Анатолий Бочаров - Время волков
- Ты видать не очень великий фехтовальщик, раз уж тебя одолел пьяница, - сказала Эльза с насмешкой, и Артуру вновь стало нестерпимо стыдно за то, что он не говорит ей о главном, не говорит о том, что может поджидать ее в столице. Вдруг она едет самой смерти к пасть?
- Я великий фехтовальщик! - возразил Айтверн, норовя заглушить угрызения совести. - Самый великий из всех! Просто факелы во дворе еле коптили, а в темноте драться я не силен. - М-да... не силен... Тут же вспомнилась еще одна схватка в темноте - с Рупертом Бойлом, и юноше сделалось совсем тошно. Да будь оно все проклято... - А ты, значит, поешь? - спросил он кисло, все еще пытаясь оттянуть решение.
- Пою, - кивнула Эльза, разминая пальцы. - А хочешь послушать?
- Хочу! Очень. Спой, а?
Девушка улыбнулась:
- Ну что ж... Твоя искренность мне по душе. Сторонись ты этих своих куртуазных оборотов - и сразу будет видно, что нормальный парень. Ну-ка, приступим, - она поерзала на скамье, садясь поудобнее, выпрямилась, упершись спиной в стену, и Артур вдруг заметил, что Эльзу охватило напряжение. Точно такое же напряжение испытывают многие молодые воины перед битвой, Айтверн и сам его порой ощущал, готовясь к схватке. Надо же, он и не знал, что у менестрелей все точно так же... Девушка тряхнула головой, берясь за лютню, и каштановые волосы взвились вокруг ее лица набежавшей волной. Длинные тонкие пальцы пробежали по струнам, рождая мелодию, и, проиграв вступление, волшебное, звенящее и грустное, исполненное почти осязаемой памяти о ком-то, давно ушедшем, навсегда, быть может, потерянном, Эльза негромко запела:
Золото дней осыпалось в ладони мои
Всадник зимы поднимал окровавленный стяг
Где, в серебре, потерялись дороги твои?
Эхом каким был навеки украден твой шаг?
Мир наш потерян, навеки свечой отгорел.
В памяти - башни, упавшие в серое море.
Мне не бояться мечей и погибельных стрел -
Крепкий доспех подарило мне давнее горе.
Слаще сокровищ - мой посох дорожный и плащ.
Лучше высоких чертогов - простор и дорога.
Лучше безрадостный смех, чем живительный плач.
Лучше бежать, чем годами стоять у порога.
Рыцарь осенний, зачем ты оставил меня?
Лунные замки, смогу я вас снова найти?
Это мой выбор - я снова седлаю коня.
Холод и мгла на моем бесконечном пути.
Эльза пела, легко и немного печально, лютня вторила ее хрустальному голосу, рождая переливы волшебной музыки, и под влиянием голоса, музыки и слов Артуру показалось, что мир вокруг него содрогнулся и сдвинулся с места. Трактирная зала поплыла, растягиваясь во все стороны и теряя четкость, искажаясь и распадаясь, все стало словно в тумане, неясным, нечетким и призрачным, и Айтверну почудился холодный ветер, коснувшийся запертых сундуков его памяти. И тогда песня Эльзы обернулась звоном ключей, и ветер отбросил крышки сундуков, коснулся засверкавших неугомонным пламенем золотых монет. Ветер наполнил Артура своим свистом, разворошил и закружил в танце ворох воспоминаний. Непонятные картины, позабытые имена и образы наполнили все вокруг, рождая новый, неожиданный свет там, где прежде была темнота. Голоса и лица. Утраченное знание. Утраченные люди. Утраченное прошлое. Что-то, что было и теперь нет - но, может быть, снова будет. Еще совсем чуть-чуть... еще совсем немного... И он вспомнит, обязательно вспомнит. Поймет. Но... Что он должен вспомнить? Что он забыл?!
Но тут песня закончилась, и наваждение пропало.
- Ну как? - спросила Эльза с неожиданной робостью, ладонью отводя волосы назад. - Может, у моих слушателей эта песня и не самая любимая, но мне она дорога.
Проклятье!!! Трижды, четырежды проклятье - ему самому с его подлостью и ложью! Вот, погляди, сидит перед тобой, хороший, ни в чем гнусном не замешанный человек, веселая, искренняя, добрая девушка, никому ничего плохого не сделавшая и не желавшая делать. И вот ей-то, Артур Айтверн, ты позволишь отправиться в Тимлейн, даже не предупредив о том, что там происходит? В Тимлейн, где сейчас, может быть, режут, убивают и насилуют, где бьются между собой две закованные в железо армии, а простые горожане - просто пепел под их ногами? Где, может быть, мародеры на каждом шагу? Где горит огонь и люди ненавидят друг друга? Ты на это пойдешь, да? Уверен? Точно? Говоришь, нельзя ни единым словом, ни единым звуком выдавать возможное местоположение принца Гайвена Ретвальда и его спутников, нельзя давать никому никаких подозрений? Да гори оно все адским пламенем! Ну их к черту, всю эту власть и всю эту ответственность, если они требуют совершать подлости и вести под нож невинных людей. Он скажет все, что следует, Эльзе, а если на их след потом и выйдут как-нибудь враги - ничего, Артур Айтверн их лично встретит и угостит как следует сталью.
- Эльза. Не езжай в Тимлейн. Поворачивай назад.
- Что? - нахмурилась девушка. - С какой это радости?
- В столице мятеж.
- Что?!!
- Герцог Мартин Эрдер и еще куча дворян восстали против короля. И вывели дружины на улицы. Пошли на штурм цитадели. Был бой... может, и сейчас продолжается. Я... просто сбежал.
- Слушай... Ты, наверно, слишком много выпил. - Эльза не верила ему. Ничего удивительного, Артур и сам бы себе не поверил. - Какой мятеж? Ты о чем? Сходи, что ли, холодной водой облейся, помогает частенько.
- Нет. Я пил куда меньше, нежели хотел бы. Эльза, поверь мне, я тебе чем угодно могу поклясться. В городе переворот. Тебе нельзя туда. Там опасно. Тебя же убить могут! Кто угодно.
Ее лицо оставалось неверящим.
- Артур... Если ты считаешь, что это все так уж смешно...
Ответить он не успел - дверь залы вновь распахнулась, от удара ногой, и появился запыхавшийся мальчишка:
- Все на площадь! - крикнул он. - Староста зовет! Прискакал королевский гонец, говорит, срочные вести! Всем нужно услышать!
- Ну вот, - Айтверн криво усмехнулся, поднимаясь. - Вы предпочли не поверить мне, но, возможно, вас больше убедит официальное лицо?
Лицо Эльзы, и без того бледное, побелело еще больше, и она тихо сказала:
- Пошли.
- Пошли, - согласился Артур и подал девушке руку. Ему вдруг стало страшно, жутко, нестерпимо и невыносимо страшно, захотелось куда-нибудь убежать, спрятаться, забиться под землю, сердце застучало так громко и часто, что в груди заболело. Артур схватился за пальцы Эльзы, как утопающий за брошенную ему веревку.
На деревенской площади собралось довольно много народу, мужчины, женщины и куча ребятишек, толпа гудела на много голосов, толкуя, о чем может поведать нежданный гонец. Сам королевский герольд стоял в центре площади, рядом с колодцем, и держал в руках свернутый свиток. Посланец кусал губы и время от времени передергивал плечом. Артур подавил первое желание рвануться к нему, схватить за грудки и вытрясти все, что только можно. Пусть сам сначала заговорит, да, пусть сам... господи, как же плохо, смилуйся, господи, я же больше так не могу.
