Токацин - Холодный огонь
— Кто же так разливается в засуху?! — укоризненно прошептала Кесса, шлёпнув ладонью по воде. Когда она подняла мокрую руку, пальцы слабо светились зеленью и синевой. «А теперь подниму воду из земли…»
— Именем Кетта, всесильного в водах, — прошептала она, сжимая пальцы в кулак, — именем Реки-Праматери… Влага в мокрой земле, влага вокруг озера, влага в затопленных каналах… хаийе ахаса! Невидимый, но мощный разряд уронил Речницу на дно лодки, она тут же поднялась, двумя кулаками протирая глаза от налипшей пелены и сердито мотая головой.
— Хаийе ахаса! — повторила она, раскинув руки и указав на берега озера. Бирюзовые искры посыпались с пальцев, спокойная вода зашевелилась, а потом берега Фамаары утонули в тумане. Вода поднималась с земли плотным облаком, заволакивая окрестности.
Мгновение — и Кесса потеряла в дымке даже Ильникена, застывшего на мелководье. Он изумлённо вскрикнул. Речница настороженно прислушалась… нет, ничего плохого не случилось.
— Небесная вода для Змея Небесных Вод, — прошептала Кесса. — Новая влага для иссохшей земли. Да вернутся воды к истокам! Я собираю тучу над озером… ахасу фиен алиа! Туман зашевелился и потёк, вихрем поднимаясь к облакам. Над обмелевшим озером нависла тёмная туча. Дымка рассеялась, и Кесса разглядела берега, покрытые твёрдой землёй, и хеска, сидящего на высохшем иле. Хеск поспешно выкапывался из неглубокой ямы, в которую его затянуло.
— И пусть прольётся дождь… Ичин кеттика! — вздохнув с облегчением, выкрикнула Кесса последнее заклятие, запрокинув голову к облакам. В недрах тёмно-сизой клубящейся тучи сверкнула молния, и тут же грянул гром. Вода, ненадолго покинувшая озеро, возвращалась назад. Речница в одно мгновение вымокла до нитки. Она усмехнулась, подставив ладонь дождевым струям. Её била дрожь.
— Не очень, но лучше у меня не получается, — пробормотала она, когда кто-то качнул лодку. — Теперь расчистить бы каналы… снова пустить воду, и всё оживёт. Кесса как будто плыла в тумане. Кажется, Ильникен донёс её до берега, и там были какие-то крики, и её несли дальше уже другие руки, а потом кто-то вливал ей в рот пряную и сладкую жидкость, от которой перехватывало дыхание… Когда туман развеялся, Речница обнаружила себя завёрнутой в одеяло и сидящей в кресле у печи. Дров там не было — жар шёл от кей-руды, вмурованной в стену, пахло незнакомо, но приятно.
— Выпей ещё, — Альрикс опустился рядом и поднёс Речнице чашу «Тёмного пламени». — Можешь говорить?
— Да, всё хорошо, — с трудом кивнула Кесса. — Это от волнения… никогда так не колдовала.
— Тут никто никогда так не колдовал, — прошептал Некромант, наклонившись к самому уху Речницы. — Ни одного мага, способного на это, у нас нет и не было. Все потрясены… и если Гин выдаст тебя Уиркине, я из него мертвяка сделаю. Кесса вздрогнула. Она начинала понимать, что сделала что-то не так.
— То есть… нет Магов Воды во всём Нэйне?! — выдохнула она. — Но ведь Нэйн — страна сильнейших чародеев…
— Лар-Илри и вода плохо уживаются, — вздохнул Альрикс. — Я бы в этом озере утонул. Воды беспощадны к нам, Некромантам. Я не вполне уверен в Гине и его людях, но… Ты сможешь улететь на тхэйге одна, если нападёт Уиркина? Я задержу её, насколько смогу…
— Если ты опасаешься предательства — нам следует лететь дальше сейчас, пока Уиркина не здесь, и мы ещё живы, — сказала Речница, приподнимаясь в кресле. — Не хочу, чтобы из-за меня кто-то погиб.
Летим?.. На рассвете вода Фамаары окрасилась изумрудной зеленью. В дебрях Сетты и Лиафы уже блестели расчищенные каналы, а там, где ещё высились горы грязи, копались все полевые работники, спешно прокладывая воде путь. Речнице показалось на миг, что под листьями Лиафы она увидела Ильникена с лопатой — огромной лопатой, как раз под его руку. Кесса перегнулась через борт и окликнула хеска, но слова унёс утренний ветер. Зеркало Призраков на груди Речницы отражало чистое небо — то ли над тучевой завесой Нэйна, то ли над миром, давно сгоревшим дотла. Гин, отодвинув в сторону лист Лиафы, глядел вслед удаляющемуся кораблю. Когда точка исчезла на горизонте, он переглянулся с Ильникеном и пожал плечами.
— Кругом одни вселенцы, — пробормотал он. — Ещё один… ну, по крайней мере, это добрый вселенец! Не то что… Он вздрогнул, огляделся по сторонам — нет ли чужих ушей? — и замолчал надолго.
Глава 16. Костяная волна
— И всё-таки хиндиксам не место в воздушном бою, — покачал головой Речник Фрисс, проводя пальцем по треснувшему форштевню. От балки откололся немаленький кусок дерева, но, кажется, она осталась прочной.
— Ну-ну, — хмыкнул Речник Найгис, закрепляя на палубе последнюю верёвку из тех, на которых держался травяной кожух. — Разве плохо мы разломили вдвоём того ицколотля? Только щепки полетели!
— Вот именно — щепки, — Фрисс налепил на сдувшийся шар ещё одну промазанную клеем тряпку, закрывая свежие швы на ткани, и перебрался через борт. — Так и будешь летать без бушприта и малого паруса?
— У кого сейчас остался бушприт?! — пожал плечами Найгис, потрепал по загривку Алсага и спрыгнул на землю. — Вернёмся — поправлю. Алсаг подёргал верёвки, убедился, что кожух привязан надёжно, и последовал за Найгисом. Внизу уже бродила Римена, тревожно помахивая хвостом и прижав уши. Запах обгорелых костей, догнивающих травяных кожухов и досок, тухлого мяса и недавно пролитой крови обжигал ноздри. Неподалёку дымились останки костяных големов, наспех сваленные в кучу, и двое драконов поливали их огнём, а «изумрудник» Айшер, вскинув руки, осыпал груду заклинаниями Ордена и собственными проклятиями. Айшер был бледен, однажды Фриссу даже показалось, что маг вот-вот упадёт. Один из Речников подошёл и попытался придержать его за плечи, но Айшер раздражённо отмахнулся. «Молнию поймал, наверное,» — подумал Фрисс и вздохнул. Эту стайку мертвяков прикрывал всего один Ильникен, его истёрзанное тело уже погрузили на корабль — хеска надлежало довезти до погребальных костров. Поодаль, скрываясь в примятой Высокой Траве, бродил голодный Войкс и сердито шипел, как будто Речники вырвали добычу у него из пасти. Над травяными дебрями кружили, гоняясь друг за другом, длиннохвостые Клоа. Что привело сюда пожирателей энергии, Речники не знали. Заштопанный шар вновь наполнился горячим воздухом и поднялся над кораблём, натягивая канаты. Мимо прошёл Речник Кестот с парой травяных кулей в руках. Он был хмур. На броне сверкали свежие царапины и зияли прорехи, по лицу Речника протянулись поджившие, но страшные на вид рубцы — след от костяных лезвий какого-то голема.
