Татьяна Зингер - Соль и пламя. Леди теней
«Не тревожься обо мне, скоро буду.
Твоя С.»
Чудом не попалась на глаза обслуге. В конюшне взяла верную лошадку — та безмерно обрадовалась, когда я вывела её из стойла, — наскоро оседлала её (трясущиеся пальцы долго не могли справиться с подпругой) и поскакала.
Думаю, меня схватятся к трапезе, и тогда лорд применит туманы (если ему, конечно, не помешает слабость). Постараюсь управиться как можно скорее.
Ближайший жрец, имеющий возможность пройти через сумеречный туннель, в Ре — ре — значит, мне туда.
— Но! — крикнула я, глотая соленый ветер.
Лошадка понимающе заржала. И мы понеслись так, что захватило дух, а черная жижа бухнулась в низ живота.
Голова шла кругом. За полчаса бодрствования новостей навалилось столько, что Трауш не успевал их переваривать. Итак, он был отравлен и больше месяца провалялся на грани меж двух миров, пока хранители с разрешения братца рушили Пограничье.
Лорд прекрасно помнил миг перед ранением, будто всё случилось вчера, помнил тот роковой удар и тяжелый смех над головой, за которыми наступила беспросветная тьма. И вот, он проснулся сегодня, словно вынырнул из морской пучины. Резко глотнул воздуха — горло опалило жаждой. Виски ныли, онемели руки.
Да ещё Сольд… От Трауша не укрылось отчуждение, с каким она его встретила. От неё веяло холодом и нерешительностью. Лорд попытался загладить возникшую паузу шуткой, попробовал отсрочить разговор, но Сольд его совсем не слышала. Бросила три фразы и сбежала якобы распоряжаться об обеде. Вся близость, по камешку выстроенная за полгода, размылась после поездки, и Трауша не покидало чувство — с его невестой что-то стряслось. Неспроста она, податливая и ласковая, обратилась ледяной дамой, коих взращивают в знатных домах Пограничья.
Лорд поспешил за ней (впрочем, сложно назвать спешкой медлительное шарканье), да пересекся с Мари, ну а та огорошила:
— Надо же, очнулся! — Бросилась целовать в обе щеки. — Тут чуть страну не угробили, а он дрых себе в кроватке.
Мари нетерпеливо рассказывала обо всём сразу, а затылок сдавливало стальным обручем, точно мыслям не хватало места в черепе, и они ломились наружу.
И посреди их беседы в гостиную вошла Сольд. Волна неодобрения, исходящая от неё, была способна смести поместье. Что бы ни случилось у будущей леди, Трауш поклялся себе разобраться с этим. Чуть позже. Всё-таки в первую очередь он правитель, и дела государственной важности оттеснили тревогу и почти детскую обиду на Сольд. Почему она так холодна? Чем он заслужил?..
— Пройдем в кабинет? — предложил Мари, чтобы не вмешивать Сольд в их разговоры. Той они наверняка покажутся скучными, а ему придется разрываться между Мари, из кожи вон лезущей, чтобы показать, какая она молодец, и расстроенной донельзя Сольд. Сейчас он отдаст первые приказания и придет к своей леди, обнимет её и не отпустит до тех пор, пока та не признается, чем же недовольна.
В кабинете Трауш плюхнулся в стул и тяжело выдохнул. Силы иссякли, пальцы тряслись как у столетнего старика. Мари услужливо подала стакан с водой, присела на краешек стола.
— Итак, — начала она, покачав ногой, — приступим.
Мари говорила долго и обстоятельно. Не затрагивала малозначимых тем, зато детально описывала всё важное. Её памяти мог позавидовать любой хранитель знаний: от ведьмы не укрывались мелочи, а пересказ она вела плавный и логичный.
Ну что ж, положение шаткое, но не критичное. Временное правление хоть и набедокурило, но не сумело убедить Пограничье в своем величии, потому переворота не намечалось. Шур покрутился, пообхаживал аристократию, да те, будучи последними хитрецами, окончательного ответа ему не дали. Ждали либо выздоровления, либо кончины правящего лорда.
Езжай в Ре — ре и сообщи всем, что меня рано хоронить, — сказал Трауш, стирая испарину.
— Разумеется. — Мари задумалась, точно не решаясь завести некую важную тему.
— Говори.
— Я, конечно, не намерена лезть в семейные отношения, но с твоей стороны было грубо и неправильно не позвать жену на нашу беседу.
Неужто Мари шутит? Или она думала покрасоваться перед Сольд, мол, пусть видит, какая незаменимая помощница есть у высокого лорда? Но рыжеволосая ведьма продолжила, накрутив на пальчик прядку:
— Ибо эта человеческая женщина утерла нос хранителям и за три неполных дня получила статус твоего наместника.
Что за ерунду она городит?! Но чем больше Мари объясняла, тем сильнее Трауш убеждался — не ерунду. Лишь с приездом Сольд наступило хрупкое равновесие. Хм, лорд подозревал, какова его будущая леди, но не догадывался, насколько она сильна как физически, так и морально.
— Я понимала, намечается крупный конфликт, — Мари вздохнула, оправдываясь,
— и потому начала собирать наших сторонников в дальних землях. К слову, за нас выступили запад и север, юг колеблется. Но со всей этой предвоенной кутерьмой не смогла подступиться к твоему излечению, так как тебя заграбастал Шур и отказывался идти со мной на контакт. Я пыталась пробраться к тебе обманными путями, но этот гад обезопасился, нанял кучу жрецов! Но едва появилась Сольд — тебя привезли в поместье. Именно она подавила восстание в нижнем городе и осадила Шура. Хранитель покоя назначил её правителем до вердикта коллегии, предводитель загонщиков признал её истинной леди Теней. А теперь она обвинит во всех грехах меня, а мы только подружились, — с тоской заявила ведьма. — Будь лапонькой, объяснись с ней.
— Всенепременно.
Трауш подавил жгучее желание рвануть к Сольд и пасть на колени, моля о прощении. О пощаде. Прижать к себе, вслушаться в мерное дыхание и никуда не отпускать. Никогда.
Месяц назад.
…Со дня отъезда Трауш не находил себе места. Мысли его путались, в голове была одна Сольд. Иногда ему чудились её пение, иногда — постукивание каблучков. Наваждение, не иначе. Потому и сдался он первым — опять, — и спустя три дня навестил её во сне. Общение меж супругами — повелителями через сновидения — одно из самых тяжелых и недоступных искусств, даже родители не обучились ему, но Трауш с детства заслушивался сказками — легендами, рассказанными матерью, впитывал знания и поклялся, будучи десятилетним юнцом, что будет сниться своей жене. И у него вышло!
Поздней ночью сконцентрировался на воспоминаниях о Сольд, нащупал её туманы, такие далекие, и сумел объединить их сновидения в одно. В ту ночь лорд был немногословен. Сольд, наверное, показалось, что он бранится, хотя на самом деле Трауш уже оттаял. С тех пор он являлся ей каждую ночь.
Да вот загвоздка: во снах оголялись истинные чувства. Сколько бы Трауш не старался быть обычным собой — не получалось. Он становился иным, потому как обнажалась его душа, исчезало всё показное. Смягчался, радовался как мальчишка встрече, вслушивался в её переживания. Трауша безмерно радовало, что и Сольд была отзывчива, ласкова. То, что они не сумели сказать в реальности, оказалось легко произнесено в сновидениях.
