Владислав Соло - Астральное тело - 1
— Ты прав, конечно, Сергей, — рассуждал Паша. — Любовь, как говорил Бэкон, лучше отстранять, отличать от главных дел, основных в жизни занятий. — Паша всегда начинал с того, что соглашался со мной, а потом… — Да, - продолжал он, любовь должна дополнять, а не доминировать!.. Но!..
Может ли любовь быть наполовину?.. Можно ли на какое-то расстояние отодвинуть свои чувства в сторону, а потом, по желанию, возвратить их обратно?.. Не кажется ли тебе, что чувства либо есть, либо их нет, а поскольку и любовь тоже чувство, то, значит, она тоже: либо существует, либо нет! По-моему, невозможно любовь где-то оставлять, забывать на какое-то время или отбрасывать ее; как бы не пришлось потом потратить времени больше на ее поиски или возвращение, нежели выиграть свободы от нее на сотворение больших дел? А? Как ты думаешь?
— Я полагаю, что ты прав, Паша, но прав — однобоко, искривленно как-то, — сказал я.
— Почему же? — возразил Паша.
— А вот почему: любовь — это состояние, ты согласен? спросил я, ибо памятовал о том, что в разговоре с Мечетовым всегда необходимо иметь представление о его платформе, иначе можно было уйти в такие дебри, что и не отыщешь друг друга.
— Да, — согласился Мечетов, — любовь — это состояние, но состояние, сформированное из чувств, из комплекса чувств!
— Хорошо, — сказал я, — идем дальше… Зачем же смотреть на любовь так спектрально, я сказал бы — не по-литературному, Паша! Ведь, смотри: к чему же свою любовь привязывать, определять навек среду ее обитания!? Она ведь и так выродиться может, или привести к сумасшествию, или ограничить!..
Такая любовь — горе и невзгоды! Пожалуй, при такой любви из постели-то не выберешься, и от ее губ не оторвешься, молчать будешь, и дальше ее груди — ничего не увидишь! Мне кажется, Бэкон прав: надо научиться отодвигать любовь, а я уточнил бы по-своему! Любовь надо уметь переносить с объекта на объект.
— Ну, это оправдание для разврата, — возмутился Мечетов.
— Послушай, Паша: мы сейчас не будем с тобою, если ты не возражаешь, углубляться в подобные, я считаю, мелкие переносы любви. Это, я тебе скажу, кому как вздумается — заниматься развратом или еще чем… Давай-ка остановимся поближе к Бэкону! Согласен?
— Ну, давай! — согласился Мечетов.
— Бэкон имел в виду, — продолжал я, — отстранение любви от главных дел, а главное дело для человека, по большому счету, это все-таки путь к истине, не правда ли?
— Согласен, — сказал Мечетов.
— Так вот, — уверенно заговорил я дальше. — Я и определяю, что надо научить свою любовь переносить от конкретного, любимого человека и превращать эту любовь в устремленность к истине. Любовь — это энергия устремленности, ее очарование!
— Ну, хорошо! — вмешался Мечетов. — Ты отвел свою любовь от любимого человека, а он, этот человек — раз, и все, его нет, ушел, предположим, и навсегда!
— Я понимаю, что ты имеешь в виду, Паша, — сказал я — И сейчас постараюсь тебе объяснить, почему я так думаю… Да, конечно же, я согласен, что если любимого человека, словно куклу, отвергать и привлекать по своему желанию, то это мало к чему хорошему приведет… Но здесь необходим бумеранговый такт! Запустил бумеранг, а пока он возвращается, мало того, что он успеет сделать что-то важное — поразить необходимую цель, ты, ко всему прочему, имеешь полное ощущение, что этот бумеранг принадлежит лишь тебе, и он обязательно вернется, и ты даже знаешь когда, и все это радует тебя, но у тебя есть свободное от него время и восторг встречи — впереди!.. Ты меня понимаешь, Паша?
— Начинаю понимать, но как это будет выглядеть на практике, так сказать, в жизни?! Говорить-то хорошо и легко! У меня вон трое детей, и куда их и жену забумерангивать, и как?! — спросил Мечетов и, тяжело вздохнув, добавил, — писать не дают. Мы немного помолчали. Я посматривал на Пашу, а он на меня. Паша на два года был моложе меня, но, действительно, чудотворец, не иначе, — уже имел троих детей! Выглядел он измученно, но был подвижен в жестах и мимике… Сам невысокого роста, но широкоплечий. Вечно в старых одеждах, еще бы, зарплата у него сто рублей, — охранник на заводе: работа сутки на трое, "один к трем" — как любил шутить он. Глаза у Паши голубые, лицо острое, а лоб размашистый и высокий. Паша по-ляк по деду. Раздался телефонный звонок. Я извинился перед Мечетовым и поднял трубку.
— Алло… — услышал я тихий голос Ани. "С чего бы это вдруг она позвонила?.." — подумал я.
— Алло — отозвался я. — Здравствуй, Аня!
— Здравствуй, Сережа… — медленно проговорила она, что не было похоже на ее тон общения, и я немного насторожился.
— Давненько мы с тобою не разговаривали, — сказал я игриво.
— Сережа… — будто позвала меня Аня на том конце провода, и я отмахнул от себя шутливый тон.
— Мне надо с тобою встретиться, — сказала Аня. — Ты сегодня сможешь часов в шесть в том кафе, где мы с тобой как-то сидели прошлым летом, помнишь?
— Это возле автострады? — припомнил я.
— Да, — подтвердила Аня.
— Ну это же летнее кафе, насколько я помню! — возразил я.
— Там, рядом, его зимний зал, — все так же тихо, даже, как мне показалось, печально сказала Аня. — Ты сможешь прийти? — медленно проговаривая слова, спросила она.
— Хорошо! — согласился я вопреки всем наставлениям Ивана. — Я буду там в шесть, — сказал я, даже не успев пожалеть об этом. — А что случилось? — крикнул я, будто вдогонку, потому что мой вопрос повис в телефонном проводе, по которому уже звучали отрывистые сигналы: Аня положила трубку… Я тоже положил трубку на аппарат.
— Слушай, зачем ты ходишь в литобъединение? — спросил я Пашу, чтобы поскорее приглушить чувственную остроту и привязанность к отзвучавшему телефонному звонку.
— Я же тебе уже говорил: я хожу туда, чтобы заряжаться! Меня берет злость от того, как они погано пишут, эти его члены, и я начинаю работать, как бы отталкиваясь от них! — объяснял Мечетов.
— Что ж, может, ты и прав… — подчеркнул я.
Тревога от телефонного звонка улеглась. Предстоящий вечер в моих мыслях перевесил весь день. Я точно знал, по крайней мере, не было повода сомневаться в этом знании, что мне встреча с Аней худого принести ничего не могла, и поэтому на сердце у меня все-таки лежало относительное, но спокойствие. Но зато теперь я прямо начинал чуть ли не физически ощущать, как время дня потекло быстрее, оно ускорялось на глазах. Я давно уже сделал вывод: хочешь быстрее жить — поставь себе какую-нибудь цель и достигай ее. Хочешь жить долго — живи бесцельно! Только цель должна быть не ожидаема тобою, а достигаема! "Значит, я очень хочу этой встречи, — подумал я, — ибо не почувствовал бы я тогда устремление времени".
