Орсон Кард - Краснокожий пророк
Время от времени из старого мира в Америку приплывали люди — в основном это были рыбаки. Они сбивались с курса, их уносило бурей, они бежали от своих врагов. Они приходили и на какое-то время подчиняли себе землю, пытались быстрее строить, быстрее размножаться, убивать побольше. Их желания напоминали болезнь. Но потом они либо присоединялись к краснокожим и растворялись среди них, либо погибали. Никому не удавалось следовать порядкам старого мира.
«До сегодняшнего дня, — подумал Элвин. — Мы оказались слишком сильны для этой страны. Когда ты несколько раз подряд простужаешься, то начинаешь думать, что больше по-настоящему не заболеешь, но потом подхватываешь оспу и понимаешь, что на самом деле никогда толком и не болел».
Элвин ощутил на плече чью-то руку.
— Вот ты чем заинтересовался, — сказал Пророк. — Ну и что ты увидел?
— Мне кажется, я видел сотворение мира, — ответил Эл. — Как в Библии. По-моему, мне явилось…
— Я знаю, что ты увидел. Приходящие сюда все видят одно и то же.
— Ты же говорил, что, кроме меня и тебя, здесь никого не было.
— Это место… Понимаешь, существует множество дверей. Некоторые идут сквозь огонь. Кое-кто проходит водой. Другие попадают сюда через землю. А некоторые оказываются здесь, упав с высокой скалы. Они приходят сюда и видят. Вернувшись, они рассказывают то, что запомнили, то, что поняли. Пока им хватает слов, они говорят, а другие слушают и запоминают. Запоминают столько, сколько способны осмыслить. Здесь видят.
— Я не хочу уходить, — пожаловался Элвин.
— Тот, другой, тоже не хочет.
— Другой? Здесь что, есть еще кто-то?
Пророк покачал головой.
— Здесь, кроме нас, никого нет. Но я чувствую его в себе, чувствую, как он смотрит через мой глаз. — Он дотронулся до скулы рядом со здоровым глазом. — Не через этот, через другой.
— И кто это такой?
— Это белый человек, — ответил Пророк. — Но это не имеет значения. Кто бы он ни был, он не причинит вреда. Может, наоборот, принесет пользу. А теперь пойдем.
— Но я хочу узнать истории, которые хранит это место!
Пророк рассмеялся:
— Ты можешь жить вечно и все равно не увидишь всех историй, хранящихся здесь. Они изменяются быстрее, чем человеческий глаз способен уследить.
— Я вернусь сюда когда-нибудь? Я хочу увидеть все, все-все!
— Мне больше не доведется привести тебя сюда, — произнес Пророк.
— Почему? Я плохо себя вел?
— Тс-с, мальчик. Я не приведу тебя сюда, потому что сам больше никогда не увижу это место. Сегодня я побывал здесь в последний раз. Я видел конец моих сновидений.
Только сейчас Элвин заметил, насколько опечален Пророк. На лице его отражалась безмерная скорбь.
— Здесь я видел тебя. Я видел, что должен показать тебе это место. Видел, как тебя пленили чоктавы. Я послал своего брата, чтобы он привел тебя ко мне.
— Ты взял меня с собой, и поэтому тебе запретили здесь появляться?
— Нет. Просто земля сделала свой выбор. Вскоре наступит конец. — Он улыбнулся, но в улыбке той промелькнула печаль. — Твой священник, преподобный Троуэр, как-то сказал мне: «Если нога твоя смертельно заболеет, отсеки ее»[18]. Правильно?
— Я этого не помню.
— Зато я помню, — промолвил Пророк. — Эта часть земли смертельно больна. Надо отсечь ее, чтобы выжила остальная земля.
— Что ты хочешь сказать? — Элвин вспомнил, как на его глазах куски земли отваливались и тонули в море.
— Краснокожие уйдут на запад от Миззипи. Белый человек останется на востоке. Та земля, где поселятся краснокожие, будет жить. Та земля, которая останется белым, умрет. Ее заполнят дым и металл, ружья и смерть. Краснокожий, который осмелится остаться на востоке, превратится в бледнолицего. А белый человек никогда не появится в западных краях от Миззипи.
— Но на западе от Миззипи уже живут белые поселенцы. В основном это трапперы и торговцы, но там недавно обосновались несколько фермеров…
— Знаю, — кивнул Пророк. — Однако то, что мне сегодня явилось… Я узнал, как сделать так, чтобы белый человек больше не появлялся на западе, а краснокожий — на востоке.
— И как же?
— Если я скажу, — ответил Пророк, — этого не случится. Кое-что из того, что ты здесь видишь, нельзя никому рассказывать, иначе все изменится.
— Ты говоришь о хрустальном городе?
— Нет, — горько улыбнулся Пророк. — О реках крови. О лесе из железа.
— Покажи мне! — топнул ногой Элвин. — Покажи, что ты видел.
— Нет, — произнес Пророк. — Ты не сумеешь сохранить это в тайне.
— Почему? Я свое слово никогда не нарушаю.
— Ты можешь хоть весь день клясться и обещать, но, увидев, расплачешься от страха и боли. И расскажешь своему брату. Своей семье.
— С ними что-то случится?
— Никто из твоих близких не погибнет, — пообещал Пророк. — Им ничего не грозит, и они будут живы, когда это закончится.
— Покажи!
— Нет, — еще раз сказал Пророк. — Я сейчас разрушу замок, а ты запомни, что мы делали и о чем говорили здесь. Вернуться сюда и снова увидеть это ты сможешь, если только найдешь хрустальный город.
Подойдя к стене, Пророк встал на колени. Засунув свои окровавленные пальцы в щель рядом с полом, он поднял стену. Стена взлетела ввысь, растворилась, превратилась в ветер. Они снова очутились на том месте, которое, казалось, покинули много часов тому назад. Вода, буря, смерч уносились навстречу нависшим облакам. Озеро озарила вспышка молнии, и полил дождь, скрыв берег сплошной пеленой. Капли, падающие на хрустальную площадку, на которой стояли Элвин с Пророком, тоже превращались в стекло, становились частью затвердевшей стихии.
Пророк подошел к краю поверхности и ступил на бурлящую воду. Она сразу затвердела у него под ногой, хотя немножко подалась — тропинка уже не обладала былой твердостью. Пророк обернулся, взял Элвина за руку и потянул за собой по дорожке, которую он создавал на поверхности озера. Но она уже не была такой гладкой и твердой, и чем дальше они шли, тем неустойчивее она становилась. Тропинка ходила под ногами из стороны в сторону и скользила, переваливая через холмы волн.
— Мы слишком задержались! — крикнул Пророк.
Элвин чувствовал, как под тонкой скорлупой хрусталя перекатывается злобная черная вода. Ничто, пустота из старого ночного кошмара вернулась, она стремилась пробиться сквозь хрусталь, схватить Эла, засосать его, унести, утопить, разодрать на кусочки, на мелкие, не видные взгляду пылинки, и рассеять во тьме.
— Я не виноват! — закричал Элвин.
Пророк повернулся, поднял его и посадил себе на плечи. Дождь обрушился на них с новой силой, ветер пытался скинуть Элвина с плеч Пророка. Элвин вцепился в волосы Тенскватаве. Он видел, что ноги Пророка с каждым шагом все глубже погружаются в воду. За ними и следа дорожки не осталось, площадка давно растворилась, на ее месте высились грозные волны.
