Роберт Говард - ТЕНЬ ЯСТРЕБА. Сага призрачных замков
Сэр Эрик впился железной рукой в гриву коня, и глаза его засверкали, как у разъяренного тигра.
— Вот такую историю поведал мне умирающий воин, — продолжал он. — Эттер уже послали с эскортом сельджуков, с которыми де Броз также плетет интриги. Услышав об этом, я помчался, что есть духу. Клянусь Святыми, ты мне не поверишь, если я скажу, как быстро я преодолел многие мили, разделяющие это место и Эдессу! Дни и ночи смешались в тумане утомительной скачки, так что я едва могу вспомнить, когда последний раз ел и кормил коня. Этого коня я отобрал у странствующего араба, загнав до смерти своего собственного. Думаю, теперь Эттер и ее стража где-то неподалеку.
Я рассказал ему о караване, который видел ночью, и он закричал, осуждая меня за медлительность, но я охладил его пыл.
— Погоди, брат, — сказал я. — Твой конь совсем выбился из сил. Кроме того, девушка наверняка уже у Мухаммед Хана.
Сэр Эрик застонал.
— Но как же так? Не могли же они так быстро добраться до Кизилшера!
— Прежде чем попасть в Кизилшер, они попадут в лагерь Мухаммеда, — ответил я. — Султан со своими ястребами уехал из города и разбил лагерь в пустыне. Я был в этом лагере прошлой ночью.
Взгляд сэра Эрика стал беспощадным.
— Тем более следует поспешить. Пока я жив, Эттер не попадет в лапы этого мерзавца…
— Погоди! — повторил я. — Мухаммед Хан не причинит ей вреда. Он будет держать ее в своем лагере или отошлет в Кизилшер. Пока она в безопасности. У Мухаммеда есть занятия поважнее, чем любовь. Ты не задумался, почему его извечные враги находятся в одном с ним лагере?
Сэр Эрик покачал головой.
— Я полагал, он воюет с хорезмцами.
— Нет. С тех пор, как Мухаммед захватил Кизилшер, отделив его от империи, шах не осмеливался напасть на него, ведь он стал суннитом и заявил свои права на халифат. Поэтому вокруг него начали собираться сельджуки и курды. Амбиции у него большие. Он уже видит себя Львом Ислама. И это только начало. Могущество ислама может возродиться, благодаря ему. Но сейчас он охотится на Али ибн Сулеймана, этот разбойник из Аравии с пятью сотнями пустынных ястребов очень далеко зашел за границы султаната. Али — заноза в теле Мухаммеда, но араб попал в ловушку. Халиф объявил его вне закона — если Али отправится на запад, воины Мухаммеда разрубят его на куски. Одинокий всадник, как ты, может прорваться; но не пятьсот человек. Али, должно быть, решил идти на юг в Аравию, а Мухаммед с тысячью сабель стоит у него на пути. Пока арабы грабили и жгли на границах, персы врезались в их тылы, сделав несколько быстрых переходов. А теперь, брат, осмелюсь дать тебе совет. Твой конь сделал все что мог, и если мы сейчас ворвемся в лагерь Мухаммеда, нас прирежут. Это не поможет ни нам, ни девушке. Но вон там, менее чем в одном лье отсюда, есть деревня, где мы можем поесть и дать отдохнуть нашим коням. Когда твой скакун наберется сил, мы подъедем к персидскому лагерю и украдем девушку прямо из-под носа Мухаммеда.
Сэр Эрик оценил мудрость моих слов, хотя его нестерпимо мучила мысль об отсрочке. Как и всякий франк, он мог вынести любую трудность, кроме ожидания, и мог научиться всему, кроме терпения.
И все же мы отправились к деревушке, скоплению жалких, убогих лачуг. Ее жители пережили столько всевозможных завоевателей, что уже не ведали, кто друг, а кто враг. Увидев необычное зрелище — франка и сарацина, скачущих вместе, — они сразу же предположили, что две нации завоевателей объединили усилия, собираясь ограбить их. Такова уж природа человека: люди не удивляются, увидев волка и дикую кошку, объединившихся, чтобы разрушить норку кролика.
Поняв, что мы не собираемся резать им глотки, жители деревни успокоились и сразу же принесли нам поесть — ну и жалкое же это было зрелище — и позаботились о наших лошадях. За едой мы беседовали. Я много слышал о сэре Эрике де Когане, ведь его имя известно любому в Аутремере, как его называют франки, будь то кафар или правоверный, а имя Косру Малика никогда не было на слуху у людей. Он тоже слышал обо мне, хотя никогда не связывал мое имя с тем юношей, которого спас во время разграбления Иерусалима.
Теперь мы легко понимали друг друга. Франк говорил по-турецки, как настоящий сельджук, а я долго учил речь франков, особенно язык тех, кто называет себя норманнами. Эти предводители франков считались самыми сильными, умелыми, неистовыми и жестокими. К ним принадлежал и сэр Эрик, хотя он многим отличался от большинства крестоносцев. Когда я заговорил об этом, мой спаситель объяснил, что наполовину саксонец. Его народ, как рассказывал он, когда-то правил островом Англией, лежащим к западу от Франкистана, а норманны пришли с земли под названием Франция и завоевали их земли, как сельджуки завоевали арабов почти полстолетия назад. Возникло много смешанных браков, а сам сэр Эрик — сын саксонской принцессы и рыцаря, пришедшего с Вильгельмом-Завоевателем, эмиром норманнов.
Еще сэр Эрик рассказал мне, перед тем как уснуть от усталости, о великой битве прошлого, которую норманны называют Сенлаком и Саксонским Гастингсом, в которой эмир Вильгельм победил своих врагов. Я сильно жалел, что мне не довелось побывать там, ведь нет более прекрасного зрелища, чем франки, режущие глотки друг другу.
Когда солнце зашло, сэр Эрик проснулся и стал осыпать себя проклятиями за свою лень. Мы оседлали коней и легким галопом покинули деревню. На мягкой почве еще сохранились следы каравана. Меня не оставляла мысль, что Мухаммед Хан обязательно должен выставить дозорных, следящих, чтобы Али ибн-Сулейман не проскользнул мимо него. И правда, когда стало смеркаться, мы увидели, как в последних лучах солнца сверкают кончики пик и стальные наконечники отрядов, находящихся севернее и западнее нас. Но, соблюдая осторожность, мы проскочили незамеченными. Примерно в полночь мы подъехали к покинутому лагерю персов. Следы говорили о том, что воины отправились на восток.
— Разведчики с помощью сигнальных костров получили достоверные сведения. Али ибн-Сулейман в самом деле спешит в Аравию, — сказал я. — Мухаммед решил перерезать ему путь. У него есть свои люди в стане врага.
— Зачем персу идти в битву всего с тысячью воинов? — не понял сэр Эрик. — Два к одному не такое уж большое преимущество против бедуинов.
— Чтобы поймать араба в ловушку, необходимо действовать быстро, — пояснил я. — Султан управляет воинами, словно шахматист, двигающий фигуры на доске. Он послал всадников ограбить Али и отогнать к караванному пути, где его будет поджидать тысяча отъявленных убийц. Весь вечер к небу поднимался дым сигнальных костров. Арабы всюду, где проезжают, разводят костры, и их дым издалека видят другие разведчики, но замечают и дозорные Мухаммеда.
