Михаил Михеев - Серое проклятие
- Дай руку, - приказал я. - Правую.
Она повиновалась совершенно безропотно, с какой-то странной отрешенностью. Как робот, честное слово. Все то время, что она была с нами, она впечатление такого вот робота и производила. Однако мне, в принципе, было наплевать. Куда больший интерес представлял железный браслет с двумя болтающимися звеньями цепи, по-прежнему украшающий ее запястье. Именно им я и занялся.
Сделан браслет был крепко, и заклепан тоже на совесть. Сломать его, сколько ни пытался, я не смог - просто не за что было уцепиться, а значит, и силу свою использовать у меня не было возможности. Пришлось вооружиться кинжалом и, сказав девушке, что или браслет сломаю, или руку отпилю, я принялся за дело. Кстати, шутку она не поняла, дернулась, да так, что я и впрямь едва не раскровенил ей руку. Пришлось шикнуть на нее, и, когда она замерла, мне все же удалось загнать лезвие кинжала в щель между охватывающими запястье железными пластинами. Спустя две минуты и изрядно попорченный нож, я все же сумел разломать клятую железяку, после чего оставалось лишь присвистнуть.
Да уж, мало того, что под металлом кожа была ободрана до мяса, так еще и обморожение пошло. Рука вокруг почернела, и выглядела теперь сплошной язвой. Паршиво… И ведь, что интересно, за все время ни разу не пикнула, хотя, в отличие от младшей, все же говорила. Да и нет, других слов от нее хрен дождешься. А самое паршивое, что я не владею достаточно целительством, чтобы ей помочь.
Пришлось рыться в сумке, искать мазь от обморожения, мучительно вспоминая, сунул я ее в походную аптечку, или нет. Оказалось, все же сунул - хорошую мазь, из моего родного мира. Аккуратно смазав запястье девушки, я вздохнул и сказал:
- Шрам останется, так что извини.
Это, наверное, смешно, но мне действительно стало вдруг стыдно, что не могу помочь ей более серьезно. Странно это, и мне совершенно несвойственно - обычно стыдно мне становится, когда не могу помочь кому-то из своих, а тут ведь совсем чужой человек. Да, женщина, да, очень мужественно державшаяся, но - абсолютно чужая. Впрочем, думаю, на моем лице ничего не отразилось.
- Ничего. Спасибо.
Надо же, первые нормальные слова за весь период знакомства. Что-то мне показалось странным в том, как она держалась. Я присмотрелся, тронул рукой ее лоб… Ого, а ведь у девчонки жар, и колотит ее, как сумасшедшую. Ругаясь про себя на совершенно неуместное мягкосердечие, я пожертвовал курткой, закутав девушку так, что нос торчал, и заставил ее выпить целую гору порошков - уж лекарств от простуды я в аптечке всегда таскаю много. Сам частенько болею, вот и стараюсь иметь при себе запас, который пришелся очень кстати. Жаль, вода была чуть теплой, но это все равно лучше, чем ничего.
Интенсивная терапия подействовала - буквально через несколько минут девушка задремала, счастливо улыбаясь, я же какое-то время продолжал сидеть у костра, бездумно глядя на огонь, и сам не заметил, как задремал. Наверное, просто вымотался, иначе в одном свитере, да еще в такой собачий холод, хрен бы получилось уснуть. Но накануне пришлось шустро бегать и много колдовать, вот и устал до предела.
Проснулся я от холода. Не знаю, сколько проспал, но колотило меня со страшной силой. Костер по-прежнему горел, но тепла от него совершенно не чувствовалось. Однако прежде, чем я сумел что-то предпринять, меня внезапно обхватили с двух сторон. Раз! И я оказался зажатым между двух женщин, и все трое мы были укутаны в теплые шубы. Весело, никогда еще меня так не отогревали, но сил протестовать, доказывая мужскую крутизну, не было. Зато нашарить на поясе флягу они нашлись. Я хлебнул прямо из горлышка, закашлялся и, не глядя, сунул флягу соседке, не знаю даже, какой. Тем не менее, кем бы она ни была, поняли меня правильно, отхлебнули, передали сосуд по кругу, и в кратчайшие сроки мы оприходовали на троих мой неприкосновенный запас коньяка. А потом Эллина, хитро ухмыльнувшись (я этого, естественно, не видел, но со слухом у меня было все в порядке), выудила откуда-то еще одну такую же флягу. Только побольше, граммов на пятьсот. Запасливая девочка… Нельзя сказать, что это было идеальным вариантом, но согреться помогло, и вскоре даже слегка захорошело. К тому же, я смог, наконец, различить, как темнота у входа в пещеру сменяется мутноватой серой хлябью, а значит, скоро будет утро. Получалось, что проспал я часа три, не меньше. Как только насмерть не замерз.
Между тем легкое опьянение у девушек вызвало не вполне адекватную реакцию. Проще говоря, их пробило на поговорить, и первой начала Эллина, которая, толкнув собутыльницу, шепотом поинтересовалась, а кто она, собственно, такая. Не знаю уж, каков был бы результат на трезвую голову, но тут процесс, что называется, пошел. Наверное, спиртное позволило снять тормоза, а может, женщинам просто надо иногда поговорить, но, так или иначе, нам поведали довольно оригинальную историю.
Так вот, все как в сказке. Жил-был купец Махмуд. Именно так, в прошедшем времени, поскольку не далее как вчера его интересы пересеклись с моими на узенькой тропе горного перевала, и я, что характерно, поехал дальше, а он начал удобрять склоны гор, но это уже к слову. Так вот, жил себе этот средней руки купец, сын обычной женщины и заезжего гоблина, жил, а потом у него стряслась беда. Жена у него умерла. Ну, в такой ситуации можно только посочувствовать, тем более что жену купец и в самом деле любил. Однако беда, как известно, не приходит одна. То ли в результате шока от смерти матери, то ли из-за какой-то болезни, но единственная дочь купца перестала говорить. То есть глухонемой она не была, слух остался при ней, а вот речь пропала. И, что интересно, маги, которых купец нанимал, только плечами пожимали, не зная, что же случилось. Вроде здоровая девочка, а разговаривать не может.
Мне, когда я это услышал, почему-то вспомнились Каверинские "Два капитана". Там мальчишка тоже потерял речь, и вылечилось это, насколько я помню, довольно просто, путем всего лишь интенсивных тренировок, но перебивать девушку я не стал, с интересом слушая дальше.
Короче говоря, разуверившись в магах, Махмуд начал искать альтернативные пути и, что интересно, преуспел. Во всяком случае, вариант нашелся довольно быстро. Тот самый монастырь в горах, на который мы с Эллиной любовались чуть больше суток назад. Он, как оказалось, был славен, помимо живописных форм, еще двумя вещами, о которых в деревне мне почему-то не сказали. Во-первых, в монастыре этом воспитывали монахов-воинов, очень крутых, по слухам, парней. Нечто вроде нашего Шаолиня, похоже, только не так распиаренный - во всяком случае, я про него и не слышал никогда. А во-вторых, в том монастыре славились умением врачевания, и лечили, по слухам, любую болезнь. Естественно, Махмуд не мог пройти мимо такого шанса.
