Илья Гутман - Наследник Звёзд
Глава 14. Испытание болезнью
«По степным плоскогорьям Гэнни-Джуна на спинах рыжих крепких коней скакали два кочевника — желтолицый Джумаш и бледнолицый Октобай. Полуденное мартовское солнце светило им в глаза, но глаза обоих кочевников, коренного гэнни-джунца и сильного мага Октобая, приспособленные к степному солнцу, спокойно любовались багровыми полосами, исколовшими небо. Как показалось бледнолицему всаднику, они способны превратить степь в пустыню даже ранней весной. Небо и солнце Гэнни-Джуна особенные: нигде больше в полдень не увидишь багрового оттенка дневного светила.
Несмотря на март, погода стояла сухая, почти что безжизненная и безветренная. Но плащи на спинах всадников, так же, как и их косички развевались под встречным ветром, а кожаная броня цвета выцветшего сена, несмотря на коней, делала кочевников почти незримыми в бескрайних степях Гэнни-Джуна.
Скакуны стремились на восток, к селу Уштобе. В небе промелькнуло невнятное пятно, но намётанный глаз Октобая определил, что это — степной кондор. Бледнолицый кочевник молниеносно достал из-за спины лук, затем стрелу из колчана и, посмотрев на траекторию полёта птицы, стрельнул в небо.
— Редко машет крыльями. Значит, к пасмурному вечеру, — произнёс бледнолицый Октобай на чистом гэнни-джунском языке без малейшего акцента.
Степной кондор, поражённый тисовой стрелой, камнем рухнул к земле. Всадники поскакали к нему. За плечами Октобая и Джумаша висело по катане — и, судя по потёртости рукояток, оба кочевника знали толк в этом оружии».
— Неплохая летопись получается, не так ли, брат Октобай? — поинтересовался Джумаш.
Всадником Октобаем был никто иной как я, известный как вор Неуловимый, агент Барс, уроженец Стейнгарда Апион Бейн — и грозовой маг Апион Грант. При инициации кочевники нарекли мне новое имя. Ни за что не забуду инициации в племя Уштобе. Я три недели жил в племени на правах гостя, изучая язык и обычаи степного Гэнни-Джуна. Громобой не выдержал и трёх дней, двинувшись в Джум-Балл, чтобы оттуда взять путь обратно в Мойрению.
Я научился орудовать катаной и стрелять из композитного лука. Потом хан Актубек сказал, что я должен пройти Испытание Ловкости вместе с тремя юношами, которые должны стать мужчинами. Нам вручили по луку, и мы охотились на кондоров, и каждый из нас принёс хану по голове гигантской птицы. Затем хан отправил нас на Испытание Силы. Каждому из кандидатов в мужчины племени Уштобе требовалось сразить опасного хищника; мне достался медведь. Хан выдал нам по катане и я с лёгкостью одолел зверюгу в ближнем бою: с моей ловкостью это было раз плюнуть. Я принёс Актубеку голову медведя, и следующее испытание назначил шаман Акалтын, отец Джумаша: я должен был забраться в пещеру в скалах недалеко от племени, некоторое время пробыть там в одиночестве и не сойти с ума. Акалтын сказал, что если я силён духом, медитация укрепит меня, и мне откроются видения, а это значит, что я потом могу стать шаманом.
— Сколько же времени я там должен прожить? — поинтересовался я.
— Сколько потребуется, Апион, — отрезал шаман. — Духи сообщат мне.
Вход в пещеру закрыли огромным камнем. Я оказался в полной темноте, без доступа к пище. Я прибегнул к огненной магии, создал блуждающий огнешар, исполняющий роль светильника, и принялся осматривать пещеру. В ней не нашлось ни намёка на пищу, зато присутствовала подземная речка, полная чистой пресной воды. Жажда мне не грозила, но вот сильный голод дал о себе знать уже через полдня. Впрочем, я не мог определить время: от наручных часов я избавился ещё в доме Антипа, потому что они очень странно смотрелись в этом варварском мире, а посмотреть на небо я не мог. Чтобы не сойти с ума от одиночества, я принялся практиковать аргомантию. Мне казалось, что я не потерял счёт времени, и через двадцать условных дней Акалтын выпустил меня. Оказалось, я провёл в уединении всего неделю.
— Твои глаза полны решимости, — сказал тогда Акалтын. — И дух твой крепок. Ты принят в Уштобе, Брат Племени, и возможно, потом станешь Внимающим Духов. Твоя мантия полностью запачкалась в пещере, но я принёс тебе новую одежду, — при этих словах шаман протянул мне кожаные доспехи степняка. — Этим утром я вошёл в контакт с духами предков. Они сказали, что ты прошёл испытание, и велели наречь тебя в честь моего деда именем Октобай.
За месяц, прожитый среди кочевников, мои волосы удлинились, и, после того, как я надел кожаный доспех, шаман сплёл мне небольшую косичку. Шураба нарисовала на моём лбу несмываемой солнечный диск, «божественное» клеймо гэнни-джунцев, чтобы показать, что хотя я и не являюсь гэнни-джунцем по крови, стал настоящим кочевником, таким же, как и все остальные.
К реальности меня вернул звук удара тушки кондора об землю. Джумаш подобрал добычу и положил на спину своего коня, сзади сидения. Я спешился и приложил к земле ухо:
— Слышу тихое подкрадывание степных саблезубов, брат Джумаш. Эти твари бегут с юга — прямо к нашему аулу!
— Рад за остроту твоих чувств, брат Октобай. Так покажем этим тварям, кто хозяин в степях Гэнни-Джуна! Они встретятся с кочевниками, знакомыми с мощью мойренских богов!
Вскоре на горизонте показалась стая степных саблезубов — грозы всего живого и проклятие степей Гэнни-Джуна. Если бы не оберегающие ритуалы шаманов кочевников, люди давно были бы истреблены этими жестокими и кровожадными хищниками, даже утолив жажду голода, не способными заглушить в себе жажду убийства. Небольшие и жилистые, в отличие от своих огромных, предпочитающих жить и охотиться в одиночку сородичей с северных гор Эрты, степные охотники выглядели не столь внушающе и грозно как полярные тигры. Но менее опасными от этого не становились. Обладающие невероятной выносливостью, сбиваясь в стаи, именовавшиеся на языке кочевников «гуртом», саблезубы не боялись никого и ничего, всем гуртом нападая на добычу, размером многократно превосходившую их самих. Длинные, выпирающие из пасти, похожие на изогнутые клинки клыки саблезубов пробивали любую, даже саму толстую и прочную шкуру, а превосходящее количество и умение развивать невероятную скорость бега не оставляли добыче ни единого шанса. Благодаря окрашенной в грязный, серо-жёлтый цвет шкуре, саблезубы были почти неразличимы на фоне степи, атакуя внезапно и молниеносно.
Заметив нас, саблезубы торжествующе заревели, ускорили бег, на ходу рассыпаясь в цепочку, окружая, отрезая любые пути к бегству. Кони, при виде хищников, испуганно заржали, переступая с ноги на ногу, топчась на месте и не подчиняясь командам, грозясь сбросить с себя всадников. Я, не дожидаясь, пока саблезубы подойдут достаточно близко для прыжка, взмахнул рукой, посылая в ближайших зверей сноп электрических искр наподобие тех, что мы с Громобоем использовали против клопов в трактире, только значительно крупнее. Громыхнуло. Шкура саблезубов, угодивших под заклинание, затрещала, вспыхнула электрическими всполохами. Запах озона, смешанный с вонью палёной шкуры, ударил в нос.
