Глен Кук - Холодные медные слезы
Плеймет набросил седельную попону на монстра, который, на мой взгляд, вовсе не казался смирным. Бывают моменты, когда мой друг поддается желанию рискованно пошутить.
– Никаких шуток, Гаррет. Тишайшее животное.
– В самом деле? – Мне не понравился вид, с которым оно на меня смотрело. Словно бы оно поняло меня и преисполнилось решимости выставить Плеймета лжецом.
Такие же проблемы у меня с женщинами. Я никогда не понимал почему.
– Готово.
– Спасибо. – Я схватил лошадь за уздечку и посмотрел ей в глаза: – Я должен сделать кое-что очень срочное. У меня нет времени с тобой канителиться. Если захочешь фокусничать, помни – от любой точки города не больше двух миль до живодерни.
Она только посмотрела на меня в ответ. Я обошел ее кругом и залез в седло. Через мгновение я уже скакал по улице. Люди кричали мне в спину. Некоторые бросались чем ни попадя. То, что я делал, было против закона, потому что это чертовски опасно. Но не нашлось никого, кто бы меня остановил. Я допустил несколько промахов. Лошадь спотыкалась и скользила на участках, мощенных булыжником, и пару раз я подумал, что мы упадем. Чем ближе подбирались мы к Стране Грез, тем большим дураком я себя чувствовал. Я готов был спорить, что перехитрил самого себя и никого там не найду.
Я ошибся. Они были там. Сначала я заметил развевающиеся на ветру светлые волосы Джилл в трех кварталах перед собой. Она мчалась мимо Четтери, в сторону комплекса Ортодоксов. Майя дышала ей в затылок и, похоже, собиралась ее схватить. Джилл оглянулась через плечо. Меня она не заметила.
Я пришпорил лошадь. Она перешла на галоп.
Галоп оказался недостаточно хорош. Джилл добежала до ворот. Обычно они стояли открытыми и не охранялись, но только не сегодня. Наверное, охрану выставили из-за скандала. Джилл заговорила с охранниками, глянула на Майю и тут заметила меня.
Майя догнала Джилл, когда мне до них оставался один квартал.
Охранники схватили обеих женщин, затащили их внутрь и заперли ворота.
Я осадил лошадь и услышал, как женщины и охранники спорят внутри привратницкой. Маленькая калитка для пешеходов, куда втолкнули женщин, была закрыта. Я оглядел ее стальные прутья, потом перевел взгляд на ворота, предназначенные для проезда экипажей. Охранник по ту сторону ворот нервно на меня поглядывал. Он не был вооружен, но был преисполнен решимости. Не нужно вступать с ним в переговоры, чтобы понять, что он меня не впустит. Скорее всего он даже не стал бы мне отвечать.
Мое вооружение тоже оставляло желать лучшего. У меня было два ножа и моя головодробилка, но я не запасся оружием, которым, оставаясь на улице, можно было бы припугнуть тех, кто находился по ту сторону ворот.
Ворота посередине немного не дотягивали до пяти футов в высоту.
Майя завопила. Трое мужчин вытащили ее из привратницкой и поволокли вглубь территории, скрытой за растительностью. Джилл шла рядом. В какой-то момент она оглянулась на меня – глазищи огромные, вид почти извиняющийся.
Ладно. К черту сомнения.
Я отъехал немного назад, потом развернул лошадь к воротам и пустил ее в галоп. По моим представлениям, она должна была легко взять препятствие.
Прямо скажем, скакуном она не была.
За два шага до ворот она остановилась как вкопанная. Я завопил, перелетая через ее голову, врезался в ворота и упал лицом вниз. По ту сторону ворот выстроилось около десятка зрителей. Ни у кого из них не было оружия, но они не собирались впускать меня без боя.
Я отодрал себя от булыжников. Стоя на карачках, я посмотрел на чертову тварь. Говорю вам, она ухмылялась. Она заработала кучу очков в пользу своего племени в этой старой вендетте против Гаррета.
– Ты поплатишься за это, скотина. – Пошатываясь, я встал на ноги и похромал к лошади. Она неспешно отошла прочь, двигаясь как раз с такой скоростью, чтобы сохранить между нами прежнюю дистанцию.
Парни за воротами на славу потешились за мой счет.
Они еще горько раскаются в этом.
Какой-то добряк-прохожий пожалел меня и придержал лошадь. Я отвел эту сволочь обратно к Плеймету.
Плеймет – старый мой товарищ – принял сторону проклятой клячи.
– У каждого животного есть предел возможностей, Гаррет. Чтобы лошадь брала препятствия, ее нужно специальным образом тренировать. Нельзя просто взобраться на необученного конягу и приказать ему прыгать.
– Черт, это я понимаю. Я сделал ставку и использовал все шансы. Я проиграл. Я принимаю проигрыш. И если я жалуюсь на эту тварь, то только из-за того, как она посмеялась надо мной после. Она сделала это намеренно.
– Гаррет, у тебя мания. Ты всегда жалуешься, что лошади над тобой издеваются. Они обыкновенные неразумные звери. Они не могут ни над кем издеваться.
Много он понимает!
– Ты не мне это рассказывай. Им расскажи. – Несомненно, они его дурачат.
– Что стряслось? А? Ты просто посмеялся бы над этой историей, если бы не случилось чего-нибудь еще пострашнее.
Я рассказал ему, как Майя позволила себя схватить. Объяснил, что пытался перескочить через ворота, чтобы ее вызволить.
– Хочешь попытаться еще раз?
– Хватит с меня великодушных глупостей. Эти торговцы суевериями вывели меня из терпения. Они у меня попляшут!
Плеймет исполнил мой фокус с приподнятой бровью.
– Девушка так много для тебя значит? А как же Тинни?
– Тинни есть Тинни. Давай не будем о ней. Она тут ни при чем.
– Ну, если ты так говоришь… Я могу тебе чем-нибудь помочь?
Он предлагал помощь искренне. И если бы дело дошло до мордобоя, Плеймет очень бы пригодился со своими девятью футами и силищей, которой хватало, чтобы поднимать его любимых лошадей. Но Плеймет не борец по натуре. Ему все время достается, потому что он исключительно, неимоверно добр.
– Нет. Не хочу тебя втравливать. Ты и так сделал достаточно, когда позволил мне взять эту четвероногую гадюку. Скорми ее собакам.
Плеймет рассмеялся. Он получает удовольствие от моей войны с лошадиным родом.
– Ты уверен, что тебе не нужна помощь?
– Да. Ты сделал все, что мог. Мне нужна подмога профессионала. – Придется послать к черту свое намерение исчезнуть. – Если ты действительно хочешь оказать мне любезность, сходи ко мне домой и посмотри, как там поживают Дин и Покойник. Я загляну к тебе утром. – Если доживу до утра.
– Конечно, Гаррет.
Я знал, что буду делать теперь. Они у меня поплачут. Но горше всех буду плакать я, если меня схватят.
45
Краск в полном одиночестве нес вахту в заведении Морли. Судя по его виду, он сидел там давно. Он не производил впечатления довольного жизнью человека. Я заметил его, когда одолел уже половину пути к стойке. Отступать было поздно.
