зигере с Гифером?! – нетерпеливо выкрикнул Пархавиэль, бесцеремонно перебивая рассказчика. – Где они, что с ними? Они живы?!
Беспокойство о судьбе друзей было одной из немногих связующих с окружающим миром нитей, удерживающих рассудок гнома от падения в пропасть безумия и апатичного безразличия. Из слов обманщика Фельдсеркрауцера он понял, что оба товарища добрались до Фальтеши, а вот что с ними стало потом?
– Пока живы, – холодно ответил незнакомец, которому явно не понравилось, что его сбили с мысли.
– Что значит твое «пока»?!
– Вчера их направили в Альмиру. Как только дознание будет завершено, их скорее всего продадут в рабство, а если еще что-нибудь натворят, то повесят.
– Как в рабство?! – с ужасом выкрикнул Пархавиэль. – Почему, по какому праву?!
– Видишь ли, – печально улыбнулся человек, – как только вас передали филанийским властям, вы стали собственностью королевства. Если твоих друзей не казнили здесь, где они якобы натворили бед, значит, столичные ищейки что-то хотят от них узнать. После дознания, – пожал плечами человек, – их продадут на имперские галеры или в алмазную шахту, что в двух днях пути от столицы. Вешать преступников в этих краях не принято, на этом денег не заработаешь…
– Ага, – вновь перебил нетерпеливый гном, – то-то на рыночной площади веселье вовсю идет, палачи трупы с виселиц оттаскивать не успевают!
– Это не типично, – пренебрежительно и немного жеманно отмахнулся рукой человек, – профилактические мероприятия органов правосудия в целях устрашения неблагонадежного населения проводятся регулярно, дважды в год, но грабежей и убийств все равно меньше не становится. Ты бы, дружок, не глупые вопросы задавал, а сявку немного прикрыл бы и меня послушал! – сурово произнес незнакомец, видя, что гном уже собрался задать следующий вопрос. – Говоря по-простому, положение твое бросовое, одной ногой в могиле стоишь. Если даже убежать удастся, в чем лично я сильно сомневаюсь, то деться тебе все равно некуда: на поверхности никого не знаешь, а к своим вернешься – повесят, или что там у вас с убийцами и дезертирами делают?
– В шахте живьем замуровывают, – буркнул Пархавиэль, не понимая, к чему клонил собеседник, но наглядно представив «радужные» перспективы своего ближайшего будущего.
– У меня к тебе предложение, – сказал человек, наконец-то согревшись и возвратившись в кресло. – Я помогу тебе выйти на свободу и спасти друзей, а ты взамен ответишь на несколько моих пустяковых вопросов, например: «Как варить кунгут?»
«Передача посторонним стратегически важных сведений карается смертной казнью», – всплыли в голове гнома заученные наизусть слова служебной инструкции. Но что они значили теперь, когда Сообщество предало своих верных граждан, бросило в беде… Из обширного набора внушаемых годами общественных ценностей, норм поведения, целей и задач события последних дней пережила всего одна, простая до примитивности житейская истина: «Важны лишь невредимость собственной шкуры и судьба близких».
