Анна Тьма - Крылатый
Медленно встать, привести себя в порядок перенятым у Ирдеса ритуальным жестом. Раньше этот жест у Вана никогда не получался. Вернуться в комнату и вести себя тихо, чтобы не разбудить уснувшего Глюка. Найти свой «кольт», убрать его в подпространственный карман, прикрепленный к серебряной розе на воротнике. Чтобы влезли две запасные обоймы, выбросить оттуда рюкзак. Вскочив на лейтэр, вылететь в окно. Солнце клонилось к закату…
…Хмх… Если это Посмертие, то почему оно такое же паршивое, как и жизнь?! Яркий свет режет болью глаза, обжигающая боль в груди… А еще страшный сушняк.
Кто-то поднес к моим губам стакан с прохладной водой и приподнял голову, помогая сделать пару глотков. Глаза раскрылись с трудом, обычно острое зрение было нечетким и расплывчатым. Надо мной склонился какой-то незнакомый человек. Какого дьявола в моем Посмертии делают люди?!
— Я жив?! — вопросил я, едва ворочая языком. Подумал и добавил: — Растерзай вас всех дасгахи!
— У вас был сердечный приступ, юноша, — сказал склонившийся ко мне человек. — Но уже все в порядке. Вы очень быстро приходите в норму.
— Какую, к демонам, норму?.. Я же сам себе сердце остановил! — прошептал я. А хотелось заорать. — Домой хочу…
— Ваш брат ждет за дверью, — сказал мне врач в белом халате. — Позвать его?
Я чуть было не сказал: «Да», но вовремя заткнул себе рот, замотав головой, от чего все опять поплыло перед глазами.
— Мое имя Ирдес ар'Грах. Если бы мой брат был рядом, вас бы здесь не было. Прошу вас, сообщите моей семье, где я! Номер моего отца… — шептал я как в бреду, схватив врача за халат. — Дедушка же объявит всему миру войну…
По удивленно и недоверчиво распахнутым глазам человека можно было понять, что он ни сном ни духом о том, что здесь на самом деле происходит. В этот момент распахнулась дверь, и вошел Морган собственной персоной.
— О, уже очнулся. Быстрый ты, братик.
С-скотина! Хрипло зарычав, я оскалился и изо всех сил попытался подняться, сдирая с груди и висков датчики.
— Не смей называть меня братом, ублюдок! — прорычал. — Я убью тебя!..
— Мам, — позвал за дверь Морган, — у него опять припадок!
Следом за своим сыном вошла рыжеволосая женщина. Я сполз с кровати, обнаружив, что хоть рубашка пропала, но штаны по-прежнему на мне. Уже хорошо! Прижавшись спиной к белой стене комнаты, напоминавшей больничную палату, я пытался злобно рычать, но мой рык больше походил на жалкий скулеж.
— Юноша! — шагнул ко мне доктор. — Вам ни в коем случае нельзя вставать и ходить!
Дико взглянув на него, я сделал пару шагов к окну, стараясь уйти от осторожно приближавшейся… этой… Джоан!
— Не подходи ко мне, рыжая тварь! — выдавил сквозь зубы.
Каждое движение требовало невероятных усилий. Просто стоять было невыносимо тяжело. Только злость и страх заставляли держаться на ногах. Эти твари смотрели на меня с искренним сочувствием и всепрощающим пониманием! Зашла Майя, и я сделал еще два отчаянных шага вдоль стены к окошку.
Что-то сдавило голову тисками, ломая мою волю.
— Нет! — зарычал я. — Лучше смерть!..
«Не сопротивляйся, дорогой», — посоветовал нежный девичий голосок в моей голове. Но я только забрыкался еще сильнее, чувствуя, как по подбородку стекает кровь из прокушенной губы. Иногда клыки — это очень неудобно и весьма болезненно. Майя подошла поближе, положила свою маленькую ладошку на мой лоб и ласково сказала:
— Все хорошо…
А я взглянул на человеческого врача с таким отчаянием, что он невольно вздрогнул. В следующий миг дикая боль взорвала голову, и я упал. Все слыша и видя сквозь полуприкрытые веки, не мог пошевелить даже пальцем.
Морган уложил меня обратно на кровать. Убью гада! Разорву!
— Спасибо, доктор, — послышался голос рыжей стервы. — Вы не беспокойтесь так, — этот медовый голосок так и сочился вселенской печалью и терпимостью, — у моего младшего сына бывают припадки. Он у меня, к сожалению, не совсем адекватный… ударился головой в детстве, еле спасли… и вот с тех пор…
Ах, головой ударился?! Не совсем адекватный?! Да ты даже не представляешь, насколько я могу быть неадекватный! Я тебе это скоро продемонстрирую, гадина!
— Ну, спасибо вам, дальше мы сами о нем позаботимся. И извините за беспокойство.
— Ну что вы, миледи. Обращайтесь в любое время, я всегда к вашим услугам.
— Ах, ну что вы, доктор! Мы ведь ненадолго здесь, скоро уезжаем домой…
— Но, пока вы здесь, я к вашим услугам, миледи.
Хлопнула дверь, врач ушел. Руку на отсечение даю, что он поверил не мне, а этой змее-гипнотизерше.
— Он слишком силен для меня! — услышал я голосок Майи минуты через три. — Я едва справилась.
— Главное, не покалечь, — ответила ей мать. — Он необходим нам живым и в сознании.
— Тогда вколи ему еще успокоительного, мама, пусть поспит! Я его едва держу, у меня голова сейчас лопнет!
Болезненный укол в шею, знакомый до отвращения пшик пневмошприца, золотисто-зеленоватые лужи перед глазами, тошнота, подкатившая к горлу. «Мерзкая тварь!» — громко, чтобы причинить как можно больше боли ментальному магу, коим оказалась Майя, подумал я, прежде чем скользнуть в уже поднадоевшую отключку.
…Ван летел над морем, и в глазах его две картинки накладывались одна на другую. Баржа не приставала к Авалону, но на середине пути ее след пересек след катера, который в течение недолгого времени плыл рядом, а потом направился в другую сторону. В сторону Авалона.
Оказавшись на острове, Апокалипсис, не забыв накинуть полог невидимости, начал методично обыскивать все попадающиеся на пути жилища, начиная от миниатюрных замков с резными башенками и заканчивая последним сараем…
С каждым разом пробуждение становится все тяжелее. Мало того что всего колотит от холода, сил меньше, чем у новорожденного котенка, тошнота сводит болью пустой желудок, так еще и прикован к холодному камню! И любимая рубашка исчезла. У-у-у, холодно…
Цепи из этого… алтаря (великое Небо!) выдвигались так же, как из стены в том каменном мешке. В изголовье алтаря имелась здоровенная плита формы неправильного ромба, со странным спиралевидным знаком. В распахнутое в полстены и большую часть потолка окно (хорошее окошко!) светила полная луна. Кое-как сев на полу рядом с моим будущим смертным ложем, я с удивлением обнаружил рядом свои сапоги и тут же натянул их на замерзшие ноги. Встать не представлялось возможным, даже на четвереньках передвигаться — и то сложно. И цепи коротковаты, не поползаешь особо. Гадко, холодно, мерзко и предстоит смерть в муках. Ничего так положеньице!
