Илья Одинец - Младший вовсе был дурак
Я вздохнул, пролистал папку и направился к единственному в помещении письменному столу, находящемуся за стойкой смотрителя Картотеки. После приключения с падающим полом спать не хотелось, однако мне не верилось, что я по доброй воле вызвался прочесть всю папку, найти рецепт работы с памятниками, вызубрить его и пересказать Лаврентьевой. Однако сделать это было нужно, и я углубился в чтение.
Жанна Мария Селеста д'Арк, родилась в городе Треллобите земли Майских пятниц измерения Вартранс. Обладала природной гибкостью, ловкостью и силой, с легкостью укладывала на лопатки пятерых старших братьев. С детства мечтала о путешествиях и драках, жалела, что не родилась мужчиной и дважды убегала из дома. В тринадцать лет Жанна начала слышать голоса богов, которые предсказали ей великое будущее. Бюро, в то время руководимое предшественником Люциуса мэтром Голдэнмайером, воспользовалось галлюцинациями девушки и направило ее в измерение № 37N0P821 на Землю, во французскую деревушку Домреми, откуда и началось ее путешествие.
Я пролистал длинный перечень заслуг Орлеанской Девы, не стал вчитываться в подробности осады Орлеана и перешел к казни, потому что именно с этого момента начиналось самое интересное: на самом ли деле Жанну Марию Селесту сожгли на костре или все-таки каким-то образом вернули в свое измерение.
Оказалось, вернули. Девушку даже не стали пугать костром, подменили саламандрой — опытной сотрудницей Бюро, которую вывели на казнь в низко надвинутом на глаза чепце с изображением дьявола. Саламандре огонь не страшен, и единственное, на что пожаловалась сотрудницы по окончании операции, сорванный голос. Ей приходилось кричать, чтобы изображать мучения.
Описание вытягивания из вещей памяти я нашел чуть ниже, в пространных пояснениях относительно связи с Жанной, незаметной передаче ей продовольствия и ценных указаний. Орлеанская Дева оказалась едва ли не единственной попаданкой, которой работники Бюро помогали полуоткрыто — Голоса оказались удобным прикрытием.
Способ извлекать память из вещей изобрел Голденмайер во время осады Орлеана. Рецепт оказался до смешного прост, и что самое главное, я мог провести церемонию не дожидаясь утра и без помощи Лаврентьевой. Мне требовались:
1. Маг, волшебник, чародей (не ниже третьей ступени), оракул, джинн или иной носитель собственной магии;
2. Амулет, опоясывающий символ или печать принадлежности к Бюро;
3. Источник открытого огня;
4. Памятник.
Прочитав инструкцию, я вытащил из папки лист с заклинанием, взял факел и вышел в центр Картотеки. Для извлечения памяти требовалось пустое пространство. Я снял рубашку, которая при возвращении в Бюро вернула естественный цвет и структуру, разложил ее на полу и факелом очертил вокруг нее и себя круг.
Далее следовало сосредоточиться и позволить магии свободно циркулировать в пределах очерченного круга. Это оказалось несложно, и я приступил к заклинанию:
— Небом сущим, давшим огонь сотворенный, вызови память в лету канувшего, проведи по закоулкам прошедшего, подними тени безвозвратно минувшего, оживи лики в темноте сгинувшего…
Воздух задрожал, завибрировал; удерживать то малое количество магии, что я использовал для заклинания, в пределах круга стало сложно, но я продолжил:
— Дай силы заглянуть в невозможное, ощутить нить непрерывно текущего, прикоснуться к волшебству силу всетворящего, увидеть мир глазами Высшего.
С последними словами я провалился под пол. Ухнул в бездну, только в отличие от предыдущей, которую я видел в колонном зале, эта была абсолютно черной. Я ничего не видел, но чувствовал, что падаю вниз с бешеной скоростью, будто меня, словно мячик, кто-то большой со всего маху запустил в неизвестность.
Сначала появился запах: противный удушающий запах горелого, к которому примешалась вонь тухлого мяса. Потом в темноте зазвучали голоса: первый ровный, безжизненный, безразличный, я даже не понял, кто говорит: мужчина или женщина. Второй голос, женский, нараспев тянул заунывное "о—о–омммм", а третий я уже слышал, но никак не мог вспомнить, где именно.
— Ты понял, что тебе нужно сделать? — спросил первый голос.
— Да, — неузнанный знакомец робко кашлянул.
— Ты хочешь знать, что получишь взамен?
— Служить великому делу — высшая награда.
— Тем не менее, сделка есть сделка. Ты хочешь жить?
— Да!
— Тогда я подарю тебе Дар жизни. Для тебя и твоего народа.
— Ваша милость безгранична. Столь могущественный артефакт…
— Взамен я получу еще более могущественный, — прервал безразличный голос. — Но если тебе не удастся выполнить свою часть договора, твое жалкое тело рассыплется прахом, проклятье ляжет на твой дом и всех, кого касались твои руки.
— Я не подведу.
Воздух посветлел, вонь ушла, предо мной возникло огромное, с пятиэтажный дом, лицо "графа Дракулы". Именно его голос показался мне знакомым. Я сжался в комок, но вампир, едва взглянув на меня, накрыл мир красным плащом.
Я растерялся. Не припомню, чтобы я был свидетелем подобных событий. Может, меня утянуло настолько глубоко в прошлое, что одежда открыла секреты льна, из которого была соткана? Или семян, из которых вырос лен, из которого потом соткали одежду? Я опустил взгляд вниз, чтобы найти лежащую на полу рубаху, но увидел на своей груди амулет. Вот в чем дело! Память извлекается из более могущественного памятника, а волшебная «линза», несомненно, несла в себе больше магии, чем простая одежда, пусть и подвергнутая заклятью превращения.
— Работает просто, — произнес вампир.
Мир осветился солнечным светом. Я лежал на спине в лесу, справа от меня стоял "граф Дракула", слева — разбойник Гроб.
— Поймаешь солнечный луч и посветишь. Если в человеке есть магия, она отразится.
— Отразится, это как?
— Увидишь.
— Ваш—сиятельство, может я сперва—наперво попробую? Вдругаря эта штукенция не сработает?
— На ком пробовать собрался, осел? На мне?
Гроб побледнел и сделал попытку бухнуться на колени.
— Простите, ваш—сиятельство. Не сообразил, что вы солнышко не уважаете.
— Ладно. Учти, чем могущественнее маги, тем сильнее их сияние.
— Да как же мне их удержать—то?
— Как хочешь. Рисунок запомнил?
— Ага, — закивал Гроб.
— Расставь людей по всему лесу, как объявятся, схватить и доложить. Не получится с этими, бери любых других. Главное — печать.
Вампир подпрыгнул, обернулся летучей мышью, и скрылся в лесу, а Гроб наклонил голову, рассматривая меня, и сплюнул:
— Ну, кровосос, ежели обманул…
Разбойник снял с шеи цепочку, отцепил крестик, забросил его в кусты и стал возиться с чем-то за моей спиной. Мир повернулся, и я едва не вскрикнул — я видел все так, как видела «линза». И в данный момент сквозь мое ушко продели цепочку и повесили на шею.
