Мирей Кальмель - Наследство колдуньи
— Это вы, Жерсанда? За вами никто не следит? — спросила она.
Управительница замка де Сассенаж помотала головой, и дверь распахнулась настежь.
— Что-то нехорошее случилось с малышкой? — спросила Презина, как только они оказались в доме, где никто не мог их подслушать.
Жерсанда тихо охнула.
— Вы тоже это почувствовали…
— Да. На рассвете.
— Значит, она и вправду умирает! — в отчаянии проговорила Жерсанда и опустилась на скамейку.
Презина, по-прежнему пребывающая в обличье пожилой женщины, присела рядом и взяла ее руки в свои.
И тотчас же живительное тепло запульсировало в жилах управительницы. Однако на сердце у Жерсанды по-прежнему было тяжело.
— Вы можете ей помочь? — спросила она.
— К сожалению, сейчас — нет. Марта бродит вокруг нее и сразу почувствует мое присутствие. Ночью я сделаю все, чтобы она продержалась до вашего приезда.
— Но откуда… — начала было Жерсанда, которая не успела сказать знахарке ни слова о своих планах.
— Я читаю ваши мысли так же, как и мысли Альгонды. Мы одной крови, Жерсанда, пусть вы и не обладаете особой магической силой. Поезжайте как можно скорее!
Знахарка встала, подошла к шкафчику и вынула флакон из синего стекла, оправленный в серебряное кружево.
— Не знаю, в чем причина, но сейчас в ней борются добро и зло. И только этот эликсир может вернуть Альгонду к жизни. Доверяю его вам. Пускай выпьет содержимое флакона целиком.
— А ребенок? Не опасно ли это для ребенка?
Презина улыбнулась ей с нежностью.
— Не беспокойтесь о ней. Элора уже появилась на свет. Жерсанда вздрогнула от удивления.
— Так рано? Во имя всего святого, умоляю, скажите, она…
— Девочка полностью здорова и благополучна… если не считать того, что она унаследовала кровь многих поколений фей… Ее жизненная сила уже очень велика. Я чувствую это.
— Тогда и Марта это чувствует!
— Марта не может ничего знать о том, что предначертано Элоре. Пусть это вас не заботит. И поезжайте по большой дороге. Если разбойники решат на вас напасть, увидев Матье, они оставят вас в покое.
— Матье — один против целой шайки? Не думаю, что они испугаются.
Презина потрепала ее по щеке.
— Он не будет один. Я об этом позабочусь. К тому же разбойники никогда не трогают своих.
— Что вы хотите сказать? — удивилась Жерсанда.
— Это правда. Матье — их должник, и, когда придет время, они этот долг с него взыщут.
Жерсанда в недоумении покачала головой.
— Матье и разбойники? Поверить не могу!
— Значит, не верьте ничему, Жерсанда. Но помните, что он окажется в опасности, если приблизится к Альгонде. Пускай свершится то, что предначертано.
— Но ведь если он увидит малышку…
Презина вздохнула.
— Лишь бы Альгонда осталась жива! Остальное образуется. А теперь идите!
Жерсанда схватила флакон и встала.
— Еще одно слово! — остановила ее Презина. — Никто, особенно Марта, не должны видеть этого флакона. Он представляет огромную ценность даже когда опустеет, и вы должны вернуть его мне.
— Так может, перелить эликсир в другую емкость, не такую ценную?
— К сожалению, в таком случае он утратит свою силу, а сейчас ценна каждая капелька! Храните его как зеницу ока! Как собственную жизнь и жизнь той, кого он должен спасти!
Презина проводила Жерсанду до порога. Та вышла и торопливым шагом направилась к замку, испытывая и облегчение, и тревогу от груза ответственности, который отныне ей предстояло нести на своих плечах.
В замке ее встретили приветственными криками и поздравлениями. Мэтр Жанисс не мог больше ждать: сидя на облучке повозки, любезно предоставленной им для поездки хлебодаром, он всем желающим рассказывал о предстоящей свадьбе.
— А вот и вы, моя суженая! Залезайте в повозку, пора ехать! — крикнул он Жерсанде. Щеки у него были красные, голос — хриплый.
Жерсанда нахмурилась и погрозила ему пальцем:
— Я смотрю, вы уже навеселе, мэтр Жанисс! Посреди бела дня! Вот новость!
Повар смущенно улыбнулся, осознавая справедливость укоров, однако он был так счастлив, что ничто не могло испортить ему настроение.
— Всего-то пинта пива или две, не больше! Черт подери, по такому случаю грех не выпить! Столько времени я ждал… Жерсанда! Вы же не станете меня бранить, когда мы еще не женаты?
Жерсанда не успела ответить. Из дома кузнеца с мечом на плече вышел Матье. Она понятия не имела, что сказал ему мэтр Жанисс, чтобы добиться согласия на эту поездку, но юноша весело насвистывал, а подойдя, проворно вскочил на облучок. Повозка качнулась, и если бы Матье не успел вовремя схватить его за рукав, мэтр Жанисс свалился бы на землю под насмешливый хохот зевак. Одна только Фанетта не вышла их провожать. Но Жерсанда этого не заметила. Погруженная в свои мысли, она села рядом с Матье, а повар переместился в повозку.
На самом же деле Фанетта тоже была неподалеку. Спрятавшись в темном углу, девушка недобрым взглядом созерцала сцену отъезда.
Когда Матье выходил из кузницы со своим мечом, Фанетта преградила ему путь.
— Ты вернешься? — спросила она.
— Я дал тебе обещание, Фанетта. И я его сдержу.
Однако, когда повозка тронулась и покатилась к воротам замка, она подумала, что, возможно, больше никогда его не увидит.
Глава 20
Возвращение домой было странным. Филиппина, к которой вернулась надежда, радостно вслушивалась в болтовню сестер, но отец и Сидония не обменялись ни единым словом. Они даже ни разу не посмотрели друг на друга, словно после серьезной ссоры. Быть может, припадок безумной обитательницы аббатства произвел на них такое тяжелое впечатление? Когда Филиппина заговорила об этом, они оба, казалось, смутились, и Сидония поспешила переменить тему и завела разговор о рыцарском турнире в Романсе. Странная поездка, что и говорить… Спрыгнув с подножки кареты во дворе замка, Филиппина бросилась в комнату Альгонды, страшась, что та могла умереть в ее отсутствие.
Горничная ослабела еще сильнее и выглядела хуже, чем на рассвете. Было очевидно, что ей очень плохо. Священник, пришедший, чтобы ее соборовать, предложил позвать к постели умирающей экзорциста: стоило капле освященного масла упасть на лоб молодой женщины, как она задрожала и выгнулась дугой на кровати. С той минуты никто не осмеливался переступать порог ее комнаты. Было решено ждать возвращения барона. Малышка Элора плакала не переставая. Кормилице не удавалось ее успокоить, и если бы не постоянное присутствие в комнате Марты, она бы тоже убежала, поскольку была уверена: и мать, и дочь одержимы дьяволом.
