Ник Перумов - Имя Зверя. Том 1. Взглянуть в бездну
– Через тракт, – махнул Тёрн. – Но мы подождём. Надо посмотреть…
– Смотри, – кивнула Гончая. В груди против воли закипало раздражение – она хотела действовать. И желательно так, чтобы тут пролилась кровь. Побольше крови. Потому что это единственный язык, доступный пониманию сильных мира сего.
Лес полудеревьев-полузмей тянулся, насколько хватало глаз. Здесь царил полумрак и ещё какой-то совершенно особенный запах: не тления, не гниения, не распускающихся или хотя бы увядающих цветов, нет, чего-то совершенно иного. Мягкое, обволакивающее, утишающее гнев и ярость, тянущее присесть, прилечь, привалиться спиной к гладкому стволу и слушать вечную песню медосборцев, гудение великих и малых роёв, шелест бесчисленного множества ног; внимать великой работе крошечных существ, нимало не потревоженных делами и заботами двуногих, едящих, пьющих, множащихся на зелёных листах, словно они для них – целый мир.
До той поры, пока не настанет осень, пока листья не пожелтеют, пока не ослабнут черенки и сухой скрюченный трупик не отправится в свой последний полёт ко ждущей земле.
Обратится в ничто, в мельчайшую пыль, чтобы дать жизнь новому поколению. Старое должно уйти. Его желания, чувства, страхи никого не волнуют.
Алиедору охватило смутное беспокойство, словно она бродила кругом да около чего-то очень, очень важного. Однако это важное упорно не давалось в руки, избегало, уклонялось, исчезало, заслоняемое иным, более насущным, сиюмоментным.
– Неуютно с голыми руками, – наконец сказала она, когда тишина стала невыносимой. – Хоть бы нож где добыть…
– Не понадобятся тут нам ножи, – рассеянно отозвался Тёрн, напряжённо озираясь по сторонам. – Тракт уже близко. И я чувствую защиту.
– Как перебираться? – деловито осведомилась Гончая.
Вместо ответа дхусс улёгся наземь, прижался ухом. Замер надолго, так что Алиедоре даже почудилось – заснул.
– Ничего не понимаю, – наконец приподнял он голову. – Земля звучит по-иному. Деревья молчат. Листья охвачены страхом. Раньше здесь было очень красиво… Живые цветы, что умели летать, подобно бабочкам, перепархивая с ветки на ветку и вновь пуская корни; бабочки, способные становиться цветами и пить древесные соки… птицы, совершенно особенные, живородящие, не откладывающие яйца… и все они умели говорить, пусть даже и не обладая голосами. А теперь лес молчит. Словно умер. Или заснул.
– И только мы тут с тобой балаболим, – зло прошипела Гончая. – Что с трактом, переходим, нет?
Казалось, дхусс колеблется.
– Нет, – наконец выдохнул он. – Слишком опасно.
– Тебе виднее. Куда теперь?
– На запад. К лесу Шёпота.
– А там что?
– Надеюсь, что будет легче.
– Сам же говорил, что это совсем рядом с башней Затмений!
– Верно. Но есть надежда, что там смотреть станут не так пристально.
– Потому что «мы туда точно не сунемся»? Ерунда, дхусс! Я видела Мудрого считаные мгновения и точно знаю – эти станут смотреть везде. Далеко и близко, высоко и низко. Всюду.
– Идём, – Тёрн не вступал в споры. – Нам надо на север. Тракт здесь не перейти. Значит, идём на запад. К самому лесу Шёпота.
* * *– Куда дальше, мэтр? – угрюмо спросил капитан «Полдня».
Это были первые слова, с которыми он обратился к высокоучёному доктору медицины, алхимии и иных наук. До этого момента команда корабля словно сама знала, что нужно делать и куда прокладывать курс.
Перед форштевнем «Полдня» расстилалось море. Мягкое, блистающее под закатными солнечными лучами, бестревожное. Ветер дует в корму, паруса полны – чего ещё нужно корабельщику для полного счастья?
– Куда дальше? – упрямо повторил капитан в ответ на выразительное молчание Ксарбируса. – Сами ведь видите – не пройти нам. Не пропустят. Я с самого начала твердил…
– Это к делу не относится. – Алхимик поспешно оборвал моряка. – Сударь мой Брабер, можно тебя на разговор?
– Само собой. – Гном подхватил на плечо свой чудовищный меч. С оружием он не расставался ни на миг, даже ночью.
– Твой амулет… талисман… находитель демонов. Можешь на него взглянуть?
– Да чего ж на него глазеть, распечать меня во все кости? Демонюков поблизости… – заворчал гном, доставая висевшую на цепочке вещицу. Достал, взглянул и осёкся.
В песочных часах бушевала буря. Чёрные и золотые песчинки перемешались, и сам амулет содрогался, точно живое существо, охваченное несказанным ужасом.
– Отродясь такого не видывал, – осипшим голосом выдавил гном. – Даже когда Гниль в море прорывалась, распечать меня во все кости!
– Именно, – поджал губы Ксарбирус. – Барьер совсем рядом, капитан. Все теоретические выкладки вашего покорного слуги…
– Гхм!
– И его уважаемых коллег, – с кислым выражением нехотя продолжил алхимик, – все выкладки подтверждаются, капитан. Требовался лишь твой талисман, Брабер, чтобы окончательно в этом убедиться. Хорошие у него, гм, были создатели.
Гном засопел и молча спрятал на груди сходящий с ума амулет.
– Замечательно. – Капитан «Полдня» даже не старался скрыть сарказм. – Что нам делать дальше, мэтр Ксарбирус?
– Прямо вперёд. – Алхимик вдруг нагнулся, в упор воззрившись на моряка. – Прямо вперёд, что бы ни случилось. Сдаётся мне, что на сей раз мы прорвёмся.
– Что же заставляет вас так думать, мэтр? – В последнем слове крылась изрядная доля яда. – Какие вами совершены приготовления?
– Не вашего ума дело… сквайр, – сварливо отрезал Ксарбирус.
– Не моего… командор, – в том же тоне ответил капитан. – Но «Полднем» управляю я.
– Вот и правьте… прямо на юг, – отвернулся алхимик. – Остальное увидите сами.
Капитан «Полдня» не видел сжатых, чтобы не так была заметна их дрожь, рук Ксарбируса, но их видели и Стайни, и Нэисс.
– Как вам будет благоугодно, командор, – наконец проворчал моряк, отходя.
Ксарбирус не удостоил его ответом.
– Командор, хм, неплохо для скромного учёного-отшельника, не так ли? – съязвила Стайни.
Алхимик скрестил руки на груди и отвернулся.
– А какого всё-таки ордена, позволено ли будет узнать? – в том же тоне продолжала бывшая Гончая. – Нам всё-таки драться скоро придётся. А вдруг какой кодекс да нарушим?
– Стайни, – вдруг повернулся алхимик, – я не уверен, что тебе стоит с таким апломбом задавать мне подобные вопросы. Во избежание, как говорится.
– Во избежание чего? – бывшая Гончая даже не думала отступать.
– Во избежание ответных вопросов, столь же ненужных, – криво усмехнулся Ксарбирус. – Чего ты добиваешься? Чтобы я напрямик спросил: ты выжила после четырёх Игл-до-Сердца? Каким образом, несмотря на болевой шок и обильную кровопотерю, сумела не отстать от сбежавшей сидхи? Или почему ты так и не попросила ни разу, чтобы тебя избавили от этого украшения на шее?
