Андре Нортон - Волшебница Колдовского мира
Рядом с братом сидела Орсия и тоже смотрела на меня. Я избегала её взгляда, потому что отлично помнила, как под влиянием Динзиля желала ей зла. Могла ли я надеяться, что когда-нибудь она сможет на меня смотреть, не вспоминая о прошлом, о той стене, которая стояла между нами?
Когда мы наконец легли спать, она пришла ко мне, держа в руке маленький флакончик, не больше мизинца. Она осторожно открыла его и поднесла ко мне, так что нежный аромат коснулся моих ноздрей.
— Спи спокойно, сестра, и будь уверена, что сны, которые будут приходить, не будут иметь ничего от мрака. — Она увлажнила кончик пальца содержимым флакончика и провела им по моему лбу, векам и губам. Я поняла, что она хочет защитить меня, и поблагодарила её.
Она улыбнулась той же улыбкой и тщательно закрыла флакон. Затем кроганка сделала жест в сторону Айлии, которая сидела и смотрела в пространство невидящими глазами.
— Ей нужно побыть некоторое время в безопасном месте, — сказала Орсия. — Она не нашей крови, и то, что она видела, лежит на ней тяжёлым грузом. Когда мы прибудем в Долину, Дагона сможет исцелить её.
Она подняла голову и повернула её навстречу ночному ветерку. В нём не было миазмов Зла, и хотя было холодно, чувствовалось возобновление жизни. Глубоко вдыхая этот воздух, я чувствовала, как благодаря сердечной помощи Орсии, с меня упал один из моих тяжких грузов — камень страха и недоверия.
Большая часть нашей группы уже отдыхала. Рентаны, подогнув под себя ноги, пережёвывали жвачку и думали свои думы, не похожие на наши, но столь же выразительные. Орсия всё ещё сидела между мной и Айлией. Она взяла меня за руку и испытующе взглянула на меня.
— Тебе лучше, сестра.
Если это означало вопрос, я ответила даже с большей твердостью, чем сама была убеждена.
— Да. Моя Сила вернулась почти полностью.
— Твоя Сила, — повторила она. — Если ты нашла то, что тебе дорого, береги это, Каттея.
Я не совсем поняла, что она, в сущности, имела в виду. Пожелав ей, в свою очередь, спокойной ночи, я завернулась в плащ и уснула.
Если в душистой жидкости Орсии и было какое-то волшебство, то оно, похоже, не сработало. Едва я закрыла глаза, как оказалась на гребне горы, где мы создавали из земли наше маленькое войско. Я снова коснулась пальцами последнего шарика и назвала имя, которое не хотела произносить.
И на этот раз на земле остались лежать все остальные шарики, а тот, чьё имя я назвала, вырос передо мной, но не такой, каким я его видела в последний раз в его пустой, разрушенной цитадели, а такой, каким я его видела в моём первом сне, когда он сидел в кресле и смотрел на открытые им Ворота.
Он посмотрел на меня, и было что-то в его взгляде, от чего мне хотелось отвернуться, но я не могла.
— Ты вызвала меня на Битву Мёртвых, — произнёс он, не вслух, а мысленно. — Значит, ты боишься меня… или ненавидишь?..
Я собрала всё своё мужество, чтобы ответить честно:
— Я боюсь тебя, вернее, боюсь того, что ты можешь сделать, будучи тем, кто ты есть. Твоё время в Эскоре ушло. Не поднимай здесь снова своего знамени.
И как если бы мои затаённые страхи обрели реальность, чего я боялась больше всего, я увидела позади него развёрнутое знамя, жёлтое, как солнечный свет на золотом песке, и на нем скрещённые жезл и меч.
— Не поднимать знамя, — повторил он задумчиво. — Значит, ты думаешь, Каттея-волшебница, что мои дни прошли? Я не сержусь на тебя, потому что между нами никогда не будет властителя и подчинённого. И как знать, может ты ещё пожелаешь встать под это знамя. Призови его, когда понадобится.
Я собралась с силами, чтобы он не мог повлиять на меня.
— Я хочу только, чтобы ты оставил нас в покое, Хилэриэн, и не приходил в нашу землю. Я не желаю тебе зла, потому что уверена, что ты никогда не шёл со Тьмою. Но только оставь нас в покое и дай нам уйти!
Он медленно покачал головой.
— У меня нет армии, нет ничего, кроме меня самого. А за тобой долг, потому что ты назвала моё имя среди мёртвых. Когда настанет время, равновесие должно быть восстановлено.
Больше я ничего не помню. Остаток ночи я крепко спала и проснулась с неопределённым предчувствием, что наступивший день будет полон опасностей и злоключений, хотя в первые часы после того, как мы оставили лагерь, мне показалось, что я ошиблась.
Мы поехали прямо на запад. Рентаны не мчались, как накануне, но всё-таки бежали очень быстро и, казалось, не чувствовали веса всадников. Вскоре мы узнали, что если сарны и серые и потеряли наш след, то мерцающее облако тумана обнаружило его и по-прежнему преследует нас. Скорость у него была больше нашей, хотя оно вроде бы с трудом догоняло нас.
Я видела, как двое зелёных, которые скакали в арьергарде, то и дело оглядывались назад. Я сделала то же, и мне показалось, что я вижу вдалеке мерцание. Наше беспокойство насчёт облака не было напрасным. Оно посылало вперёд какое-то влияние, притуплявшее наши мысли, туманившее мозг. Оно действовало на тело, так как каждое движение давалось с трудом. Даже рентаны начали поддаваться ему.
Яркий солнечный свет побледнел. Между ним и нами протянулась тонкая дымка облаков, и мы дрожали от холода, словно Ледяной Дракон вылез из своей берлоги и дышал на нас.
Наш бег сменился рысью, а затем и шагом, но и он с трудом давался рентанам. В конце концов передовой, на котором ехал Кимок, громко закричал, и все остальные остановились. До нас дошла мысль передового рентана:
— Мы не можем, пока эти чары не спадут.
— Эти чары, — быстро откликнулась моя мать, — выше моих способностей. Нужны знания другого рода. Я не имела дел с чем-либо подобным.
Холод моего тела сравнялся с холодом моего внутреннего страха. Я была уверена, что мать может бросить вызов любому Злу в этой измученной стране и бороться с ним.
— Мне доступна магия воды, — сказала Орсия, — но она слаба против того, что сейчас охотится за нами. А ты, Кимок?
Брат покачал головой.
— Я призывал великие имена и получал ответ, но я не знаю, какое имя может помочь нам против этого…
В этот миг я поняла, что одна я знаю — кто может встать против нашего преследователя. Я назвала его среди мёртвых тогда, сама не понимая, почему. И я призову его сейчас, на смерть, потому что нас уже опаляло её дыхание, и тот, кто вступит в эту битву, должен иметь такую мощь, какой нет ни у кого. Даже колдуньи Эсткарпа были бы здесь со всеми своими великими чарами бессильны.
Я могу позвать его, и он ответит и, может быть, погибнет. Так говорил мне мой страх. Может ли женщина обречь человека на смерть, если знает об этом заранее? Но однажды я уже сделала это.
